Битум из человечины

Его метаморфозы закоренились еще в Питере. А именно, в коммуналке его друзей-говнарей, в небольшой затхлой комнатухе, стены которой были облеплены газетой, большей частью желтыми листками «Правды», где наличествовало крайне мало мебели: матрац на полу, табуретки и шкаф. На одной из табуреток, что играла роль стола, уже было накрыто: водка, рюмки, банка огурцов, бутеры – скромно и привычно. Тогда за бухичем под песни и рёв своих друзей он и придумал план, как в очередной  раз заявить своё своеволие и позлить отца. Отец должен был обедать завтра, как обычно, в том ресторане в гостинице, куда ходит, так называемая, «элита». Там и будет совершен его акт своеволия. Прокрутив в голове еще раз весь план, он улыбнулся и, опрокинув рюмочку, больше на себя, чем внутрь, и, поправив грязные патлы, он огласил свой план друзьям.

И вот на следующий день в большом и светлом помещении первого этажа, где напротив входа тяжелой гигантской монетой уродливо торчал барельеф профиля Ленина в круге, появилась фигура в лохматой шубе, с кудрявым рыжеватым париком на голове. Это был он. Быстро вышагивая, обтянутыми в черные драные колготки, волосатыми ногами, он стремительно настиг стойки ресепшена. Молодая девушка в чистой, выглаженной форме, стоявшая смирно, как солдат, за тяжелой гранитной стойкой, увидев небрежно размазанную по погрызенным губам помаду,  обрамленную щетиной, и глаза, будто запачканные сажей, нежели действительно накрашенные тушью, на лице мужчины, одетого как дешевая проститутка с Лиговки, и сконфузившись от этого, она замерла, затаив дыхание перед тем, как крикнуть и вызвать охрану. В ответ на её реакцию он раскрыл пальто, а за ним показалась зеленая блузка с орнаментом в стиле Полокка, натянутая на месте груди, куда он напихал каких-то тряпок. Он насмешливо покрутился и сбросил меховую шапку с головы. Она закричала. Он скинул пальто и перепрыгнул через стойку прямо к ней. Схватив её за талию, он слился своими красными губами с её, словно Брежнев с Хонеккером. А затем, оставив её сконфуженную, побежал в ресторан.

У входа там стоял лысоватый мужчина с короткими усиками, одетый во что-то наподобие фрака.  В мгновение он переменил свой обычный надменный взгляд на физиономию удивления смешанного с праведным гневом, тем самым чувством, какое часто бывает у ханжей, узревших вдруг нечто непристойное. Но как бы он ни пытался быстро остановить безобразие, пока никто из господ не увидел, у него не получилось.  Бунтарь  пробежал дальше, игнорируя фрачника, и ворвался в ресторан. Обедающие разом перестали есть и с такими же чувствами, как у того усатого, уставились на бунтовщика. Среди обедающих, в центре, был и его отец. Они встретились взглядами. «Миссия выполнена» - с облегчением подумал он, склабясь, и тут же попал в руки охраны.

