Как отучали забайкальцев Богу молиться

Сегодня я расскажу об одном очень важном и характерном аспекте жизни в Забайкалье в 1920–1930-х годах, а именно о деятельности Союза воинствующих безбожников.
В Забайкалье в отличии от России антирелигиозное движение коммунистической власти началось позже и протекала не так активно. Прежде всего это было связано с высоким уровнем морали забайкальцев, верой в добро, во взаимовыручку, добрососедство и традиционные, крепкие семьи. В 1920 годах была создана Дальневосточная республика, в которой по настоянию местных большевиков, входящих в правительство, также развернулась атеистическая пропаганда. Отдел народного образования ДВР выпустил 2 постановления, исключившие Закон Божий из числа изучаемых в школах предметов, разрешив, впрочем, преподавать его в прочих учебных заведениях.
Как и в РСФСР, коммунистические организации начали устраивать в дни великих церковных праздников (Пасхи, Рождества Христова и др.) оскорбительные для православных митинги и «общественные кампании». В 1930-м выходной из-за Пасхи перенесли с воскресенья на четверг, чтобы праздник стал рабочим днем. Когда эта практика не прижилась, горожан стали выгонять на ленинские субботники, воскресники и массовые шествия с чучелами священников, которые потом сжигали. Проводили антипасхальные митинги. Родители для малышей дома продолжали печь куличи и красить яйца. Пасха постепенно из церковного праздника становилась народным. С пасхой боролись рейдами и танцами в храмах. Бывали случаи, когда молодежь не могла заставить себя ходить туда на гульки, и тогда местные функционеры буквально заставляли девчат танцевать в церкви в присутствии партверхушки. Так же некоторые храмы превращали в кинотеатры.
Так поступили с Собором Александра Невского в Чите. В нем расположился кинотеатр с издевательским названием «Безбожник». Также в Чите была передана под кинозал Архиерейская Андреевская церковь, также в ней действовал так называемый клуб «просвещенцев». После включения ДВР в состав РСФСР, свежеиспеченные Забайкальские коммунисты из бывших партизан руководимые матерыми, заядлыми большевиками начали своеобразную прайдовую чистку. Они стали бороться с проявлениями религиозности, а именно православия в собственных рядах. Это отражено в циркуляре забайкальского губернского комитета за февраль 1922 года. Циркуляр рекомендовал налагать на «провинившихся» дисциплинарные взыскания и общественные порицания. Вскоре в Забайкалье как поганки после дождя стали появляться безбожные общины-коммуны. Устои патриархальной жизни пошатнулись и в деревне. Как правило молодые учителя, налаживали новый досуг в деревне. Вечеринки, партсобрания, комсомол, пропаганда свободной семьи. Но Забайкальцы плохо поддавались идеологической обработке.
Но среди части населения все же наметился отход от веры и традиции. В основном конечно в Чите. В Александрово-Заводском под влиянием агитации, засилья коммунистов и распространения атеистической литературы образуются в селениях коммунистические общины, которые отказываются от христианских ценностей и от содержания церкви и клира. В приходе М.-Куналейской церкви люди коммунистических ячеек отказывались осенять себя крестным знаменьем. Интересным является и тот факт, что до вхождения ДВР в состав РСФСР была действительная свобода совести и свобода вероисповедания. На Пасху 1922 г. Советом министров ДВР было выделено 3 000 золотых рублей на приобретение подарков бойцам Народно-революционной армии. В Советской России подобное представить невозможно. Ликвидация республики большевистскими клевретами положило начало практически полного искоренения православия с забайкальской земли и жесточайшие гонения на православную церковь. Московское правительство видя, что в новой присоединенной республике антирелигиозная пропаганда дает пробуксовку и таких успехов как в России быть не может, решили действовать хитрее. Если не возможно заставить людей верить в Бога и молиться, ходить в церковь. Тогда нужно сделать так, чтобы люди сами перестали ходить туда, проще говоря сделать церковь такой какой она была бы выгодна коммунистам. В этом товарищам и комиссарам должны были помочь так называемые обновленцы, растриги, сектанты и прочие "церковные реформаторы". На какое-то время в Забайкалье произошло затишье в антирелигиозной борьбе. Затишье как известно бывает перед бурей. В марте 1924 г. был нанесен очередной удар по одному из самых важных и любимых после Рождества Христова христианских праздников.
При агитпропе Читинского райкома компартии был организован «коллектив антирелигиозников», который устроил в том же году «предпасхальную кампанию». Спустя несколько месяцев, в декабре того же года, был создан «коллектив безбожников» при Читинском горкоме. Комсомольцы занялись селом.
2 сентября 1926 г. по инициативе парторганизации был создан Забайкальский совет Союза воинствующих безбожников. В октябре 1927 г. были образованы окружные советы союза в Чите, Хабаровске, Николаевске, Зейске, на Сахалине и Камчатке. организация была рыхлой, скроенной наскоро, постоянно действующего актива не имела, множество раз распадалась.
Можно констатировать неоспоримый факт, что до 1927 г. "союз" на который была возложена атеистическая пропаганда, фактически не выполнял своих функций.
