Павел Журавлев

На братской могиле в Александровском Заводе выделяется его большой барельефный портрет. Имя этого человека в Забайкалье носят улицы. О нем сложены стихи и песни.
Ружья в гору заблистали, Три дня сряду дождик лил, Против белых мы восстали. Журавлев там с нами был.
Эта песня была очень популярна. Она написана ранеными в лазарете и часто распевалась в партизанских походах еще при жизни Павла Николаевича. Партизан К. Зубков, лично знавший Журавлева, рассказывал, что однажды после удачного боя был устроен вечер отдыха. Какой-то молодой парень прочел поэму собственного сочинения. Она заканчивалась словами: Имя твое мы вспомним не раз. Имя твое прозвучит навсегда! Журавлев подошел к молодому партизану и сказал: — Какой из тебя поэт выйдет — не знаю, а рубака ты добрый! Павел Николаевич слегка ударил парня по плечу и добавил:
— Про вас, хлопцы, надо петь! Про Журавлева пели, поют и будут петь. Павел Николаевич родился в 1887 году 5 июля в селе Александровский Завод.
В этом селе и прошло его детство. Здесь он окончил двухклассное училище. Мальчик имел большое пристрастие к книгам, много читал и любил поговорить о прочитанном. Имел хороший голос,' пел в церковном хоре, а в школе часто Исполнял народные песни. В двенадцать лет лишился отца. На плечи парнишки легло все хозяйство бедной семьи. (Старший брат умер на год раньше отца). Нужда погнала подростка на Заработки. Два года бродил он по золотым приискам, потом крестьянствовал. В январе 1915 года, когда шла первая мировая война. Журавлева призвали в царскую армию. Первое время служил в Чите.
В казарме с утра до вечера «неотесанную деревенщину» учили умирать «за веру, царя, отечество». Шагистика до пота, перебежки и переползания до упаду, ружейные приемы до изнеможения. Павел преуспевал во всем, выделялся среди многих. Попав в город, крестьянский парень с упорством повышал свое образование. Это помогло ему стать вольноопределяющимся, то есть лицом, которое отбывает воинскую повинность на основе льгот по образованию. Однажды Журавлева вызвал к себе Поручик. Рядовой, стоя Перед Офицером навытяжку, односложно отвечал на вопросы.
— Значит, ты пахарь и к тому же приисковый рабочий?
— Так точно!
—Увлекаешься книгами?
— Так точно!
— И запрещенную литературу, небось, почитываешь?
— Никак нет!
— А другие в «роте интересуются таким писанием?
— Не могу знать! Поручик почему-то усмехнулся.
— Так, так, солдат! Нами замечено твое рвение к военному делу. Похвально! А если Поучить тебя, не тут в полку, а особо, чтобы ты, может быть, на всю жизнь стал военным человеком? Осилишь такое? Одолеешь? — Рад стараться! — Можешь идти! Трудную задачу загадал поручик. Солдат целую неделю осмысливал ее, пока не потребовали в канцелярию. Не объяснили, что он направляется в Иркутское военное училище.
Обрадовался, как мальчишка. Еще бы — ехать учиться! Но и удивился: в военные школы обычно посылали сынков господских, а не крестьянских. Окончив курс военной науки, Журавлев в чине прапорщика попал на Румынский фронт, сначала командовал ротой, потом батальоном. Отличился в боях. Части фронта находилась под командованием известного генерала Брусилова. Там прапорщик и прошел настоящую военную школу, приобрел опыт. Окопы стали и другой школой, там довелось читать то, чего Отродясь не читал газету «Правда». В землянках и на привалах слушал разговоры о том, кому нужна и кому опостылела до чертиков эта война, надо ли умирать за веру и царя, ка¬кое отечество следует защищать. Это уже не фельдфебельская «словесность» в читинской казарме, когда солдату нужно было, например. назвать врагов внешних и внутренних, без запинки перечислить членов семьи государя Российской империи. На фронте солдаты тоже называли врагов внешних и внутренних, но к внутренним относили не революционеров, как, бывало, утверждал фельдфебель, а капиталистов, помещиков и самого царя-батюшку. С ними бы повоевать! Фронтовики верили в другое Отечество. Такая возможность. повоевать за новое Отечество. Отечество без эксплуататоров, капиталистов, помещиков, и прочей шоблы пьющей кровь простого народа. Мерзких олигархических ублюдков прижать к ногтю и показать им кто в стране реальный хозяин, а их место в общей помойной канаве, которая станет могилой старому прогнившему миру. Наступил долгожданный 1917 год. Атмосфера с каждым днем накалялась. Начальник почтового отделения эсер Былков, опираясь на кулачество, создал подпольную организацию, ставившую своей целью захватить с помощью семеновцев Александровский Завод и все Восточное Забайкалье. Эта организация держала связь с бывшим членом Государственной думы Таскиным и получала от него задания.
