Ясень, растущий из центра мира

Ветер ворвался в комнату, разметав забытые на столе бумаги. Они разлетелись вихрем по заставленному шкафами кабинету, закрутились и рассыпались на сотни маленьких, мерцающих пикселей. Вековая, надежная мебель с острыми углами подернулась пеленой разноцветных разводов, расцветивших до того скрытые в тенях книжные корешки глитчеватой радугой. Помехи спутали золотое тиснение, обложки, цифры и слова в единый светящийся клубок растянутых полигонов, а затем моргнули, застыв в ожидании следующей команды. Анимация дернулась и зависла – перестали развеваться занавески, лунный свет больше не тек в комнату, и в нем, как мухи в янтаре, застыли серебряные пылинки. Маг переступил порог и вошел в комнату.

Он тек неосязаемой тенью через пространство, почти лишенный трехмерной оболочки. То там, то здесь можно было угадать объем в его теле, когда маг ненароком цеплялся за полосы света. Рука, нога, часть стопы вырастали из темного облака, и тут же пропадали, втягивались внутрь. Маг был бесформенным направлением, частью тьмы и тьмой сам по себе, размазанной по стенам, полу и полкам. Если бы кто-то внешний мог наблюдать его поход, то увидел бы, как изгибается пространство с каждым его движением, как сама реальность противится его шагу, но не может устоять перед сформированным намерением. Впрочем, что такое реальность в рамках симуляции?

То же, что и везде, ответит любой продвинутый мистик, и будет прав. Если бы наблюдатель (а он был, но в ином времени) смог отвлечься от плена течения ума, то его, вероятно, огорчила бы картина, представшая перед его глазами. В самом деле, как тут не расстроиться, если знать, что любовно выстроенная драма с множеством мизансцен, героев и диалогов, существует только до тех пор, пока на неё смотрят. Сзади игрока, по бокам и тем более вокруг не было ничего. Техника экономит свои ресурсы, а значит весь мир будет возникать перед взором наблюдателя, а потом бесследно растворяться в ничто, стоит только повернуть голову. Конечно, в памяти машины остается все происходящее и то, что только должно возникнуть, а значит непрерывность создания иллюзий никуда не теряется. Видимый мир - всего лишь фасад, обманное движение рук искусного фокусника, прячущего слона прямо посреди сцены.

Но нас интересует скорее практический аспект. Дабы заставить нечто существовать нужен наблюдатель. Магу для очередной трансмутации понадобился лунный луч, твердый, находящийся в покое. По нему следовало совершить восхождение к обратному изгибу Малой Спирали. Телесная реальность позволяет совершить такое действие, но с купюрами, которые часто имеют значение. В срединном мире ум, наблюдающий свет луны, будет принадлежать Магу, а значит и пространство возникнет внутри него, и тут не миновать искаженния ожиданием. Для достижения чистого эффекта желательно не вмешивать себя в процессы мира, а значит требуется чье-то фиксирующее внимание. Конечно, можно посадить ученика… которого еще раздобыть где-то надо, но все равно его присутствие будет искажать восхождение. Иное дело – чистое внимание, в котором почти нет человеческого ума. В нашу эпоху его добыть сложно, но в будущем, с массовым распространением нейроинтерфейсов, это стало куда как проще. В самом деле, внимание человека направлено и сосредоточено, оказавшись в плену симуляции виртуальной игры, но проводником его служит машина, не имеющая собственного ума в привычном для Мага понимании. Соответственно, её реальность можно назвать «чистой», свободной и более применимой к практическим задачам.