На третий день после инцидента,  пробыв большую часть этого времени на месте задержания, он, бунтовщик, заявивший своеволие, оказался на выходе из аэропорта в Пуэрто-Рико. Началась его новая эмигрантская жизнь. Впереди горизонт возможностей, а позади груз необратимости. «Что теперь делать?» - вопрошал он, прикрываясь ладошкой от солнца. Вдруг появился паренёк, латинос. Он попросил у «американца» немного денег, на что он ответил, что он – русский,  и дал десять долларов. Затем между ним и мальчишкой Хуаном завязался разговор. Он узнал о непростой жизни местных жителей и о том, что Хуан  - сирота. Про себя отметив, что получается какой-то сюжет из «Шантарама», он решил поддаться этому ходу событий и взял мальчугана с собой. Такси приехало быстро. Это был белый кабриолет, водитель которого, угрюмый, как гробовщик, американец, уже заранее знал адрес, куда нужно вести новоиспеченного эмигранта. Увидев, что Хуан открывает дверь, водитель тут же возмутился, наотрез отказываясь брать с собой незапланированного пассажира. Тогда он решил отказаться от услуг такси и спросил адрес, куда его должны довести, чтобы дойти до того места пешком или доехать автостопом. Водитель замялся, опустил глаза в пол, печально вздохнул, а затем все-таки согласился довести их обоих. Они сели. Теплый ветерок приятно дул в лицо. Пальмы и длинные белые здания отелей проносились мимо, а на горах уютно стояли пентхаусы. Разговор с Хуаном зашел в тупик из-за слабого его знания английского, но тот не унывал и продолжал говорить на испанском, впрочем, в пустую. Он откинулся на кресло и посмотрел направо. Большие айсберги отелей исчезли с поля зрения, и показалась ровная полоса пляжа. Увидев море, он тут же попросил остановить машину. Присмотревшись внимательно, он заметил, что вода была лазурной и идеально чистой только вдали, в то время как у берега она была загрязнена чем-то зеленым и плотным. Открыв дверь, он вышел к берегу. Хуан побежал за ним. Тогда он спросил, что это за мерзкая зеленая слизь окутала море, на что Хуан ответил, мол, это началось недавно от американцев. Они что-то производят в Пуэрто-Рико и сливают отходы этого в море. Тогда он спросил, мол, как же экология, туризм, как же люди купаются здесь. На что Хуан показал на лодки, стоящие у берега, и сказал, дескать, если есть деньги, то могут отвезти на ближайший маленький островок, где вода всё еще чистая. Однако местные жители, будучи бедными, не могут себе этого позволить.  Тогда в нём закипела классовая ненависть и как следствие жажда справедливости. Не может человек, что родился здесь, подумал он, не видеть чистое море, не купаться в его прозрачной мягкой воде.

Белые парни, что следили за катерами, куда-то в этот момент отошли. Этим тут же воспользовался алчущий справедливости. По наитию он легко смог завести один из катеров  и через несколько минут он и Хуан уже оказались рядом с островом, на который и возили богатых туристов. Там, на суше, их сразу же заприметили другие белые парни, что узнали угнанный катер. Был там еще один мерзкий толстобрюх, как с советских плакатов про буржуев, только в плавках. Он бросил своих куртизанок и побежал к берегу, проклиная тех, кто потревожил его покой. Парни в этот момент не терялись: они побежали в воду за угнанным катером, что вдруг остановился совсем рядом с островом. Они окружали, пытались забраться, но безуспешно. Один из них чуть не схватил Хуана. Тогда он, наконец, нажал на «газ» и катер поехал, но отчего-то по кругу. Совсем потеряв управление, он в панике крутил и нажимал на всё, что видел, но ничего не помогало. Вдруг он обнаружил причину: это был трос, прикрепленный сзади. 

Что произошло далее, он не помнил. Видимо, его успели ударить по голове, когда он отвлекся на трос. Теперь его вели за руки по темному коридору какого-то бункера. В глазах мутнело. Трубы тянулись вдоль коридора. А под ногами не чувствовалось силы.  И вдруг полутьма резко кончилась желтовато-зеленым светом и высоким помещением (10 метров (не меньше) внизу и 5 вверху), стены которого были покрыты аккуратной белой плиткой. Он и двое в костюмах химзащиты, что держали его, стояли в этом помещении на мостике сверху, где внизу был бассейн с темно-зелёной водой, будто украденной у каких-нибудь гоблинов из фэнтезийных миров. В воде что-то плавало. И как чеховское ружье выстрелит, так и логичным исходом стало того, что его бросили через перила вниз. Теперь он узнал, что там плавало. Это были большие белые и гладкие осьминоги с кальмарами. И они были, очевидно, очень одиноки и голодны, раз тут же стали обвивать чужака своими мерзкими щупальцами. Они потянули его к себе, в темную болотную глубь. И тщетно было сопротивление этим тварям – рожденный ползать уходил всё глубже и глубже. Последнее, что он увидел тогда – был белый свет, пробивающийся через зеленую воду и щупальца, что извивались на её фоне.

Через несколько часов прибрежные воды Пуэрто-Рико пополнились новой порцией зеленых отходов.