Экстра

Удивительные метаморфозы происходят в период студенчества. Возвращаясь в память минувших лет, с удивлением изумляешься смене своих пристрастий, интересов и любви к тем или иным школьным предметам. То ты восхищаешься химией и фантастические идеи какое-то время переполняют твоё внимание, то биологией, то археологией, то интересуешься вообще чем попало, лишь бы не тем, что в тебя усиленно вкладывают преподаватели. 
Так, в девятом классе средней школы, я просто ненавидел физику! Учитель был строгий мужчина, просто фонтанирующий формулами. На каждом уроке он непременно начинал с формул, ранее пройденных, и заканчивал очередной формулой, очередным законом «Бойля-Мариота». Было понятно, что он великолепный профессионал в этом деле и спуску не даст никому. От этого ужаса на уроке все дрожали, а дома, как в страшном сне, просто не хотелось открывать учебник.
Всё преобразилось при поступлении в техникум. Там преподаватель физики так преподносил теорию, что основной закон и формула возникали последовательно сами собой, как ясный день после мрачной ночи. Все сидели, раскрыв рты. Он не напрягал, а просто завораживал теорией. Естественно, этот предмет неожиданно стал любимым.
Однако с высшей математикой отношения оставались натянутыми. Но и здесь повезло. Очень строгий преподаватель, строгий снаружи и добрый внутри, просто разжёвывал материал и «клал в рот». К тому же он был, так сказать, классным руководителем нашей группы и звали его Амир Саидович. Он вкладывал душу в каждого студента, понимал его и сопереживал неудачам. Его предмет все воспринимали с опаской, а некоторые с ужасом уже от одного названия. Конечно, были несколько студентов, которым дано от природы понимать эту науку, но большинство путали математические понятия типа «произведение» с литературным и рассеяно улыбались у доски, переживая минуты позора. Никому не хотелось получать «хвосты». Два года он упорно вбивал, нет, вдалбливал знания в головы повес, и это, надо сказать, у него получалось. Наконец, наступил «судный день» – экзамен, после которого можно будет распрощаться навсегда с этим предметом. 
 – Слушайте меня внимательно! – сказал он. – Завтра экзамен! Все должны быть в восемь ноль-ноль в костюмах и белых рубашках с галстуком, в начищенных ботинках. Предупреждаю! Никаких цветов, а тем более подарков, только графин с водой и стакан! Возможно, на экзамене будет присутствовать руководство.  На столе должно быть несколько чистых листов и ручка. Кто будет списывать – выгоню! Входить по пять человек. Подаёте зачётку, берёте билет, называете номер, готовитесь, отвечаете!
– Можно пользоваться плакатами! – продолжал он. – И еще, поскольку вы моя группа, то с вас спрос будет наиболее строгим! Не опаздывать! Всем всё понятно?
– Да-да, понятно, – загудела группа.
– До завтра!
Все разом засуетились, засобирались и взволнованно стали покидать аудиторию. Кто-то сказал: «Ребята, давайте обсудим ситуацию, что будем делать?»
– Да мы не сдадим, что тут обсуждать! – раздались панические реплики. – Вон, в других группах половину не сдали, можно не приходить.
В конце концов, здравый смысл начал преобладать и все собрались в одном из коридорных закоулков. Стали появляться трезвые мысли.
– Слушайте, а давайте ему подарим коньяк! – беспристрастно предложил Коля Зубов. – Ну выгонит, так выгонит, скажем: «Вы про цветы говорили, а про коньяк нет!»
– Да ты что?! Каким образом? А если вдруг кто-то из руководства придёт, так вообще выгонят! – возразил я.
– А мы его в графин нальём, а кто налил, не скажем, всех не выгонят!
– Нет, это не подойдёт – коньяк будет виден в графине. Он сразу догадается, и будет скандал. Хотя это неплохая идея!
– Давайте в графин нальём водки, – предложил я, – её не будет видно! Возможно, он сразу и не заметит, а дальше будь что будет. Значит так – вначале первой пятёркой сдавать экзамен зайдут самые сильные в математике, а дальше уже – куда кривая выведет…
– Но как же это сделать? Ведь если он увидит, кто занёс графин, того и выгонит!
– Что ж, будем рисковать! Аккуратно, таким образом, чтобы он не догадался, кто это сделал, а естественно, невинную задницу сразу сечь не будут!
