26 Цитадель

Цитадель.

Сегодня среда. А по средам мы грабим. В понедельник не может Леха. Ему не с кем оставить младшую сестру. По понедельникам у мамы шейпинг, с которого она возвращается очень поздно. Гораздо позднее, чем в другие дни недели. Скорее всего, она встречается там с любовником. И, можно предположить, с женатым любовником. Иначе, встречи были бы чаще и по другим дням недели. Леха большой, мягкий, добрый. Он, конечно же, все понимает. Но, он любит маму. И прекрасно знает, что любить, это значит, на многое закрывать глаза.

По вторникам не может Андрей. Не выясняли почему, не может, и ладно. У нас, хоть и армия, но все же терпимая, толерантная и с человеческим лицом. Мало ли, что за дела могут быть у человека.

По четвергам и пятницам занят Бабаев. Ну и я с ним. Куда от него денешься. Мы выступаем в кальянной. И, последнее время, приходит слишком много народу. Как обмануть ожидания зрителей? Он нынче избалован. Чуть что не по нему – отписка и вылет из тренда. А Бабаев так долго шел к популярности.
 
Остаются только выходные и среда. Но не грабить же по выходным? Никто не заслуживает такого конца рабочей недели. Поэтому грабим мы теперь по средам.
Сегодня мы грабим человека, бедного, как церковная крыса. Если верить налоговой декларации, наш сегодняшний пациент, не смотря на то что уже пару лет занимал должность министра тарифного регулирования и энергетики, так ничего и не нажил. Этот бессребреник много работал и скромно жил на зарплату областного министра. Размер этой самой зарплаты установить не удалось. В последнее время размеры оплаты труда чиновников засекречены куда надежней, чем ядерные секреты. Но, понятно, что не зашикуешь.
 
Странно, но все окружавшие министра люди были удивительно богаты и успешны. Его официально бывшая жена успешно вела бизнес. Ей принадлежали несколько компаний, продающих электроэнергию службе ЖКХ Города. Его единственный сын к 23 годам успел не только с отличием окончить университет, но и стать одним из крупнейших застройщиков жилья в Городе. Его младший брат владел компанией, осуществляющей электрификацию окрестных населенных пунктов. Супруга младшего брата была владелицей изоляторного завода. Но в семье не без урода. Сам министр был возмутительно беден. Даже стыдно за него.
 
Прописан министр в скромной двухкомнатной квартире на окраине заводского района, которую получил в наследство от родителей. А проживал в скромном трехэтажном особняке на берегу озера, которым владела, по документам, сестра мамы его жены, 1930 года рождения, проживавшая в другой стране. С женой он был в разводе. Супруги и после развода проживали совместно. Видимо по бедности. Не хочу ничего плохого сказать о неизвестной нам иностранной гражданке 1930 года рождения, но, похоже, у старушки не все дома. Современные дома смотрят на мир огромными стеклами окон в пол стены, а то и во всю стену. Они созданы для того, чтобы наполнятся естественным светом и чистым воздухом. Их для этого и строят в сосновых лесах.

Этот же дом строил параноик. Немногочисленные узкие окна, подозрительно щурятся на мир нарезанный на сектора обстрела. Боковые пристрои, надежно прикрывающие стальной шлюз ворот фланкирующим огнем. Толстые кирпичные стены. Группа упрямых парней с парой пулеметов, большим запасом гранат и осветительных ракет вполне могла в нем отбиться от любой напасти, не имеющей артиллерии. Вся растительность на участке была вырублена. Чтобы не мешала вести огонь во всех направлениях.
Место для дома выбирал параноик. И он же прокладывал дорогу. Извилистые резкие повороты, и там, где мало знакомый с сюрпризами трассы автомобиль мог вылететь на обочину, прямо стальные отбойники. Трасса упиралась в ворота. В воротах сторожка. С амбразурой и переговорным устройством. Стой – кто идет!
 
А в обе стороны от ворот терялся в сосновом бору 4 метровый железобетонный забор. Вдоль забора на земле лежали спирали Бруно. Подленько так лежали, чтобы человек, бродящий без благословения в этих местах, завяз ногой в петле. Еще и по верху забора кустились густыми бровями заросли «егозы». Домик поросенка должен быть крепостью. Но все же, не слишком ли круто для владельца единственной двухкомнатной хрущевки? Что так охраняла эта цитадель?

Цитадель, хотя и не знала того, была в осаде две недели. Сначала наша Крис, AGAKrisTia, провела разведку в социальных сетях, официальных сайтах, базах данных росриестра, ГИБДД, фонда имущества, Минздрава, и черт её знает еще где. Раньше я думал, что прирожденный разведчик — это злобный изворотливый ублюдок, способный не спать неделю и с радостью готовый убивать за еду, способный четверо суток ползти вверх по осклизлому горному склону с ящиком взрывчатки и радиостанцией на горбу.

Как же устарели все стереотипы двадцатого века в двадцать первом. Крис носила хвостики. Один красила в розовый, другой в светло-синий. Красные кеды с серебряными звездами, странные полосатые гольфы, короткие брючки, куколка, а не девушка 20 лет. Огромные пушистые наушники, в которых безостановочно что-то долбило в ритм и выло нечеловеческими голосами.  Зеркальные очки в пол-лица. Вся такая яркая, как игрушка. В рюкзаке с миньонами ноутбук и пара тяжелых книг по экономике. Она никак не напоминала бойца разведчика. Третий курс экономики и финансов. Но она уже знал о экономике столько, что могла бы управлять крупным банком или министерством финансов небольшой страны. Будь она чьей-нибудь родственницей. А так, ждала её карьера заурядного экономиста в затхлой конторе, в нашем затхлом индустриальном Вавилоне.

С этой серой перспективой её аналитический склад ума и обоснованные интеллектуальные амбиции мирится не могли, пока, что и привело её под наши знамена. Амбиции отличное топливо для революционеров всех мастей. И это было одно из лучших приобретений нашей Маленькой Армии. Самый лучший, самый эффективный боец-разведчик. Двух пудов весом, полтора метра ростом, она была сосредоточением энергии и целеустремленности. И эту жертву выбрала и отыскала именно она.

Она, в коморке за кальянной, долго что-то объясняла про направленные финансовые потоки и перераспределение, рисовала двумя разными фломастерами квадратики с буквами и стрелочки. И, судя по тому, как четко выстраивались схемы, напоминая схему системы артериального и венозного кровоснабжения, она твердо знала, о чем говорила. Я многого не понял. Конечно, мне трудно было угнаться за ними, я принадлежал к другому поколению и не привык обрабатывать сразу столько информации и на таких скоростях. Да и с образованием у меня не сложилось. Но, главное я понял. Через этого министра проходят деньги от потребителей электроэнергии в бюджет, а обратным потоком идет электроэнергия. И каждый из этих потоков фильтруется через многочисленные юрлица, принадлежащие по странному стечению обстоятельств, родственникам вышеуказанного министра. Так огромный синий кит, заглатывая в бездонную пасть морскую воду, фильтрует из нее все мало мальски съедобное. Вот только деньги эти, безналичные. То есть их нельзя положить в спортивную сумку и унести. И превратить их в наличные сложно.  Но тут в дело ступает фирма старшего сына, которая аккумулирует наличность при торговле недвижимостью. И целая орда мелких фирм, которые не имея ни производственных ни торговых площадей проводят удивительно крупные сделки.

Однако, безналичные деньги трудно утаить от налогов, и есть основания предполагать, что эта наличность аккумулируется в каком-то надежном защищенном месте. Просто потому что где-то же должна оседать весьма внушительная разница между ценой за киловатт для потребителя и отпускной ценой электростанции, чтобы потом покинут родную экономику и осесть в надежных хранилищах иностранных банках. А ничего защищённые, чем загородная цитадель на берегу озера в Нашей Стране придумать просто нельзя.

Однако, если в её расчёты вкралась ошибка, то она исправит её на месте. Для этого. Крис пойдет с нами на дело, чтобы задать министру несколько наводящих вопросов. Дело это уже решённое. Она даже купила маску человека-паука. И уже украла у отца – подполковника внутренних войск трофейный хромированный пистолет чешского производства с неполной обоймой. Спорить с ней не у кого не нашлось аргументов. Общий штурм назначили на среду следующей недели.  Среда уже была занята.

Дальше за осадные работы взялся Митя evilanaldеemon. Вооруженный смартфоном и деньгами на оперативные расходы он был командирован в ближайший к озерной резиденции населённый пункт, поселок городского типа, где, по его словам, жил его близкий друг по интимной переписке. Новое время, конечно, но меня все же иногда передергивает от Мити. Наверное, в глубине души, я гомофоб. То есть побаиваюсь за девственность собственной задницы.

Из разведки Митя вернулся в следующую субботу. С не утешительными сведениями. Цитадель охраняет местная вневедомственная охрана. Охраняет всерьез. Никаких шуточек, типа – будут убивать нажмите на тревожную кнопку, мы как примчимся. Три штатных сотрудника милиции, со штатным огнестрельным оружием, вплоть до автомата. Они круглосуточно находятся на территории. Один в будке у ворот, двое других в маленьком, но комфортабельном домике охраны.
 
