Одна дума в дорогу не годится. Глава 14

                14

Утренний ветерок проникал в салон через открытые окна, игриво теребил малиновые шторы на запылённых окнах, ласково приглаживал волосы.

- Какую экскурсию вы хотите? – войдя в салон вслед за Виолеттой, деловито спросила экскурсовод молчавшего водителя.

Водитель не замедлил с ответом:

- Нам на полчаса.

- Какую? Групповод сказала мне, что вы знаете. Обзорную автобусную или пешеходную? – уточнила ярославна.

- Автобусную.
 
- Классическую?

- Разумеется.

- За полчаса хорошую экскурсию не проведёшь.
 
Водитель изучающе посмотрел на рыхлую, немного сутулую женщину, невысокого роста, одетую в недорогое тёмно-синее платье с коротким рукавом. Даже твёрдый голос не мог скрыть добросердечности немолодой сотрудницы турбюро. Она повернулась к нам и, скромно улыбнувшись, кивнула всем в знак приветствия. На загорелом морщинистом лице, окаймлённом короткой стрижкой светлых волос, голубели глаза, словно летнее безоблачное небо. От приветливой улыбки повеселело на душе, будто вместе с экскурсоводом в автобус вошло хорошее настроение. Ермаковы доверчиво улыбнулись женщине, как давно знакомому доброму человеку.

- Остановимся на получасовой, – еле слышно добавила Виолетта, осторожно присев на краешек кресла, будто ожидала удара.
 
Марина Викторовна, вытянув шею, вполголоса обратилась ко мне и библиотекарю:

- Что же получается? Эти, – хмуро кивнула в сторону водителя и групповода, – только сейчас договариваются об экскурсии?

- Выходит, что так, –  закивала Вероника Игоревна.

- Я чувствую себя полной идиоткой. Всё делается у меня за спиной, – с горькой ухмылкой сказала Денкина. – И, главное, мы с Верой Николаевной уже никак не можем на это повлиять.

- У людей никакой совести нет, – возмутилась «англичанка» во весь голос, услышав недовольство коллеги. – Подозреваю, что и с музеями будет чехарда.

Женщина, приглашённая сопровождать наше путешествие по городу, обернулась на голоса. Присмотрелась к учителям, которые явно возмущались не её появлением. Настороженно взглянула на притихшую Виолетту, потом на  спокойного водителя, видимо, засомневавшись в их порядочности, и попросила микрофон.

- Я не помню, где он, – водитель приподнял руки, лежавшие на руле, как на игрушечной русской рулетке. – А без микрофона нельзя? Погромче говорите, кому надо – услышат, – безапелляционно заявил Алексей.

- У вас экскурсия или что? – повысила голос женщина. 

- Сейчас поищу, – начал копаться в бардачке водитель. – Вы знаете, как микрофон подключать?

Экскурсовод с откровенной неприязнью отвернулась от Алексея и спустилась на две ступеньки ниже, наверно, собираясь уйти. Тёплый ветер бросился ей на грудь, словно другу, начал радостно трепать платье, поднимать вверх мягкие пряди волос.
 
- Ладно, – нахмурился он. Высунулся из кабинки, поискал глазами второго водителя и махнул ему рукой: – Иди сюда.

- Турподрядчики. Прожжённые, – выпалила «англичанка», не отрывая взгляд от двух водителей. – Только глянешь на наглую физиономию здоровяка, и сразу понятно: прошёл крым и рым.

- Виолетта, кажется, попроще, – почти шёпотом произнесла библиотекарь.

- Ну и что? В одной связке с наглецами, – не унималась «англичанка».

- А этот, здоровый, по-моему, заводила у них, – так же тихо прибавила библиотекарь.

Моё поколение было воспитано на русских народных сказках, поэтому до сих пор верит в могучую силу благородства. Кажется нам, что придут герои, вроде Ивана-царевича или Василисы Премудрой, и добродетель победит. Но сказка спряталась от завистливых и наглых глаз. Она ведь не уживается с неверием в бескорыстное добро – слабеет, истощается. Видимо, нашла себе укромное место в полуразрушенных церквушках дальних приходов, где старенькие батюшки своей богобоязненной жизнью проповедуют духовным чадам любовь к ближнему, истинную веру, незапятнанную греховными веяниями нового времени, наставляют жить, имея бескорыстную надежду на Божью милость.

Почти не осталось живительной силы веры, которая бы боролась с грехом, – вот и распоясались в России бессердечность, хамство и накопительство. Век капитализма презирает бессребреников, смеётся над романтиками, безжалостно низвергая тех и других с небес на землю. Как же изменило русского человека алчное время!

- Может, экскурсовод сумеет растормошить этих троих? – с надеждой проговорила я.
 
- Вряд ли, – махнула рукой Денкина. – Никто не растормошит непробиваемых людей, тем более за полчаса.

Наш автобус двинулся по широким чистым улицам Ярославля.


Светлана Грачёва
Воскресенск