Былков подбирал надежных с его точки зрения людей, хотел вовлечь в свою группу и Журавлева. Росли и силы большевиков. В начале февраля 1918 года в селе сформировался революционный отряд. Он состоял в большей части из фронтовиков. Командиром был избран Иван Козлов. Однако в штабе отряда оказалось несколько провокаторов из числа «перекрасившихся» эсеров. Они старались оторвать отряд от населения, провоцировали вражду между крестьянами и казаками, между русскими и племенами монголов кочующих по степи и оседлых, называющихся бурятами. Как раз в это время пришел с фронта солдат Данилов. Группа Былкова устроила его на работу почтальоном и завербовала в свою организацию. Через Данилова Былков надеялся вовлечь в свои сети Журавлева. Разговоры, которые начал вести Данилов, окончательно убедили Павла в том, что в штабе отряда и волостном Совете орудуют ставленники бывшего члена Государственной думы Таскина Обстановка прояснилась, Журавлев знал, как ему теперь действовать... Время было Тревожное, В апреле 1918 года Особый маньчжурский отряд атамана Семенова вторично перешел границу и начал наступление на Читу, находившуюся во власти советов. Белые, продвигаясь по линии железной Дороги, заняли станцию Борзя и держали направление на Оловянную. В Борзе атаман Семенов провозгласил независимость новой Забайкальской казачьей республики от бывшей Российской империи. Именно в те тяжелые дни во многих селах и станицах Забайкалья стихийно создавались революционные отряды, они шли на защиту Советской власти. Крестьянские и казачьи отряды вместе с красногвардейскими частями Читы- I, Черновских и Арбагарких копей, станций Хилок и Оловянная, а также красногвардейцами Амура и Западной Сибири образовали Даурский фронт, которым командовал Сергей Лазо. Шли упорные бои. А Павел Журавлев в те дни формировал революционный отряд из крестьян, живших в окрестных селах. Возглавив его, пошел в наступление на беляков. Начало было удачным. Заняв родное село, Александровский Завод, отряд Журавлева отбил у семеновцев село Пури, двинулся на Манкечур, дал большой бой за поселок Ключевское в 25 километрах от станции Борзя. Итоги этого славного боя подводили в доме убитого торгаша Белокопытова, того самого, который подарил атаману Семенову 200 лошадей. В это время кто-то застучал в Окно и Во дворе раздался крик: — Автомобиль сюды едет!
Машина остановилась у крыльца. Несколько человек быстро вошли в дом. среди них военной выправкой выделялся смуглый молодой человек в старой офицерской шинели.
— Кто из вас Павел Николаевич? — спросил он.
— Я командующий фронтом Лазо. Для всех это было полной неожиданностью. Журавлев бросил себе под ноги цигарку из самосада, выскочил из-за стола и, вытянувшись как положено перед начальством, начал рапортовать о сегодняшнем бое.
— Не надо, мне все ясно! — улыбаясь, сказал Лазо,— Так вот какой вы, Журавлев?
Сергей Георгиевич обнял Павла Николаевича, и они расцеловались. Это была их первая встреча.
— Мы с вами, кажется, в одном чине служили в царской армии — прапорщиками, про которых злословят: «Курица — не птица, прапорщик — не офицер». Так, что ли?
— Совершенно точно! — подтвердил Павел Николаевич. Бывшие прапорщики расхохотались.
— Вот видите, — продолжал разговор Лазо.
— А теперь мы оба командиры в Красной гвардии. Ценя боевые качества Журавлева и его бойцов, Лазо часто перебрасывал этот отряд с одного участка на другой, чтобы нанести атаману Семенову решающие удары. В бою под станцией Мациевская, а затем в атаках укрепленной горы Тавын-Тологой части фронта дали семеновцам такую трепку, что те без оглядки удрали в Маньчжурию пить китайский спирт.