Службу несут спустя рукава. Но они себе это вполне могут позволить. Забор надежный, камер везде, как грибов. И, если что, то подкрепление прибудет через 10 – 15 минут. Без игрушек. Приедут злые ребята в касках, броне и с настоящими автоматами. Поселок городского типа очень маленький. А опорный пункт милиции в нем, хоть и не положено, укомплектован сверх штата, и упакован евроремонтами и оргтехникой. И все его сотрудники знают с чьих рук едят. Так что просто не будет.
Сведения точные. Один из сотрудников вневедомки – сын маминой подруги. Вернее, подруги мамы друга по переписке. И очень четко контролирует любимого сыночка. Тот, послушный мальчик, часто посылает маме фотки с рабочего места на подаренный к 8 марта китайский смартфон. Так часто, что Митя даже составил некоторое представление о внутреннем устройстве не только комнаты охраны, но и некоторых помещений особняка. Например, бани, бильярдной и бассейна. Охранники, пользуясь частыми отлучкам хозяев, не отказывают себе в комфорте. И фотографируют себя в этом изобилии.

А, раз у русского человека есть доступ к бане и бильярду, можно смело предположить, что они при этом пьют. О чем косвенно свидетельствуют радостные улыбки на красных мордах. В соцсетях Крис легко выловила эти фото, зная на старте только имя, фамилию и год окончания школы сына маминой подруги.
В планируемую среду клиент, предположительно должен был быть в резиденции. Его бывшая официальная жена уже выложила в сеть свое фото на фоне отеля во Флориде. А сын уже прошел паспортный контроль в Шереметьево. Он, как православный патриот, планировал принять участие в традиционном масленичном гулянии. В городе Новый Орлеан.
Министр с понедельника не выходил на работу. Его служебный автомобиль, номер которого так же установила Крис, не появлялся на парковке у дома правительства. Скорее всего, у него опять были проблемы со здоровьем. Он частенько заболевал запоем на недельку или на две. И всегда даты его больничного совпадали с датами фотографий его бывшей официальной жены из-за границы.

Так что, среда. Но готовить её начали еще с понедельника. В понедельник Митя оставил коробку водки в подъезде, на лестничной клетке сына маминой подруги. Причем угадал тот период времени, когда он выходит к подъехавшему за ним автомобилю вневедомки. Он из окна подъезда дома напротив со злорадством видел, как быстро умчался автомобиль от подъезда. Редко, когда люди утром торопятся на работу с таким энтузиазмом.

Через четыре часа Крис отметила заметный рост активности в аккаунтах всех троих сотрудников. Видимо, подарки данайцев пришлись впору.

Во вторник змей искуситель снова оставил в подъезде, уже другого сотрудника, бывшего одноклассника сына маминой подруги еще один такой подарок. Естественно, сотрудник правоохранительных органов, движимый чувством долга и нормами общественной морали, просто не имел права пройти мимо такого неопознанного предмета, подозрительно похожего на картонную коробку с надписью «водка». И верно, терроризм не дремлет. А законопослушные граждане нипочем не бросят без присмотра ящик водки. Даже в половине седьмого утра.

Подозрительный предмет был изъят. Мирный сон граждан был сохранен. А через несколько часов уже пять аккаунтов начали безудержную активность. И, судя по паре фотографий, которые активно лайкались, сотрудники уже достаточно налайкались, затопили баню, и искали большой и чистой любви. А пять их было потому, что кто-то должен был отогнать обратно служебный автомобиль. Вот нет полного единства в рядах правоохранителей. Всегда найдется не пьющий отщепенец.

Утром среды Митя пошел ва-банк. Другого выхода не оставалось. Крис не смогла установить ни имени, ни тем более, адреса, никого из тех, кто должен был менять веселую смену. В половине седьмого утра, ох уж это тревожное время, у ворот цитадели появилось такси, из которого Митя выгрузил на накатанный снег перед воротами три коробки водки, и двух жриц продажной любви. Видели бы вы их. Конечно, это были лучшие представители этой профессии. Их пришлось везти аж из Города. Потому что в маленьком поселке городского типа этот бизнес почти полностью умирает. Тем более, ранним утром среды. И это даже не смотря на то, что на календаре было 14 Февраля – международный день любви.

Филипп Македонский, уходя на покой, открыл своему прославившемуся впоследствии сыну Сашке один из величайших секретов полководческого мастерства и осадных мероприятий.  – Стены любой крепости перешагнет ишак, груженый золотом. Очень долго пришлось Мите пинать ворота, прежде чем из переговорного устройства раздались нечленораздельные звуки. Но, в день влюбленных все рады гостям. Стальные ворота отъехали в сторону и наш агент, ведя за собой караван нагруженных водкой проституток, проник в осажденную крепость. Приняли его, как родного. Великий полководец не все знал. Осла может заменить проститутка, а водка всегда предпочтительнее золота.

Стоит сказать, что все затраты на операцию составили сумму примерно эквивалентную тысяче евро. После нескольких удачных грабежей мы стали расточительны. Львиная доля этих денег досталась жрицам любви. Водку в коробках мы забрали с ограбления в прошлую среду. Пришлось еще купить машинку для закатывания пробок и несколько упаковок снотворного.
 
Ровно через два часа прекратилась всяческая активность во всех аккаунтах. Мы подождали еще час, и пошли на штурм. Пока Андрюша, желая убедится, что вся охрана полегла в сражении с халявной водкой и димедролом, держал палец на кнопке переговорного устройства, Леха таскал бухты с кабелем и «болгарки». Ворота продержались больше часа. Мы сломали предпоследний диск, прежде чем смогли прорезать достаточную для того чтобы пролез человек дырку. Этого оказалось не достаточно. Кнопка для открытия ворот была в будке. А будка была заперта. Пришлось отпиливать стопора еще и изнутри. Провозились не меньше, но все - же смогли отодвинуть воротину, чуть помогая монтажным ломом, и загнать «Соболь» во двор.
 
Пьяный в лоскуты Митя долго, о чем - то нам рассказывал на непонятном языке жестов. Видимо, неплохо провел время. Поскольку шлялся по снегу в сырой простыне и прекрасно себя чувствовал. Кроме простыни из одежды на нем были несколько ремней с кобурами и пара автоматов. С трудом уговорили его одеться и закрыться в машине. И сидеть там, под присмотром Крис.

Чтобы проникнуть в жилище в ход пустили перфоратор. Когда в кирпичном проеме стены прорубили достаточную площадку, притащили тяжеленный гидравлический домкрат – разжиматель. По инструкции, сила разжатия до 5 тонн. Но её не хватило.
 Кирпичная кладка под опорной лапой крошилась. Кирпичи вываливались кусками, поднимая тучи красной пыли их острых осколков. А вот дверь не поддавалась ни на миллиметр. Так мы потратили еще час. День клонился к закату. Похолодало. Цитадель держалась.

Пока искали, что подставить под высокое окно, с земли не достанешь, пока ругались друг на друга, почему никто не захватил складную стремянку, пока догадались подогнать «Соболь» задом вплотную, чтобы с него удобнее было резать решетки на окнах, потеряли еще час. И еще столько же пилили стальные прутья. Сталь была качественная, сточили последний диск, но мало чего достигли. Хотя устали как черти.

Привязали динамическую стропу к фаркопу «Соболя». Прежний хозяин здорово постарался подготовить его для бездорожья. И фаркоп был рассчитан на резкий рывок, которым выдергивают из липкой жижи тяжелые машины. Для него такая задача была по плечу. А вот с проклятыми решетками он не справился. Леха с места рванул, стропа натянулась, машина резко встала как вкопанная, двигатель заглох. Крис перелетела с заднего сидения вперед и больно приложилась об лобовое стекло. Митя не проснулся. Решетка заметно выгнулась, но осталась на месте.

Леха сдал назад и снова резко с места. Раздался хлопок. Стропа лопнула и резко хлестнула по задней двери машины. Леха еле успел ударить в тормоза обоими ногами и не въехать в домик охраны. От удара стропы на задней двери появилась заметная вмятина. Что нас ни капли не беспокоило. Одной больше, одной меньше. Хуже наш паровозик «Смерть – Крысам!!!» уже не станет. Главное, что злополучная решетка, наконец, слетела с двух креплений. Но все - же осталась на месте. Умеют – когда хотят. Пришлось снова подгонять машину открытым задним бортом к окну и пустить в ход монтажные ломы. Навалившись все втроем на один лом, мы свернули её в сторону. Образовался вполне широкий проход. Стекло и раму я высадил кувалдой. Вскарабкался в помещение. За мной, цепляясь дробовиком за все подряд и матерясь по этому поводу, влез Леха. Андрюха шел последним. Мелкая Крис успела прошмыгнуть раньше.


- Ну, наконец-то. Долго вы возитесь. – Встретил нас упреком хозяин дома. Вернее, не хозяин. Не было у господина министра никакого дома. Но это был он. Я видел его фотографии. – Я уже и баул собрал. Что там с собой положено? Белье чистое, трусы, носки. Свитер теплый. Костюм одел спортивный. Что еще можно с собой?

- Куда с собой? – Спросил я, несколько оторопев. Мужчина сидел в кресле. Одет он был в модный лет пять назад спортивный костюм с символикой сочинской олимпиады. И действительно, возле кресла стояла большая полупустая спортивная сумка. На журнальном столике был накрыт скромный пир на одну персону. Полупустая бутылка водки, мясная нарезка, консервы, армянский лаваш. И что – то еще. Пахло очень вкусно.

- Куда повезете? В первое СИЗО или в третье? Или к себе на улицу Васенко? У вас же там тоже есть изолятор.