В этот период традиционное влияние обновленцев в Забайкалье начало ослабевать. 2 декабря 1927 года Читинские власти приказали агитпропу окружного отдела ВКП(б) выработать единый план антирелигиозной деятельности, совместно с местным руководством Союза и всеми заинтересованными организациями. Кроме того, всем партийным ячейкам было приказано вести атеистическую пропаганду, а газетам «Забайкальский рабочий» и «Забайкальский крестьянин» -постоянно размещать на своих страницах соответствующие материалы.
Из отчетов забайкальских ячеек Союза видно, что пропаганда безбожия, особенно в селах, велась не слишком активно. Несмотря на то, что еще во времена ДВР в некоторых селениях создавались коммунистические общины и имели место случаи закрытия церквей, в целом атеизм пустить корни на забайкальской земле не успел.
В отчете по читинском округу указано: «Тихоновцы: численный состав верующих... учесть... весьма трудно, все население, за малым исключением, почти все религиозно, но абсолютное большинство к религиозному строительству относится пассивно, выполняя лишь в силу традиций и обычных порядков религиозные требы». При этом, однако, отмечалось, что «православное духовенство и актив влияние на молодежь утратили, если и имеют таковое, то только на своих детей. Заметен отход от религии даже «поповских детей».
К концу 20-х годов административными методами и запугиваниями властям удалось существенно увеличить численность адептов Союза воинствующих безбожников. В январе 1928 г. в 14 ячейках СВБ в Читинском округе состояло 450 членов (в Сретенском округе в 9 ячейках 120 человек). В 1929 году в Читинском и Сретенском окружных отделах Союза число членов возросло соответственно с 450 человек до 1759 и со 10011 до 1529. Пропаганда безбожия, начатая РКП(б) в Забайкалье еще в 1921 г., принесла определенные плоды, хотя результаты едва ли могли удовлетворить организаторов кампаний.
Церкви закрывались, но случалось это в 1920-х гг. редко (обычно у православных отбирали храмы для того, чтобы передать их обновленцам или григорианам). Имели место случаи хулиганских выходок со стороны комсомольцев.
Протоиерей Александр Пляскин писал епископу Читинскому и Забайкальскому Марку (Боголюбову): «30 декабря возвратился в Подойницыно. Хозяева квартиры подали мне конверт с подписью: «попу Александру».В конверте письмо следующего содержания: «Приказываю тебе в 3 дня убираться из нашего села, иначе убью тебя».
В начале 1930-х пропаганда атеизма в Забайкалье многократно усилилась. Однако эффекта, ожидаемого местным партийным начальством, это не дало. Более того, положение вещей скорее производило на «воинствующих безбожников» обескураживающее впечатление, ибо одновременно с усилением «антирелигиозной работы» религиозность населения начала повышаться, порой достаточно ощутимо. То есть стало давать обратный эффект. Вспоминается поговорка «Запретный плод особенно сладок» . Так, в 1927–1928 годах все населения с.Кокуй было верующим и посещало храм. Все заключенные браки были венчанные, дети все крещеные. Как отмечал в своем отчете о. Дионисий Эпов, к причту кокуйцы относились уважительно.
В некоторых приходах ситуация стала даже лучше чем до революции. Настоятель Онон-Борзинского Иннокентиевского прихода о. Иоанн Пляскин пишет: «За эти два года наш приход стал как бы получше... чем он был в начале революции».
Также в 1928 году впервые за долгие годы состоялся крестный ход с чтимой в Забайкалье святыней Святым Крестом, хранившимся в селе Бырка .
О возвращении к вере недавних безбожников упоминают настоятели разных приходов, что позволяет говорить об этом как о духовном процессе, характерном для Забайкалья в целом.
Но бесследной антирелигиозная борьба в Забайкалье не осталась.
Тяжелые рубцы на теле общества и метастазы заразы в виде падение нравов были по всюду. Вот что можно узнать из церковного отчета начала 30-х «Хуление Бога и святых и ночные оргии (прим. автора. В народе прозванные ****ками) с уличными хулиганствами стали обычным явлением.
Не стесняется молодежь и запретными половыми сношениями. Такому нравственному упадку помогла наша советская школа, в особенности развратившиеся до корня учительницы, как женщины, так и девушки, открыто имеющие своих наложников и открыто сходящиеся с деревенскими парнями и совращающие даже женатиков. За прекращением занятий в школах и отъездом учительниц на летние каникулы как будто бы стало несколько потише». Отец Дионисий Эпов также писал о подобных явлениях: «Усилились в разных видах пьянство, разгул, азартные игры... сквернословие, незаконное сожительство, расхождение супругов (разводы до этого были явлением совершенно чуждым для Забайкалья. Супруги жили душа в душу.)... Общий порок, можно сказать, во всех приходах - это злоба, ненависть друг к другу, в особенности злобствуют бедные на богатых, богатые на бедных». Такого рода негативные явления упоминаются в большинстве отчетов о религиозно-нравственном состоянии населения и партийных организации. В завершении хочется вспомнить притчу про сеятеля. Смысл которой: «Что посеешь, то и пожнешь».