Остается, правда, проблема добраться до того времени, но тут для хоть сколько-нибудь грамотного специалиста проблем не существует. Время линейно только для людей, а маг в своем состоянии Мага не является человеком в полном смысле этого слова. Он – сосредоточение и воля, очищенная от прошлого и будущего, точка и протяженность без содержания. Он – цель, возведенная в абсолют, и потому может перемещаться относительно свободно по любой линии бытия, реальной или только возможной. Темное облако в застывшей комнате потянулось, отрастив длинные пальцы, и ухватилось за край луча луны. Помещение изменилось. По застывшей картинке, как по стоячей воде в пруду прокатилась рябь, сопровождаемая металлическим звоном. Где-то сзади, в отдалении раздался крик и все пропало, стянувшись в протяженность без глубины. В не таком уж и далеком будущем усталый человек вдруг очнулся на своей кровати, вновь ощутив давление штекера в заушном порте, а Маг встал на ноги посреди бескрайнего поля.

Пахло осенью, прелой травой и холодной водой. Высоко над Магом пролетел ворон, на мгновение отпечатав на диске луны свой силуэт. Полнолуние. В небе звезды свивались в жгуты незнакомых созвездий, змеились и меняли свою форму, и вместе с ними танцевали ромашки, густо устилавшие все пространство вокруг. Каждый цветок имел свою пару среди небесных тел, и двигался с ней в неистовом вальсе, немного извиваясь тонким стебельком. Поле, бесконечное и бескрайнее, ровное и колышущееся в одно и то же время, текло во времени и пространстве, а над ним возвышался огромный ясень, сотканный из прозрачных подрагиваний воздуха. Если бы Маг не был Магом, он не увидел бы дерево, но кто иной мог оказаться в этом мире? Рука его бессознательно дернулась вниз и вправо, пальцы сжались на древке сулицы. Широкий наконечник, простое, любовно отполированное дерево и лента, продетая через кольцо хвостовика. Последнее, конечно, было совсем нетипично для сего вида оружия, но тут пришлось поступиться достоверностью в угоду ритуальной необходимости. На ленте было записано послание, заверенное печатью. В нем говорилось о прямой дороге в мир духов, о старых богах и их сосуде. В конце концов, руны Магу были без особой нужды, а мудрость – понятие весьма относительное, особенно при учете легкого налета безумия… Маг напрягся, закрыл глаза и увидел себя, распятого на коре ясеня. В месте, где его тело касалось воздуха, проступила жесткая структура дерева, омытая светом звезд.

Маг размахнулся и метнул копье.

Широкое острие медленно прорезало воздух.

Удар. Кровь. Крик.

Маг конвульсивно трясся, прибитый через глазницу копьем к ясеню. Боль была почти невыносимой.

Маг упал на колени, пока его ум разрывался на части, перекраиваемый текстурой мира мертвых, живых и тех, кто есть посередине.

Маг умер на дереве, истекая кровью. Ясень, казалось, всасывал воду его жизни, все уплотняясь вверх и вниз. Когда тело дернулось в последний раз, на небе загорелась еще одна звезда.

Маг упал бездыханной грудой плоти на поле, и тело его начало стремительно разлагаться. Сначала лопнула кожа, потом отвалилось мясо и рассыпались в прах кости. За мгновение не стало ничего, чтобы напоминало о нем. На месте, где несколько мгновений лежал его череп, выросла ромашка.

Маг открыл глаза и включил свет. В его маленькой комнате уже сгустились липкие московские сумерки, обнявшие всю внутреннюю часть пространства. Он потянулся и подошел к окну, ловя свое отражение в стекле. Через его правую глазницу полз багровый, плохо зашивший шрам, сочившийся сукровицей. Глаз был цел, чему Маг искренне обрадовался. Затем он выключил свет и снова обратил свой взгляд на улицу. Далеко-далеко, за парком и домами, за дорогами, торговыми центрами, фонарями, людьми и теми, кто считал себя людьми, высился огромный ясень, упиравшийся мерцающими ветвями в небосвод. Он мерцал лунным светом, а по его коре струились звезды, похожие на ромашки. Маг вздохнул, улыбнулся и пошел в ванную – там должна была валяться мазь для ухода за кожей.