- А, так это ты в тюрьму собрался?! Тогда твой костюм спортивный не покатит. Он красный. А за цвет могут спросить в камере. И, я бы на твоем месте, еще бы белье постельное взял. К казенному то не сразу привыкают. Оно не лучшего качества. Лапши набери, которую кипятком заваривают. Супы в пакетах. Ну и чай. И сигареты.
 
- Я курить бросил.

- Ты бросил. Молодец, здоровье бережешь. Но там это валюта. Да и вообще, там все валюта. Только, рано ты, дядя, на нары собрался. Тюрьму еще заслужить надо.
И тут в разговор вмешался Леха, и дробовик.

- Руки вверх, дядя.

Дядя протянул руки вперед. Как бы, навстречу наручникам.

- Ты чего, дядя? Зарядку сделать решил? Или ты слышишь плохо? – Участливо спросил Леха. – И тут же хлестанул его прикладом в грудь. И снова взял на прицел. – Руки вверх.

Министр недоуменно уставился на дробовик. Но руки поднял.

- Вы кто? – В вопросе его читалось полное недоумение.

- Сам - то ты как думаешь? – Ехидно спросил Леха.

- А я уже и не знаю, что думать. Я думал вы из ФСБ. Смотрю – дверь ломают люди в форме. Я ментов своих набрал. Они не отвечают. Вот я думал, за мной пришли. Я набрал начальника городской милиции. «Так, мол, и так. – говорю –мне ребята в масках и в форме решетку на окнах выпиливают» Он сразу и отключился. И больше трубку не брал. С прокурором та же точно история. А через десять минут я уже никому дозвониться не мог. Ни одна сволочь трубку не взяла. Суки. А вы кто? – Он совершенно растерялся. Наши строительные комбинезоны он принял за военную форму. Впрочем, были основания. Сейчас очень похожая «горка» в моде у некоторых подразделений силовых структур.

- Ну чего ты так плохо о нас думаешь?! У ФСБ штурмовая форма черная. Это тебе на будущее. А мы из совершенно другой организации. Не возражаешь, я присяду? – Я успокоил его ответом. Потом сел в кресло напротив, устроил кувалду на коленях, стянул подшлемник и очки. Налил в его стакан и выпил. И с удовольствием закусил, завернув кусок мяса в лаваш, сдобрил его кетчупом или чем - то вроде того и отправил в рот.

- Вы кто!!! – Он уже кричал. Неизвестность пугает.

Андрюша опять ответил за меня. Ох, когда ни будь я его за это накажу.

- Бригады Народного Гнева! Слыхал?

Конечно же, он не слыхал. Это придуманное самим собой название произносил вслух только Андрюша. Ему нравилась. А вот мне казалось, что эта дурацкая шутка переводит нас из 162 статьи УК РФ в 282 и 210. А это уже совсем другие следователи. В совсем других погонах. И совсем другой срок. Пока мы никого не убили, мне грозит 15, Андрюхе с Лехой по червонцу, остальным меньше. Кое - кто и вовсе сможет выскочить на условку. А там цифры будут совершенно другие. Плохо у тех следователей с математикой. Такие цифры в приговорах рисуют, что мало кто доживет до конца срока. Да и до суда еще дожить надо, для начала. У них это не каждому дано. Я хочу это как ни будь объяснить Андрею. Но, когда я вижу реакцию на эти три слова, каждое, с Большой, С БОЛЬШЙ, сука, буквы, накатывает и я смиряюсь. Каким-то веселым отчаянием, свободой, смертью веет от трех этих слов. И внушают они ужас тем, кто знает, что рыло его холеное в очень кровавом пуху.
Икают и пукают они от вставших им поперек горла этих слов. А те, кто за собой не знает вины перед народом, наоборот, очень даже радуются, услышав три этих слова. Пусть мы будем Бригадой Народного Гнева. Один хрен, жить нам не долго.

Не слышал министр ни про какие Бригады Народного Гнева. В его картине мира просто не существовало того, что можно назвать словом народ. И, соответственно, не было места для гнева этого не существующего, но исправно платящего за электричество народа. И для нас не было места в его представлении о реальности. Как и любой крупный чиновник, распределяющий серьезные финансовые потоки он жил в состоянии перманентной аппаратной войны на уничтожение с целым кланами других чиновников, желающих перехватить контроль над этими потоками в свои загребущие лапки. В двадцатом веке точки в этой войне расставляли киллеры в подъездах и на автостоянках. Теперь для тех же целей используют более компетентные органы.
Теперь тех, кто сложил свою карьеру на этой безостановочной гражданской войне, не хоронят, а сажают. Но он все понял правильно. И испугался уже по-настоящему. Он был достаточно мужественным, чтобы принять логичный конец. Печальный, но понятный. Но теперь все было не логично. Логичный и понятный мир рухнул. Но соображал он быстро. Мгновенно сориентировался и задал самый важный вопрос.

- Убивать будете?

- Пока не будем. И так страна вымирает. Если все ворье к стенке ставить, кто работать потом будет? Кто детей рожать будет? Хотя, может быть тебя бы уже и надо. Ты же у нас не простой мелкий воришка. Не взяточник. Ты организатор преступного сообщества. Ты проводишь тендеры на закуп электроэнергии, а выигрывает их только одна фирма. И ты знаешь, чья она. И почему решение о проведении новых сетей за бюджетный счет странно совпадают с планами застройки одной строительной фирмы, ты тоже знаешь, чья она. Очень может быть, что наши старшие товарищи проявляют в отношении тебя излишнюю мягкотелость. Я вот как платежку за свет вижу, сразу, кого-то грохнуть хочу. И не я один. Нас таких миллионы. Просто миллионы пока не знают, как тебя зовут, и где ты живешь. А я знаю. И ты мне очень не нравишься. Как человек ты, может и хороший. А вот как министр – так хуже любого иностранного агента. Да что там, враг народа и все. По мне, так к стенке без разговоров. О чем с тобой говорить? Что ты мне интересного расскажешь? Но, пока мы пришли отнять незаконно нажитое. Революции нужны деньги. И эти деньги у тебя есть.

- Грабить будете? – Он выдохнул. Налил и выпил. Без закуски. Потом откинулся на спинку кресла и весело сказал. – Да пожалуйста. Берите, что хотите, и уходите.
 
- Грабишь ты. Мы просто наказываем. Деньги мы твои возьмем, конечно. Но этого мало. Мы тебя допрашивать будем. Как обналичиваешь. Кому и сколько заносишь. На чьи оффшоры. Через какие банки. Следствие будет. С той лишь разницей, что нашему следствию ты взятку не предложишь. Не откуда будет предлагать. Заберем все.

- Ага! Чтоб ты жил на одну зарплату! – Весело добавил Леха и так же весело ткнул его еще раз прикладом. Не сильно, но чувствительно. Чтобы не дать ему почувствовать моральный комфорт. Пусть знает, что мы придурки. Придурки опаснее.
Я продолжил.

- Поговорит с тобой наш товарищ. Более компетентный. И советую отвечать развернуто, исчерпывающе и быстро. Иначе вот этот, не столь компетентный товарищ, будет тебя больно бить. По всем частям тела, кроме головы. Память тебе понадобится. И, чуть не забыл. Еще кто в доме есть.

Он замедлил с ответом. А Леха не стал ждать и снова стукнул его прикладом. Министр быстро понял новые условия игры.
- Марина и Катя. Кухарка и горничная. Но они закрылись у себя. Они всегда закрываются, когда я болею.

- Ишь ты, бояре, бля, ваши благородия. Прислуга у них. – Беззлобно проворчал Леха и снова ударил министра прикладом. Уже заметно сильнее. Ему определенно не нравился наш гостеприимный хозяин.

- Вася, поговори с дядей. Он с нетерпением ждет возможности покаяться. – Позвал я Крис. Она никак не прореагировал. Я оглянулся. Конечно. Она меня не слышала. Она надела пушистые наушники поверх маски человека – паука. В её наушниках громко играла танцевальная мелодия, и она еле заметно притопывала кедами и крутила худой попкой. К происходящему она была спиной, так как с интересом разглядывала тропических рыбок в огромнейшем аквариуме, единственном ярком пятне среди скучного великолепия богатого интерьера огромного холла. Пришлось встать с кресла, схватить её за руку, притянуть к себе, сдернуть один наушник и очень громко проорать в ухо. – Вася!!! Прости, что отвлекаю, но у нас, как бы, работа!!! Ты хотела задать дяде несколько вопросов. Дядя хочет рассказать тебе все. – После этого я усадил её на свое место.
 
Она чувствовала себя как дома. По - татарски села в кресло, прямо в грязных кедах. Спокойно и деловито вытащила из рюкзака с миньонами толстую книгу, устроила у себя на коленях, потом положила на книгу блокнот, взяла в руки шариковую ручку с веселой кошачьей мордой на конце. Надо будет купить ей нормальную папку. Такая девочка – отличница. Из таких вырастают самые зубастые прокуроры.

Не расслышал, какой вопрос она задала первым. Министр что-то ответил. Уже по новым правилам игры. Быстро и четко. Крис вздохнула, снова залезла в рюкзак, вынула оттуда хромированный пистолетик, неловко двумя руками, сняла предохранитель и взвела курок. Я даже испугался, как бы она не прищемила кожу ладони затворной рамой при выстреле. Держать оружие правильно она не умела. Но выстрелила. И, конечно же, сама испуганно вскрикнула. Пуля попала в пол, возле кроссовка господина министра. Тот тоже вскрикнул.