– Так, собираем деньги! Все зашуршали своими заначками.
– А сколько в графин влезет водки? Мы же не знаем! Надо же его налить полным!
– Ладно, Коля, ты завтра приносишь три бутылки водки «Экстра», сколько влезет в графин мы не знаем, пусть лучше останется, чем не хватит! Портфель у тебя большой, достойный, три бутылки уместятся, и никто не заметит. Вот тебе деньги, купи всё сегодня, смотри завтра не подведи!
Наступило завтра. Пятница. Утро выдалось мрачным и дождливым. Погода не радовала. Ровно в восемь вся принаряженная торжественная группа, с взвинченными до предела студентами, собралась в аудитории математики.
Вошёл Амир Саидович.
 – Здравствуйте. Садитесь. Ну вот, приятно посмотреть на будущих специалистов! – одобрительно сказал он.
– Прошу сосредоточиться и не волноваться! Кто поможет мне подготовить и принести плакаты?
Вызвались несколько человек, в том числе и я. В его совмещённом с аудиторией кабинете отобрали целую кипу плакатов и вынесли к доске.
У доски стоял стол для преподавателя, с журналом успеваемости и экзаменационными билетами, а слева – покрытые зелёным сукном несколько сдвинутых столов и приставленных к ним стульев для комиссии.
Он окинул взглядом аудиторию, взял графин и сказал:
 – Так, кто на стол принесёт водички?
– Давайте, – вызвался я и как можно громче крикнул: – Ребята, возьмите графин и быстренько принесите на стол водички!
Сам взял подграфинник и пару гранёных стаканов и поставил их посредине стола, покрытого зелёным сукном. Пока пара студентов ещё возились в кабинете с несколькими плакатами, я вышел за дверь посмотреть, что там творится и как протекает основная часть «операции».  В нос ударил резкий запах спиртного. У самой двери на полу в полумраке в графин, стуча горлышком, судорожно наливали «Экстру». Хорошо, что на алюминиевых крышках были язычки, иначе вряд ли мы смогли бы в темноте открыть плотно закупоренные бутылки. Уместилось две с половиной бутылки. Пустую посуду и остатки, спрятали в портфель.
– Скорее, мужики! Да вытрите носовым платком графин, чтобы не воняло! Ждите, когда позову!
Я снова вошёл в аудиторию, сердце бешено билось и в присутствии Амир Саидыча. Крикнул:
– Ну где там графин с водой?! Давайте скорее, уже пора начинать!
Графин внесли я взял стеклянную пробку, быстренько его закрыл, чтобы запах не успел распространиться, и поставил на подставку.
Преподаватель разложил экзаменационные билеты на столе у доски и вошла первая пятёрка. Билет я взял  вторым. Положил зачётку и сел готовиться. Все, нагнув головы, стали лихорадочно писать формулы, которые ещё не успели вылететь из головы от страха. 
И тут случилось чудо! Я не поверил своим глазам, мне попался билет номер один! Там было три вопроса: основоположники математики, ещё что-то пространное и небольшое уравнение, решение которого я, к счастью, знал на зубок!
– Амир Саидович, а можно без подготовки отвечать? – дрожащим, полусчастливым голосом обратился я.
– Конечно, можно! Давай отвечай, «передовая молодёжь»!
Эту ироническую кличку Амир Саидович вычленил из моих же слов. Всё началось с того, что успеваемость моя была высокой, позиция активной, в самый раз для поступления в комсомол. Он много раз меня уговаривал вступить в организацию, но я всё отнекивался, аргументируя тем, что там должны быть достойные люди – передовая молодёжь, а что я? Обыкновенный студент. Не дорос я ещё до комсомола. Да и освобождённый секретарь комсомольской организации, честно говоря, мне не нравился. Так при очередном разговоре я это и объяснял откровенно Амиру Саидовичу. Он в результате, смеясь, и прилепил мне эту кликуху. И всегда при встрече улыбался и спрашивал: «Ну, как дела, “передовая молодёжь”?»
Отвечаю на первый вопрос, перехожу ко второму, затем решаю задание и всё на одном дыхании.
– Что ж, вопросов нет, не ожидал, молодец! Ответ на отлично.
