Ночь, как живое существо

Ночь, как живое существо,
вздохнула, зашумела ветром,
забарабанила дождём
по крыше дома и по веткам
деревьев, рвущихся в окно,
и дождь гасил все звуки разом,
но гром, рычащий яро, зло,
казался отголоском ада...
Неслышно к дому подходил
нежданный гость, моя отрада,
а чёрный дождь всё  лил,  лил,  лил,
так,  видно,  небу  было  надо.
Смывая грешные следы,
на все вопросы даст ответы.
Ещё мы вместе – я и ты.
Что дальше? Тени  тают...
Где ты?


Рецензии
Тревожные, но, вместе с тем
такие яркие и ёмкие стихи прочитал у Вас.
И, как у всех, мучительный вопрос,
на который ответ пока неизвестен:
"Что дальше?".
Потрясающая всеми громами
и молниями получилась у вас гроза.
Просто слышишь и видешь всю
эту грозовую драму.

С неизменным теплом и уважением,
Яков

Яков Рабинер   02.08.2023 20:33     Заявить о нарушении
БЛАГОДАРЮ от души за прочтение и отклик, Яков!
Это стихотворение из самых ранних моих, я ранние почти все уничтожила,
а это почему-то сохранила.)))

С теплом,
Ирина.

Ирина Тарковская   02.08.2023 20:44   Заявить о нарушении
Несколько замечательных историй, доказывающих, что у великих музыкантов и чувством юмора всё на высоте.
Однажды выдающийся пианист Владимир Горовиц в ресторане сел за фортепиано и заиграл этюд Шопена. Посетитель спросил его: «Вы где-то учились музыке?»
«Да нет, пацаны показали»- ответил Владимир Самуилович.
Когда Ростропович регистрировал в районном загсе по месту прописки Вишневской свой брак, регистраторша сразу узнала знаменитую солистку Большого театра и поинтересовалась, за кого же она выходит замуж. Увидев довольно-таки невзрачного жениха, регистраторша сочувственно улыбнулась Вишневской, а с трудом прочитав фамилию «Ро… стро… по… вич», сказала ему:
— Ну, товарищ, у вас сейчас есть последняя возможность сменить свою фамилию…
Когда Антон Рубинштейн гастролировал в Вене, он столкнулся с очень скупым антрепренером. Переговоры об оплате концертов сильно затягивались, и тогда Рубинштейн заявил:
«Хорошо! Я согласен получить половину обычной суммы, но и играть буду вдвое тише обычного!»
В 1953 году Давид Ойстрах был на гастролях в Англии, и посол СССР устроил приём в честь великого музыканта.
В разгар банкета к Ойстраху подошёл советский атташе по культуре, сделал множество комплиментов маэстро, а потом поинтересовался:
«Вы так хорошо играете на скрипке, но я давно хотел спросить, кто вы по профессии?»
Ойстрах чуть не поперхнулся:
«Я — скрипач».
Атташе немного смутился:
«Конечно, конечно. А кто ваш тренер?»
Как-то на вечеринке в богатом доме, куда был приглашён Россини, одну даму попросили спеть. Она долго жеманилась, но в конце концов согласилась спеть каватину Розины из «Севильского цирюльника». Прежде чем начать, она обратилась к Россини:
— Ах, маэстро, если бы вы знали, как я боюсь!
— Я тоже, — отозвался Россини.
К французскому композитору Морису Равелю постоянно обращался за советом один совершенно бездарный коллега.
— Вот, маэстро, — однажды сказал он, — это моё последнее сочинение!
— О, мосье! — сказал Равель обрадовано. — В таком случае я от души вас поздравляю!
Когда Ростроповича и Эмиля Гилельса пригласили на длительные гастроли в США, их, разумеется, отпустили, но без жён. Музыканты обратились к министру культуры СССР Фурцевой с просьбой о разрешении выезда и для их жён.
Фурцева обещала помочь, но попросила написать официальное заявление.
Просьба Гилельса выглядела так:
«Поскольку я страдаю заболеванием печени и нуждаюсь в специальном уходе, а гастроли в США намечены на два с половиной месяца, прошу направить со мной мою жену».
Просьба Ростроповича выглядела совершенно иначе:
«Поскольку я абсолютно здоров и еду на два с половиной месяца, прошу разрешить выезд с женой».
Выезд жёнам музыкантов разрешили, но они так и не поняли, чей довод оказался более убедительным для властей.
Когда Ростропович стал укрывать на своей даче опального Солженицына, вскоре последовали санкции со стороны властей.
Фурцева вызвала к себе музыканта и в резкой форме заявила:
«Мстислав Леопольдович! Ваша акция идёт вразрез с политикой государства, и мы вынуждены соответственно отреагировать.
За границу посылать не будем, можете гастролировать по стране».
Ростропович искренне удивился: «А что, концерты на родине вы считаете наказанием?»
Когда Рихард Вагнер приехал в Париж, он встретился там с французским
композитором Франсуа Обером.
Во время беседы Обер заметил, что ему понадобилось тридцать лет для того, чтобы понять, что у него нет музыкального таланта.
Вагнер на это улыбнулся:
«И тогда, конечно, вы оставили занятия музыкой».
Обер возразил:
«Ну, что вы! Тогда я уже был слишком знаменит для этого!»
Когда в СССР развернулась борьба с космополитизмом, известному дирижёру Борису Хайкину предложили сменить фамилию.
Он отказался: «Фамилию менять не стану, но готов на компромисс — согласен заменить вторую букву; тогда моя фамилия будет звучать совсем по-русски».

Яков Рабинер   12.02.2024 04:03   Заявить о нарушении
СПАСИБО, Яков!
Музыкантов, особенно такого уровня, без чувства юмора не бывает. ИМХО.

С улыбкой,
Ирина.

Ирина Тарковская   12.02.2024 07:11   Заявить о нарушении