- Павел Аркадьевич. Если вы еще раз скажете не правду, я вас застрелю. Этот выстрел был предупредительным. Если я промахнусь, то попрошу помощи у товарища. – Строго, как расшалившемуся третьеклашке выговорила она министру. Пистолет засунула под себя, он скрылся в складках кресла.

Леха, чтобы у господина министра сложилось верное видение ситуации, еще раз саданул ему прикладом в грудь. И, хорошо так приложил. С искренним чувством классовой ненависти. Чтобы напугать, но не покалечить. Мне, с одной стороны, отрадно было видеть, какие они уверенные в себе и сообразительные. В конце концов, это мое воспитание, моя заслуга. А ведь пару месяцев назад они знали друг дружку только по никам и аватаркам. Всего то три грабежа назад это было. А теперь понимают с полуслова. С другой стороны, было страшно. Похоже, иногда джина гораздо проще выпустить из бутылки, чем вовремя отскочить от разъяренной инфернальной твари. И не понятно, кто из них опаснее. Леха начинающий отморозок и головорез, или милая девочка Кристина, впервые показавшая миру очень острые зубки.


День заканчивался. За окном стало темно. Как же долго мы возимся в этой цитадели. Мы устали и разозлились. Сначала мы просто заглядывали во все шкафы, комоды, шифоньеры, потом начали вытряхивать их на пол и расшвыривать ногами. Так мы обошли одну комнату за другой. Все летело на пол и топталось грязными строительными ботинками. Подозрительно толстые панели мебели я разбивал кувалдой. Так же поступал с техникой, достаточно объемной, чтобы внутри мог быть тайник. С мелкой техникой я поступал так же. Даже маленький квадратный будильник зачем-то превратил в мелкий пластмассовый мусор одним мощным ударом кувалды. Ей же я простукивал стены. Андрюха развлекал себя тем, что вышибал ногой двери из косяков. Дорогие двери из массива редких пород разлетались на куски.
 
Видимо весь третий этаж принадлежал бывшей официальной жене нашего пациента. Огромная спальня с нечеловеческих размеров кроватью, под розовыми парусами балдахина, или как там называется это ****ское барокко, такие четыре палки, а на них занавески. Мы оторвали каждую. И сломали все четыре столба. С потолка рухнула еще одна фигня из розового тюля. И её не поленились разорвать. На нас обоих нашло. Матрас еле смогли вдвоем сдернуть с основания кровати, и сломали основание в щепки.

Ванную комнату громили с особой жестокостью. Кувалда не смогла пробить саму ванну. Мрамор или типа того. Но, встав вдвоем на край, мы смогли её повалить набок. И если честно, даже не заглянули за нее, есть ли там тайник или нет. Падение ванны вызвало сель из кафеля. Огромные такие плитки. Белые. С синими корабликами, или с мельницами. Такие прелестные, тонкими линиями, рисунки нездешнего покоя. Я не поленился и разбил каждую. Не будет больше в этом доме покоя. Краны трогать не стали. Мы же не варвары. Зачем нам потоп?

Так мы прошли весь третий этаж, и спустились на второй. Этот этаж был обиталищем мужчин. Кроме туалета и ванной, впрочем, вполне заурядных, на этаже были только спальня, кабинет и еще одно помещение. Не знаю, для чего служат такие помещения.
 В середине биллиардный стол. Дорогой, с каменным основанием под зеленым сукном. Вдоль всех стен книжные полки. Но по этим книгам видно было, что их никто не тревожит. Они стояли в четком порядке, как на американских кладбищах в кино. Аккуратные таблички на изумительном газоне. Их никто не беспокоил чтением. Их дорогие идеально чистые переплеты не знали человеческих рук. Девственные дорогие книги. Их покупают не для того чтобы читать содержание страниц. Они сами должны показывать громкими фамилиями на корешках, как умен, начитан, разумен их скорее тюремщик, чем владелец. Еще был угловой кожаный диван с удобным столиком и баром на колесиках. А вот содержимое бара подбиралось с душой и любовью. Чувствовался в нем хозяин. Любил хозяин крепко выпить с людьми, которым можно замазать глаза корешками авторитетных книг. Мы с Андрюхой выпили по очереди по большому шестигранному стакану коньяка. Коньяк был вкусный. Не то, чтобы я сильно разбирался в коньяке, но… Потом взяли из коробки на столе по сигаре. Не знаю, что в них находят. Я курю крепкие сигареты, курил и папиросы, овальные сигареты без фильтра, и даже махорку, но это слишком круто для меня. Я закашлялся, затушил сигару и убрал окурок в карман.
 
А вот Андрюха дымил как маленький бронепоезд. Шел вдоль книжных полок, испускал клубы дыма и обрушивал вниз водопады книг. Полки были высоки. Ему, чтобы достать до книг на верхних, приходилось вставать на нижние, как на ступеньки. Я тоже не скучал. Сначала расплющил всю посуду и бутылки в баре. Потом сломал диван. А бильярд крушить пришлось с особыми стараниями. Крепко делали. На совесть. Не знаю, зачем мы это делали. Было в этом что-то злое и бессмысленное. Как будто справедливо было уничтожить все, что нельзя унести с собой.

За рядом книг, открылся Андрюхе маленький сейф в стене. Старый знакомый. Опять тот же китайский, совершенно «аналогичный» знаменитому швейцарскому бренду. Похоже, охранные услуги элите нашего Города тоже оказывает одна единственная фирма, которая так же не имеет конкурентов, как фирма бывшей законной жены министра.

Его просто вывернули из стены монтажным ломом и раскололи кувалдой. И, конечно же, никаких денег мы там увидеть и не надеялись, так - что не расстроились, а даже обрадовались, открыв два деревянных плоских сундучка, выпавших на пол.
В одном был пистолет «парабеллум» с парой запасных обойм, приспособой для чистки, масленкой и патронами. Этот сундучок я запихал в свой рюкзак. Это был первый предмет в коттедже, который мы решили забрать
.
Во втором сундучке тоже был пистолет. Но на этот раз это был «Маузер». Скорее всего, подделка или копия. Потому что к нему тоже шли две обоймы. Двадцати зарядные. Надпись ASTRA patented 1928 просто кричала о том. Но это мелочи. Пусть будет «Маузер» Он перекочевал в рюкзак к Андрюхе.

- Ну, теперь ты настоящий революционер, Андрюха. С маузером. - Не удержался, чтобы не подколоть я.

- Не, это Кристе. Она с ним лучше будет смотреться. Да и пистолет у неё папин. Вернуть надо будет. – Смутился он. Не думал, что у них, детей нового времени, осталось хоть что - то святое. А они, оказывается, умеют смущаться теплых человеческих чувств. Какие они милые и странные. Все у них ни как у людей.
Вторым помещением был кабинет. Потому что так принято называть помещение с письменным столом и компьютером. Хотя бар был и тут. И намного богаче того, что я обратил в стеклянную пыль в библиотеке. А главное, тут был сейф. Настоящий. Черный как смоль, огромный, двухстворчатый, выше человеческого роста. Шикарный, как катафалк класса люкс. Вот оно, наше долгожданное Эльдорадо, наш Клондайк, наш сундук Гаруна Аль Рашида. Тут должны быть несметные сокровища, неземные богатства, в тугих пачках валюты Евросоюза. Мы даже не стали его трогать. Понятно, что весит он, пустой, пару тонн. Мы его даже не сдвинем с места.

- Ну, что? Перфоратор или взорвем? – Деловито поинтересовался Андрей?
- Взорвем?! Чем?

- Ну, мне тут ребята знакомые подогнали пару килограмм взрывчатки и детонаторы. (Андрей назвал марку взрывчатки одной известной в определенных кругах чешской фирмы, и детонаторы не менее достойного бренда, но не будем превращать художественный текст в инструкции для начинающих взломщиков. Интересующимся гугл и учебник по химии в помощь) - Не обратив внимания на мое остолбенение, он продолжил. Так же деловито. - А еще у меня есть кислота азотная и шприц. Можно над скважиной замка наискось просверлить, и кислоту туда. Она ригели разъест. Вот только где там ригели? И сколько?

- Офигенные у тебя друзья, Вася. Они что, профессионально сейфы открывают?
Да кто их знает, чего они делают. Это и не мои друзья. Это друзья друзей. Недавно познакомились.

- Недавно познакомились и уже взрывчатку продали?

- Не продали, а подарили. Им не нужно больше. Они уезжают из Города навсегда. У них много чего осталось ненужного. Я и забрал. Не пропадать же?

- Нет, Вася, ты не дятел. Ты, сука, олень. – Взорвался я. – Самый натуральный олень. Тебя не насторожило, что тебе вообще делают такие предложения? Взрывчатка!? Ты слышал такое слово – Конспирация? А такое слово, как Провокатор тебе знакомо? Ничего тебя не насторожило?

- Они не провокаторы. Были бы они провокаторы, нас бы уже взяли. – Резонно возразил Андрей. Никуда не денешься. Он прав по всем статьям. Мы уже наворотили дел. И наличие в группе взрывчатки легко бы позволило состряпать из нас террористическую организацию и с огромной помпой всех посадить очень далеко и очень надолго. Ирония была бы в том, что мы и были террористической организацией, но при этом, посадили бы нас совершенно незаконно. А судьба любит злую иронию. Впрочем, иногда она невероятно щедра к идиотам. Они её забавляют. А уж такие конченые идиоты как мы должны были смешить её до слез.