– Но мне же просто повезло, я же математику на отлично не знаю! Помните, как на первом занятии Вы сказали, что сами знаете математику на тройку с минусом, а студенты, в основном, на кол с минусом? Мне просто неприлично иметь пятёрку по математике.
– Это экзамен, и ты ответил на все вопросы, а занижать оценку я не могу!
– Амир Саидович, красный диплом мне не нужен, а чтобы совесть моя была чиста, поставьте мне хорошо.
– Ну что ж, – согласился он, – пусть будет по-твоему, – и тщательно вывел четвёрку в зачётке.
Готовившиеся студенты с улыбкой слушали диалог, положительно оценивая доброжелательность экзаменатора.
На миг я подумал, что этот графин может всё испортить и привести к полнейшему негативу, и уже еле сдерживал себя, чтобы под каким либо предлогом наполнить его водой.  Я взял зачётку, поблагодарил за науку и труд,  в последний раз бросил взгляд на графин, торжественно стоящий на зелёном сукне.
В это время, видимо, тронуло и преподавателя такое начало экзамена. К тому же он расставался с нашей группой, которую любил по-своему, так же, как и все студенты в группе понимали и любили его. Он резко встал из-за стола, пожал мне руку, вздохнул и направился к злополучному графину.  Все замерли. А я медленно двинулся к выходу, наблюдая за происходящим.
Подойдя к столу, он поставил поудобнее один из гранёных стаканов, быстро открыл пробку у запотевшего графина, налил три четверти и с очевидной жаждой сделал три или четыре больших глотка!
Студенты сначала замерли с открытыми ртами, а затем низко уткнулись в свои бумажки, пряча дурацкое выражение лиц.
Подвох был раскрыт только на окончательном глотке! Ещё не осознавая, что произошло, он поставил недопитый стакан с водкой на стол, вытер носовым платком губы и быстро зашагал в кабинет. Я на ватных ногах медленно вышел за дверь, оставив её чуть приоткрытой.
– Ну что?! Что? Загалдели ожидающие за дверью?
– Да тише вы, тише! Выпил! – сказал я. – Отойдите от двери! Ждите, когда пригласит очередного.
Бедный Амир Саидович! Стучало в висках, ведь он два года дарил нам душевное тепло, мудрость, приправленную нарочитой строгостью, а мы? А что если бы за столом уселась комиссия и кто-нибудь отпил бы из графина, что бы было с ним? Я же любил его как преподавателя! Раскаиваться поздно, к тому же спиртное он любил и, самое главное, оно ему не повредит. Теперь всех волновало, какая последует реакция на такую шутку.
Минут пять он не выходил из кабинета.
– Наверное, закусывает, – зашептались одногруппники.
Наконец, он вышел твёрдым шагом, взял со стола графин, стакан и занёс к себе. Вернувшись, сел на своё место и сказал:
– Кто готов? Следующий!
Всё пошло своим чередом. Пока продолжался экзамен, я бесцельно бродил по коридорам с чувством угрызения совести. Время тянулось медленно. Наконец, вся группа прошла. Мой друг Коля Зубов заходил последним, он сдал на троечку.  Все собрались на улице.
– Ну как, легче вам было сдавать? – спросил я.
– Да нет, не легче, – вздохнул Коля.
– Да как обычно! –зашумели другие.
– На него просто не подействовало! Всё равно экзамен сдали не все.
– Так что было дальше? Расскажи, Коля!
Когда последние студенты сдали экзамен, он попросил занести все плакаты с формулами в кабинет. Графина нигде не было. Затем позвонил коллеге, чтобы пришёл (он встретился нам при выходе из аудитории), всё. Близился конец рабочего дня, да и к тому же пятничный, который удачно  приятствовал дружеским посиделкам.
Спустя некоторое время, месяц или более, мы случайно встретились с Амиром Саидовичем в коридоре.
– Это твоя работа!  «Передовая молодёжь»! – утвердительно сказал он, погрозив мне пальцем.
– Какая? – притворился я.
– Сам знаешь!
Да, моя, Амир Саидович! Ведь цветы поставить на стол вы же запретили, а про остальное ничего не говорили. Простите  нас.
– Чего уж там! Я так и знал, что это ты! Видите ли, пятёрку ему не захотелось! Что, совесть заела, да? – доброжелательно улыбнувшись, проворчал он.