- И все равно ты олень. – Продолжил я уже миролюбиво. – Перфоратор. Взрывчатка. В холле сидит хозяин. Уж он точно знает, как открыть сейф. Это же его сейф.
В холле зеленый от скуки Леха пытался повесить руки на дробовик. Молодец. Еще час, и он сообразит, как это делается. К оружию нужно привыкать только так. Через усталость. Остальные меня просто не заметили.

- Но вы же можете вот тут сменить юрлицо, на юрлицо с другой формой собственности. И тогда будете иметь возможность обойти затраты. А еще лучше, просто создать подставной кооператив финансовой взаимопомощи. Там можно спрятать любые платежи. Просто разбиваем один транш на двести пятьдесят взаимокредитов и рефинансируем встречно. И все. Все концы в воду. – Крис так разбушевалась, что размахивала листком блокнотом, и тыкал ручкой в квадратик на схеме. – И тогда вот эту ветку взаимозачетников вообще можно сократить к чертовой матери и сразу работать через оффшор.

- А вы, девушка, не хотите сменить работу? Я понимаю, у вас сейчас серьезный бизнес проект. И прибыли, наверняка, значительные. Но, согласитесь, достаточно рискованный. Может быть мы потом встретимся? Мне нравится ваш свежий взгляд. Да и грамотность. Давно пора дать дорогу молодежи. А то мы все же по старинке привыкли работать. И не успеваем за новыми законами. Я думаю, место главбуха в компании моей супруги, вам вполне подойдет. – Мягко стелил министр. Как бы не обманул он нашу «прокуроршу»

- Вася. Дядя борзеет. Сделай дяде больно. – Попросил я.  Леха, радуясь возможности скрасить скуку, лениво пнул министра в голень.

- Теперь, когда я привлек ваше внимание, прошу прощения за беспокойство. Одну минуточку. Мне нужны ключи от сейфа.

- От которого? – Потирая ушиб спросил министр. – В библиотеке или в кабинете.

- В библиотеки обошлись без ключа. В кабинете.

- Ключ лежит в верхнем ящике стола. Шифр от замка тридцать один, ноль девять, семь ноль.

- Это дата рождения? Вы отвратительно выглядите для своих лет.
Конечно, Андрюха олень. И друзья его олени. И друзья друзей. Но и я – редкий дятел. Все ведь просто. И дату рождения мы знали. В том бесконечном потоке информации, которую собрала Крис, она точно была. И я даже обратил внимание, что они с Бабаевым ровесники. Интересно, не пересекись наши дороги, кем бы он стал в моем Городе?

Чего только не было в сейфе. Пара роскошных охотничьих ружей. Подарочные ножи с аляповатыми золотыми гравировками. Много наручных часов. Золотые запонки с камнями и заколки для галстука, целая коробка. Подарочные горки из самоцветов. Картины сомнительной художественной ценности, но безупречно патриотические. Фигурные бутылки дорогого коньяка. И прочий дорогой и бесполезный хлам, который принято дарить большим начальникам.

Одни часы Андрюха сунул в карман комбинезона. Не золотые, тусклый металл. А золотые нам были без надобности. Мы так расстроились, что переломали все, кроме бутылки коньяка, выполненной в виде быка. Её мы выпили. Хотя из горла из такой бутылки пить было неудобно. Оба облились.
 
Больше на втором этаже крушить было нечего. Спустились на первый. За холлом шел длинный коридор. Дверей в нем было штуки четыре. Андрюхин фокус с вышибанием двери не удался. Дверь даже не хрустнула. Удар кувалды вызвал дикий стальной лязг, усиленный стенами коридора.

- Кто там? – спросил испуганный женский голос. И прежде чем я успел сообразить, опять, Андрюха ответил за меня, опять.

- Бригады Народного Гнева!!!

- А мы за вас! – Радостно сообщили из-за открывающейся двери. Нас встретили две молодые еще женщины.

- Марина и Катя? – Спросил я.

Они подтвердили.

- А вы хозяев наших убивать будете? – Спросила та что потолще.

- Нет, что вы, девушки. Мы пока просто хотим вернуть награбленное народу. Заберем их деньги. И раздадим бедным. Вот вы, например, бедные? Вам же не повредят деньги. Вы не пустите их на разврат и пьянство? А ведь вы, я уверен, хорошо знаете, где хозяева деньги прячут. И 10% от этих денег могут быть вашими. Если мы их найдем. А если не найдем, то вам останется только огромный фронт работ по уборке того, что мы уже натворили, и еще натворим. – Галантно и с озорством сообщил им, обведя кувалдой разор и погром, оставшийся за нами.

- Жалко, что не будете убивать. – Огорошила вторая, рыженькая, курносая, сисястенькая, такая, не модель, но очень миленькая девчушка. – Может, хотя бы кастрируете?! А деньги мы вам и бесплатно покажем. Вы в спальне у Мальвины были?

- У кого, простите?

- Ну, у Веры Ивановны, у хозяйки. Вижу, были. У вашего друга кусок палантина за ботинок зацепился. Это от её кровати. – И она жестами показала, да так, что мы точно опознали кровать, которую только что разнесли в щепки. – А в матрас не заглянули. Иначе бы вы до сюда не дошли бы.
 
Матрас пришлось вспороть. Тем самым таджикским ножом, который я отобрал у Магды Фрайбург, и подарил Бабаеву. Вот бы никогда не подумал, что у ножей судьбы могут быть такими разными. Почти как у людей.

Мальвина любила деньги самозабвенно. И, наверное, это не доступный смертным кайф, спать на деньгах. Кроме пары тонких листов поролона и обивки весь тяжеленный 3 на 2 матрас был плотно набит пачками денег. Ровным слоем толстые пачки по всей ширине и длине. Вот только, к сожалению, нам они были совершенно ни к чему. Деньги были отечественные. А нам нужны были наличные евро. И обратить такое количество рублей в евро легально было попросту невозможно. Это понимал даже я, со своими зачаточными познаниями в экономике. В какой банк мы бы их понесли. Курносая готова была к восхищенным воплям, но увидев наше разочарование, тоже погруснела.

- Что? Мало?

- Много, Рыжик. Да просто дохрена, если честно. Я такую кучу деньжищ даже и не представлял. Тут же миллиард, наверное.  Только, понимаешь, кареглазая, нам евро нужны. Наличные евро. А эти денежки ты себе забери. Сколько унесешь. А нам давай - ка остальные нычки показывай. Тут по любому должны быть наличные евро. Я на тебя надеюсь. – Я не удержался, и легонько хлопнул её по тугой ягодице. И даже задержал на ней руку. И она не отдернулась, а застыла, как бы ожидая продолжения. И это можно понять. Редкую женщину не возбуждают такие кучи денег. Но времени на баловство осталось мало.

- Ровно пол миллиарда. Я сама зашивала. Ей только на этом матрасе спать удавалось.  А у меня машина тут. Я много могу унести. – Она проверяла размеры своего вознаграждения.

- Смотри, чтобы амортизаторы не лопнули, от перегрузки. Забирай хоть все. Только с подругой не забудь поделится. Поровну. А то не по-человечески будет. Все одной. Да и убьют тебя, глупую, за такие деньги.

- А за половину не убьют? – Резонно возразила она. – У нас в поселке могут и за 500 рублей убить. А могут и вообще бесплатно. Я уеду. Сейчас, маму заберу и уеду. Навсегда.

- В добрый путь, кареглазая. Вот только нам ты ничем не помогла. Может, хотя бы покушать чего организуешь. А то мы тут с самого утра маемся. И все без толку.
Я не стал ей рассказывать, что из нашего Города все дороги ведут только в другие Города. Точно такие же. И что там тоже не ждет её ничего другого. Из нашего Города некуда уехать. Можно только улететь. Но там, где текут молочные реки в кисельных берегах, все стоит денег. Денег, а не рублей. Впрочем, к тому моменту, когда её ограбят или убьют, это уже не будет иметь никакого значения. Для нас. Мы,  будем уже совершенно другими людьми, если останемся живы .

Катя и Марина, хрен знает, кто из них Катя, а кто Марина, настрогали хлеба, мяса, колбасы, крупными грубыми кусками. Золотистая копченая рыба, точно не горбуша, сыр, паштеты разные, икра, и много еще чего, чего и названия то не знаю. Изобилие. Мы с Андрюхой наскоро перекусили. Пришлось снять перчатки, и даже помыть руки. Ну просто из уважения к таким вкусностям. Потом я нагрузил на большую тарелку еды и отнес в холл, где все еще находились Крис, Леха и министр. И беседа у них все еще была в разгаре. Причем, говорила Крис.

- Нет. Вы же не понимаете элементарных вещей.  Это и не социализм. Поскольку в социалистическом государстве, вы, как представитель власти, если топливо и жд тарифы подорожали, обязаны не свои цены поднимать, а искать варианты снижать накладные расходы и оптимизировать производство. Строить новые электростанции, меньше потребляющие топливо. Но вы этого не делаете. Потому что считаете, что сейчас капитализм. Но это и не капитализм. Вы можете произвольно поднимать тарифы. Ломить любые цены. Просто потому, что вы являетесь полным монополистом. А монополистом вы являетесь, поскольку одновременно являетесь представителем власти. Это не капитализм, когда владелец единственной электростанции может запретить строить другую. И запретить строить сеть электропередач, чтобы торговать с потребителем напрямую. Какой же это капитализм? Где конкуренция?

- Как вы просто рассуждаете. А встаньте на мое место? Ведь это же не я создал систему. Я просто в ней живу.

- Наживаетесь.

- Не без этого. Но если бы не я, то это был бы кто - то другой. Мы люди системы. Мы полностью взаимозаменяемы. Как запчасти в автомобиле. Сломалась деталь – на помойку её, поставили новую, и поехали дальше. В ту же сторону, по той же дороге.
По осоловевшему лицу Лехи, отчаянно ведущему борьбу со сном, было понятно, что спорят они давно. И так увлечены спором, что еда их не отвлекла. А Леха с радостью принял подношение, сел на стул, так чтобы не выпускать из сектора затылок министра, и с удовольствием начал жрать.

- О ень и? ашл? Ог о?

- Да нихрена, Вася, не нашли. Только рубли. Рублей, правда, дохрена.
 
- у ё о. – Подвел итог Леха.

- А эти о чем спорят?

- Да хрен его знает. – Сделал в еде паузу Леха. – Сначала она спрашивала, он отвечал. Потом он стал спрашивать. Короче, дискуссия у них. Общеэкономическая теория страны. Без полулитры не разберешь. – Он учуял запах алкоголя от меня и намекал. Пусть хоть унамекается. Ему сегодня еще за руль.

Я вернулся на кухню. Та что потолще мыла посуду. Андрюха курил. Кареглазой не было. Я так понял, она сейчас занята погрузкой машины. Ей не до этого. Женщина домыла тарелки. Тщательно вытерла их белоснежным полотенцем, а потом с размаху шваркнула в пол стопкой посуды. И вскоре вся посуда полетела на пол. Удельная матовая варочная панель хрустнула под кувалдой. Она взяла её без спросу, но я не решился возражать. Это явно было не безопасно. Она крушила кухню, и вела беседу с Верой Ивановной. Матом. Вспоминая все накопившиеся обиды. Крушила долго и тщательно. Потом вдруг села на табуретку, перевела дух и, как ни в чем не бывало, спросила.

- А бриллианты? Бриллианты вы нашли? Бриллианты вас устроят, вместо евро?
- Ну, так себе вариант. – Соврал я. – Но на безрыбье и рыбку раком. Где там твои бриллианты? Поди всего геморроя, пара колечек?!

- Вот такие здоровые! – Она изобразила пальцами круг, в который свободно бы пролез грецкий орех. – Таких штуки три. И помельче много. – Теперь она изобразила полную горсть. – Вот столько примерно.

- Внушает. Серьезная заявка на победу. Веди нас, прекрасная незнакомка, в закрома.

- Я туда не пойду. Там хозяин сидит. Живой. Вы же его не убьете? А он меня потом точно убьет. Когда вы уедете. Не пойду. В холле аквариум. Дно галькой посыпано. В левом заднем углу. Который к двери ближе. Закопан мешочек. Хозяин всегда сам за аквариумом ухаживает. Типа, самостоятельный. А сам только грязищу разведет, да ковер водой заляпает. Он думает, никто не знает. Даже от жены прячет. Но они там. Я два раза видела, как он их достает и перебирает. На свет через них смотрит и улыбается, гадина.

- Понятно. Пойдем, сами возьмем. Мы не гордые. Вася, перчатки и подшлемник не забудь, разбойник в маске. И пошли. – Позвал я Андрюху к новым трудовым свершениям. Он торопливо начал экипироваться, а потом обратился к кухарке.

- Тетенька, а вы нам этих вкусных штук еще соберите с собой. Пожалуйста. Мы потом покушаем. И выпьем тоже. За ваше здоровье. Покрепче чего. И побольше. Нас много. Побольше. Все равно пропадать.

В холле продолжались затяжные экономические дебаты. Оби стороны подтянули резервы. Ноутбук Кристины, и ноутбук, происхождение которого мне неизвестно. Несколько толстых книг, того же происхождения. Кучи исчёрканной квадратами и линиями офисной бумаги. Огромный бухгалтерский калькулятор. Оппоненты увязли в теоретических бреднях и практических выкладках. Они были полностью поглощены происходящим. Леха пытался обнять дробовик, развалится на неудобном стуле и не уснуть окончательно.

- Да как, же так? Вы же теряете на переводе процентов семь? – Возмущалась Кристина.

- Одиннадцать процентов. Зато надежный канал. – отвечал министр спокойно.

- Надежный?! Четыре фирмы прокладки в цепочке. Директора у всех разные, а учредитель один. Его, как только за задницу возьмут, вся ваша схема будет как на ладони. – Никогда и не догадывался, какой у нее громкий голос. Ай, девочка отличница. Удивительная.

- Так в том то и дело. Вы фамилию учредителя внимательно прочитали? И отчество? А фамилию нашего начальника Следственного Комитета вы знаете? А имя? Делайте выводы.

Аквариум, конечно, был роскошный. Я примерился кувалдой, куда бы ударить, чтобы самого не залило парой кубометров воды. И то, что кухаркина наводка не пустышка, стало понятно сразу. Министр внезапно замолчал, и не мог оторвать взгляда от моей кувалды. А я поддержал его интерес. Еще поиграл кувалдой и обратился к Андрюхе.

- Вася, встань подальше. Сейчас тут все водой зальет.

Кристина тоже отвлеклась от остекленевшего собеседника. И тут же встряла в мужскую беседу.

- Эй, вы что удумали? Там же рыбки. Они погибнут! Вы с ума сошли совсем?! Больные на всю голову?!

- Да и хрен бы с ними, с рыбками. Там брюлики. – Так вкусно и ласково произнес Андрюха — это слово. Даже через подшлемник видна была его широкая алчная улыбка. Сразу было понятно – рыбкам хана.

Крис вскочила с кресла и сильно толкнула меня в грудь маленькими кулачками. Видимо решила встать не резвившейся грудью на защиту прав аквариумных рыбок. Леха, который так и сидел на стуле, где перекусывал, не мог видеть, что она забыла в кресле свой хромированный пистолетик с белыми накладками на рукоятке. И не заметил, как кинулся министр вперед и схватил его. Я видел. Но не успел сделать хоть что-то осмысленное. Только сгреб Крис и закинул себе за спину и выставил вперед кувалду. Никому не позволено стрелять в моих детей. Да, они не идеальны, но это не повод.

Я укрыл бы собою всех, но она просто была ближе.

 Выстрел. Выстрел. Выстрел. Пистолет встал на затворную заглушку. И тут же Леха закончил описывать долгую дугу дробовиком и опустил приклад на его череп. Министр рухнул ничком на столик. Столик сломался. Стало тихо.

- Вот ведь зараза. – С самого утра хотел его звездануть по черепу. Хрен ли с ним разговоры разговаривать?! Сразу надо было. Хрясь по черепу прикладом и все. Нет человека – нет проблем. – Ворчал Леха.

Крис высунула любопытную морду из-за моей спины. Я подошел к министру. Ногой перевернул его на спину. Склонился, долго искал в жирных складках ноздреватой кожи сонную артерию, но так и не ощутил пульса.

- Готов?! – Ревниво спросил Леха.
 
- Да хрен его знает. Вроде. – Я позвал Крис. – Вася, у тебя зеркальце в косметичке есть? Дай.

Она долго и суетливо рылась в рюкзачке с миньонами, нашла и подала мне. Зеркало медленно затянулось испариной.

- Живой, падла. – Возмутился Леха, перехватил дробовик за ствол и встал в позу игрока в гольф.

- Остынь, злодеище. Пусть дышит. – Остановил его я.

- Ребята, вы не волнуйтесь. Но в меня, кажется, попали. – Окликнул нас Андрюха, наблюдавший все происходящее от аквариума. Он так там и стоял все время, прислонившись к водяной стене.

В свете, исходящем из рыбьего рая пятно крови на комбинезоне было едва заметно. Снова в ход пошел подарок Магды Фрайбург. Вспорол палаточный брезент комбинезона, потом толстой вязки модный свитер, майку. Розовые пузыри вокруг маленькой красной ссадины, чуть правее левого соска, едва слышный свист, поганое дело.
 Пневмоторакс. Если через пару часов окажется на хирургическом столе – то будет жить долго и счастливо. В любом другом варианте – три пять дней горячки и удушья, газовая гангрена и смерть в жутком зловонии.

- Ерунда! – Соврал я. – До свадьбы заживет.
 
- Что - то не похоже. – Резонно возразил Леха.

Андрей ничего не говорил. Первый шок прошел и на него накатывало постепенно болью и ужасом. Крис, вот умничка, схватила упавшую вместе со столом, но уцелевшую бутылку водки и обильно полила на рану. Андрей даже не поморщился. Вреда от этого было столько же, сколько и пользы. Нисколько.

- Побереги водку, на компрессы пригодится. А еще бы лучше спирт. Да где ж его взять. Давай на третий этаж. Там в комодах простыни. Хватай самую чистую, и пулей сюда. – Леха взял под контроль санитарно-эвакуационное предприятия. Уверенно так. А, главное, голос был правильный. Спокойный, но приказной.

Пока Крис бегала за простыней, он вымыл руки водкой, и мы усадили Андрюху на стул. Грудью к спинке. Леха внимательно изучил его спину. Выходного отверстия не нашел. Потом он ловко разорвал простынь на полосы. Соорудил тампон, смочил его водкой, туго забинтовал.

- Толстый, ты где так насобачился бинтовать? – Впервые проявил активный интерес к происходящему Андрей.

- Больной, не отвлекайте хирурга криком во время операции. Он может испугаться и повредить скальпелем хирургический стол. А он казенный. Много будешь знать – плохо будешь спать. Состаришься раньше времени, а своей смертью умереть так и не дадут. – Леха так же профессионально, как бинтовал, заговаривал зубы. В профессии травматолога это тоже важное умение.

- Не, Толстый, ну хорош. Видно же, что умеешь. Где научился? – Не сдавался Андрюха.

- Так, больной, во - первых, реально заткнись, дятел. Пока без рентгена не понятно, не отлетел ли куда осколок ребра. Будешь болтать, будешь двигать ребра. И кто знает, что еще. Тебя сейчас даже анекдотом убить можно. Будешь ржать – вообще сдохнешь. А во-вторых, у меня ни шприца, ни обезболивающего нет. Так что, из всего могу только клизму предложить. Не поможет, но оставит массу впечатлений. Отвлечет, как минимум. На всю оставшуюся жизнь. А в-третьих, что за колхозная манера, задавать одни и те же вопросы. Мало ли у кого какие ошибки были в прошлой жизни. Может быть, кое - кто всю жизнь хотел быть врачом. Чтобы безнаказанно резать острыми предметами живых людей. И получать за это деньги.

- Вот же ты, клизма. – Беззлобно выругался Андрюха. – А за что тебя из меда выгнали? Стол порезал, или жгут пациенту на шею наложил тугой?

- Никто меня не выгонял из меда. В меде не было бюджетных мест. Вернее, были, но там такую взятку просили, моя мама не потянула. Потянула только в пед. А вот за что меня выгнали из педа, это уже совсем другая история. Ты бы лучше подумал, кто и где тебе так в карму плюнул, что как стрельба, так обязательно прилетает именно в тебя. В этот раз хоть не в яйца.

За этими разговорами мы с Лехой усадили Андрюху на его любимое среднее пассажирское место в «Соболе» и укутали его в зимний рабочий бушлат. Леха был так любезен, что запустил двигатель и включил печку.

Крис стояла перед аквариумом. У ног её лежала кувалда.

- Что, жалко рыбок? – Спросил я.

Она ответила пожатием плеча. Потом с трудом оторвала кувалду от пола и по кривой траектории опустила её на стекло. Вода рухнула на пол. Холл моментально затопило. Это был очень большой аквариум. Её окотило с ног до головы. Я успел отскочить, по одну штанину залило. И ботинок наполнился водой. Мешочек с бриллиантами был там, где сказала кухарка. Я закинул его в рюкзак с миньонами. Туда же она сгребла все бумаги и оба ноутбука.


Вортина успела примерзнуть, и мне снова пришлось пустить в ход монтажный лом. Машина выкатилась со двора. Я запрыгнул в заднюю дверь. Мы медленно ползли по накатанному насту. Оставалось нехорошее ощущение. Что-то мы забыли. Или не сделали.

Крис сняла маску. И только теперь, по её потному серому усталому лицу было видно, какой это был трудный и долгий день. Макияж, конечно же, размазался. Вокруг глаз были черные тучи. Она плакала. Тихо и горько. Я обнял её. И она ответила нежностью на мои неуклюжие объятия. И было в том что-то запредельно эротическое. И преступное. Наверное, мне просто нравятся женщины, прибывающие на самом пике страсти. Надо было просто завалить её на пол ржавого фургона и овладеть ей. Это бы точно её успокоило. Это был бы лучший выход для неё. Но не для меня. Она все же была моим ребенком. И я все еще любил свою сумасшедшую суку Каару Фугу. И до тех пор, пока не остынет мое сердце к ней, не хотел никого больше.

- Ну, чего реветь то теперь. Все кончилось. Все кончилось. Сейчас мы уедем, и все забудется. – Успокаивал я как умел. Она перестала плакать. Долго молчала. Копила силы и воздух. А потом взорвалась.

- Господи. Какая же я дура! Непроходимая! Идиотка чертова! Бестолочь. Я же правда думала, что у них есть план. Что они, что - то строят. Непонятное для меня. Но что-то строят. Для чего - то они все это делают. Может быть однажды откроется все, и мне будет стыдно за то, что я думала, что они просто воры. Ведь это же их страна!!! Целиком. Полностью. От Атлантики, до Тихого Океана. Материк, сука! Здоровый материк, на котором все есть. Ну, и хрен бы с ней, с изоляцией. С железным занавесом, с диктатурой, с цезурой, с бесконечной брехней. Хрен с этим всем!!! Если это ради чего – то!!! Может быть, оно того стоит!? Какая же я была дура!!! Я ведь до сегодняшнего дня сомневалась, думала, что наш Великий План — это тоже не идеально. Мол, не слишком ли жестоко убить их всех. Может быть, мы просто недопонимаем друг друга?! – Она почти перешла на крик. И уже не могла сдерживать слезы. И как же ей к лицу были эти страх и ярость. Сильные эмоции так украшают девичьи лица. – Убить их всех. До последнего. Вместе с их женами и детьми. И внуками. Жалко, что они сдохнут от чумы!!! Я бы каждому в затылок забила здоровенный ржавый гвоздь. В расход их всех!!! До единого.
 
- Ты чего завелась то, девочка моя? – Я прижал её сильнее к себе. И чуть не обжегся. Так она пылала.

- Да он же тупица! Непроходимый тупица! Еще и безграмотный! Он каждый месяц из Города выкачивает миллиард. С хвостиком. Уже много лет. Казалось бы, на такие деньги давно бы построил интернациональную финансовую империю. Уолл-Стрит можно купить, если пару лет подряд вкачивать в любой траст такие суммы. И всю мировую экономику можно взять за яйца. А он, просто складывает это на счета. Яхту купил. Себе. И жене тоже купил. В Испании домик. В Монако, в Швейцарии. Съездил в каждый, сфотографировался, чтобы было, что друзьям показать, и больше там не показывается. И все. На этом фантазия кончилась. Он даже не понимает, что деньги должны зарабатывать деньги. С такими суммами можно свернуть горы. Но зачем?! Ведь каждый месяц приходит новый миллиард. Бабушки платят за электричество исправно. Иначе им нельзя будет смотреть телевизор. Иначе они не увидят, как хорошо они живут. – Она задохнулась плачем. Потом продолжила. Спокойно. Но понятно было, что это затишье перед бурей. Она вывернулась из моего объятия. Встала в рост. И грянула буря.

- Его нужно расстрелять только за одну новую электростанцию. В голой степи, на самой границе с Кайсакстаном они построили новую электростанцию. Угольную! Двадцать первый век, мать его, угольную!!! На средства федерального бюджета. И даже не будем вдаваться в нюансы. Как это частная электростанция строится на бюджетные средства. Вопрос в другом. Китайцы предлагали строить её. Ведь электроэнергия идет только им. Нам она не идет. И предложили кредит. Но у них же импортозамещение. Сами нашли средства. Вчетверо больше, чем предлагали китайцы. Но и их не хватило. Пришлось еще раз запускать руку в бюджет. Вот, они её строили, и наконец, построили. Премьер министр прилетал, ленточку разрезать. А должен был прокурор прилететь. С группой захвата и следственной бригадой. Но нет. Прилетел премьер. Все у них хорошо. Теперь китайские предприятия получат много электроэнергии. И, вчетверо дешевле, чем наши. То есть, наши товары, если бы они были, обходились бы дороже. И это не враги народа? Не пятая колонна? Не наймиты госдепа? – вопрос был явно риторическим. Она сама ответила. – Нет. И в этом весь ужас. Они не враги и не марионетки запада. Они реально считают, что экономика так и работает. У них же вся математика сходится. И деньги оборачиваются в этой их новой экономике чемоданами. Один занес другому, тот оставил себе половину, и снова занес чемодан, уже повыше. И так до самого верха. И там, на самом верху сидит кто-то на целой горе чемоданов с баблом. И ломает голову только об одном. Какую бы новую яхту купить, и где еще дворец построить. Потому что они просто не понимают, что это не экономика. – Она опять зашлась в сухом удушье рыдания без слез. Слезы давно кончились.

- Всех их надо как можно скорее уничтожить. Как класс. Потому что они не враги народа, а тупицы. Жадные, глупые, бестолковые тупицы. Они никогда не нажруться, и никогда не прозреют. Ни при каких условиях. И ничего они не поймут. Нечем им понимать. Да и слушать они никого не будут. Потому что общаются только с себе подобными. Только с проверенными и заведомо лояльными. Им не нужны специалисты по экономике. Противопоказаны они в этой чемаданономике. Любой мало мальский специалист через неделю придет в ужас от товарооборота чемоданов, а через две начнет формировать эскадроны смерти. Потому что по - другому нельзя с этими непробиваемыми идиотами. Потому что бесполезно убивать одного из них. И сто бесполезно. И тысячу. Только всех разом. Под самый корень. Чтобы и ходить на могилы некому было. До пятого колена. Всех. Давайте быстрее всех их убьем. Пока они не уничтожили весь Город, всю Страну. Это будет самооборона.

Она иссякла. Я не мог оторвать глаз от её прекрасного лица. Вся в разводах потекшей косметики, с подкушенной губой, с растрепанными волосами. Как мало в ней сейчас было от милой девочки с краденым папиным пистолетом. И как же много в ней было от демона. Лютые бесы злой русской революции светились из ей глаз адскими прожекторами. Плафоны раскачивающегося фургона бросала белый свет на растрепанные волосы, и было не понятно, нимб это или такой терновый венец. Она была прекрасна. И, в отличии от ледяного ужаса разума Каары Фугу, Крис полыхала огнем.

Вы видели, как мгновенно рождается из искры степной пожар? Как сами собой вырастают высокие стены огня, и небо наполняется черным, обращая день в ночь. Нет зрелища слаще. И нет зрелища страшнее. И как называется то чувство создателя, когда видишь, как от одного щелчка зажигалки рушится старый мир, и рождается в пламени новый? Я не знаю, как называется это чувство. Но оно прекрасно. И так же была прекрасна Крис. И будь в моем сердце еще хоть щелочка места – я влюбился бы без памяти. Я в благоговейном ужасе глядел на нее снизу-вверх. И Андрей был так же заворожен. Мы тонули в чем-то, что сильнее нас, сильнее любви и страсти.

Крис долго смотрела на нас пустыми глазами. Черт его знает, что за мысли бродили в её черепе. Наверное, о чем-то, что выше самых снежных вершин. Мы боялись пошевелиться, чтобы не спугнуть могучую её мысль.

- А где Митя? – Внезапно спросила она, кардинально изменив тему. И мы не знали, что ей ответить. Хрен его знает, где этот Митя?!

Леха ударил в тормоза. Все сместилось вперед. Крис, издав вопль воинственного котенка, врезалась в спинки передних сидений. Впрочем, редкий котенок умеет так материться.

- Ну, и где этот долбанный педик? – Громко спросил Леха из за руля. Спросил он у Кати или Марины, у той, что потолще. Она торчала задницей из багажной двери старенькой «калины». Было слышно, как она кряхтит, распихивая пачки денег из матраса Мальвины по достаточно тесному багажнику. Она нам ничем не помогла. Только вытаращила ошалевшие глаза и застыла, загораживая телом деньги.

- А, все - таки он педик?! То - то он мне казался странным. Пойду его в доме поищу. А ты пока разворачивай машину. – Я выпрыгнул из «Соболя» и вошёл в Холл.

Вода впиталась в толстый ковер, но все еще хлюпала под ногами. С момента нашего отъезда в холле кое - что поменялось. Положение тела хозяина дома изменилось. Он лежал в луже крови. Спортивные брюки исчезли. На месте гениталий была рана. Из нее и натекло много крови. Так много, что уже ясно было, что пульс не найдется. На глазах лежали темные комочки. С большим трудом догадался, что это его отрезанные тестикулы.  Злую смерть принял гражданин министр. Но, видимо, по заслугам.

Я так и не разобрался, Катя она или Марина. Кареглазая спускалась по лестнице спиной вперед. В руках канистра, из которой она не слишком щедро плескала на ступени бензин. Через каждое плечо была переброшена лямка большой деловой сумки.

- Бог в помощь, кареглазая.

Она так резко обернулась, что потеряла равновесие и упала бы, не подхвати я её. Канистра с лязгом спустилась по трем оставшимся ступеням.

- Все в трудах, аки пчела?! А что в сумках, красавица? – Спросил я для порядка. И так понятно, что там.

- Ты обещал десять процентов. – Она попробовала торговаться. Впрочем, она и сама не верила в успех.

- Верно. Обещал. И отдал бы тебе их. Я честный солдат свободы. Не разбойник какой. Но, это если бы ты нам помогла. А ты вон какая, оказывается, коварная. И деньги затихарила, и хозяину кровь пустила. Страшная ты женщина, кареглазая. Боюсь я тебя. – Сказал я, нежно спуская с её плеч лямки сумок. И верно, было в этом интимность. Как будто раздевал девушку. Она тоже почувствовала. Затаила дыхание и едва заметно прикусила губу.

- Собаке собачья смерть. – Вдохнула она, пытаясь этим же потоком воздуха сбить со лба прилипшую прядь волос.

- Не возражаю. Даже поддерживаю. – Я неторопливо накинул обе сумки на левое плечо. – Но, ведь общественность подумает, то это мы сделали. А зачем нам такая репутация. С чего бы революционерам взять, да и отрезать яйца аж целому министру энергетики и тарифов? Мы же не звери. Ладно бы еще, расстрелять. Но так то, это уже даже не бандитизм. Ты хоть отпечатки пальцев с ножа стерла? Кстати, а сколько здесь. – Я похлопал по туго набитой сумке.

- Миллион. Ровно. В каждой. Это он губернатору приготовил.

- Ну, хрен с ним с губернатором, не обеднеет. А ты тут паренька нашего не видела?
- Такого, с прической мелированой, и с серьгой в ухе?

- Да. Именно такого. Хорошая у тебя память. Надеюсь на допросе ты этого не вспомнишь. Теперь то, в связи с безвременно постигшей нас утратой, обязательно будет следствие. Так где он?

- Он в домике охраны. Я из окна видела, как он туда пошел. С автоматом. Еще утром. Потом не видела. – Она руками показала, где домик охраны. Хотя я и так знал.

- Ты подожди немного. Не поджигай, пока мы не уедем. Договорились? И в этот раз без обмана. Эх, кареглазая. Не огорчи меня. У нас же все так хорошо было. А ножик лучше с собой забери. И по дороге в сугроб закинь. Ну, бывай. Попутного ветра. – Мы расстались.

- Леха, дай дробовик. – Я хлопнул ладонью по гулкой двери «Соболя» Леха удивился, но протянул его мне.

- Там патронов нет.

- Что поделаешь. – Я натянул подшлемник и пошел.


Домик охраны был шикарным. Кухня. Пост наблюдения. Комната отдыха. И был он совершенно пуст. Но к его стене примыкала хозяйская баня. Там я застал странную картину. Митя, уперев магазин в стол, целился из автомата в пятерых молодых парней в трусах. Те чинно сложив руки на коленях, устало пялились на него. Меня он встретил ворчанием.

- Наконец то. С ума можно сойти. Долго вы там копаетесь. Я замерз, как собака. А когда услышал, что вы уезжаете, то вообще чуть не охренел. Сидел и думал. Сначала этих завалить, а потом застрелиться. Или сразу застрелиться.

- В любом случае, надо было с предохранителя снять.

- Ага. Еще бы я знал, где этот предохранитель. Я на том автомате его искал, нажал на рычажок, а от него железяка отвалилась. – В подтверждении его слов, второй «укорот» лежал на столе с отстегнутым магазином. Люди в трусах попробовали пошевелиться. Но ствол дробовика надежды им не внушил
.
- Одевайся, Вася. И найди тут у них, на что видеокамеры записывают. И забери. Теперь вы, соколики. – Обратился я к ментам. – Из органов вы уже по любому вылетели. Но вылететь можно по-разному. – Я стянул с плеча одну из сумок и поставил её на стол.  – Тут лимон. Ровно. Не наших. На всех. Если нас поймают, его придется вернуть. Мы же обязательно расскажем вашим начальникам, что отдали вам два. Они из вас их через ноздри достанут. Или через другое место. Ну, вам виднее, через какое. Так что, думайте сами, как бы вам так выкрутиться. Мое предложение такое. Сейчас один из вас берет сумку. Прячет её. А потом все вы выпиваете по бутылке водки и ложитесь спать. Вас разбудят и уволят. Но не посадят. И не убьют. Есть возражения, предложения, вопросы?

Вопросов они не задали. Видно было, что их порядочно накопилось. Но как-то не формулировались. Митя тем временем оделся и забросил все трофейное оружие в бассейн.  Бывшие сотрудники милиции под не добрым взглядом дробовика выпили по бутылке водки со снотворным. Я разрешил им покурить. Первый отрубился даже не успев докурить сигарету.

Кареглазая меня опять обманула. Вот ведь неугомонная баба. В окнах третьего этажа уже плясали огненные всполохи. «Калины» во дворе не было.

- Вы тут что устроили? – Митя охреневал от картины начинающегося пожара.

- Да не парься, Митя. Семь бед – один ответ. Мы все равно уже раскрутились на пожизненное. И, знаешь, что, родной. Даже если ты и педик, то у тебя есть яйца. Настоящие мохнатые твердые, с кулак размером. Я бы не смог столько времени держать под прицелом столько народу. И даже не знать, стрельнет автомат или нет. Нет, Митя, с тобой я бы пошел в разведку. В баню бы не пошел, а в разведку пожалуйста. Ты, педик, настоящий мужик. Жесткий боевой пидорас.  – Дружески похлопал его по плечу, а потом распахнул ему заднюю дверь фургона, поклонившись и подав для опоры руку. Как сделал бы для девушки. Он, как и положено приличной девушке, не воспользовался моей рукой. И очень сильно смутился. Потом тихо сказал мне.

- Бабаич, не говори никому, но я там со страха чуть не обоссался.
- Делов то. Подумаешь, обоссался со страху. Это нормально. – Успокоил я его. – Бывает и обсираются со страха. Фигня. Главное, ты дело сделал. А это круто.

- Не, я бы не обосрался. – Митя застенчиво улыбнулся. – У меня сфинктер знаешь, как натренирован? Будь здоров, как.

- Вот же ты педик! – Меня он тоже смутил таким признанием.

- Не педик, а бисексуал, Бабаич. Меня любят и мужчины, и женщины.

Я легким пенделем помог ему забраться в фургон.

И мы покинули поверженную цитадель. Уже навсегда.