Маняшины грехи

Маняшины грехи или взрослым о детях

Первое воспоминание, сохранившееся в маняшиной кучерявой головёнке, было очень отчётливо. Вот закрылась за родителями дверь комнаты и затихли их шаги в коридоре. Маняша перекинула ногу через бортик кроватки и ловко спрыгнула на пол. Нужно обязательно допеленать Кролика. Так. Кролик вот он – белый и красноглазый, он был создан навеки сидящим, подобравшись, с ушами назад. Играть с ним было не слишком интересно - спать он мог только на боку, прыгать только в позиции сидя. Зато его можно запеленать, чем и собралась заняться Маняша.

- Куда я запропастила косынку? А! Вот она. Косынка, захваченная Маняшей у кого-то из женской части семьи, была очень красивая – с выделкой пупырышками. По малиновому полю были раскиданы синие, зелёные и фиолетовые цветы. Кролику должно понравиться.  Маняша подошла к родительскому дивану, на котором уже была расстелена их постель, отодвинула одеяло. Стоя перед диваном, как перед пеленальным столом, разложила косынку и принялась пеленать Кролика. Занятие так поглотило её, что она и не заметила, как дверь в комнату открылась, и в неё заглянули, смеясь, мама – справа, и папа – слева.

Следующая оплошность была допущена Маняшей на даче. У соседа Кости, с которым она была знакома, был младший братишка, вызывавший её живой интерес. Очень хотелось его потрогать, может быть, даже поднять на руки. Однажды Маняша зашла на соседский двор. Костя играл в песочнице, его братишка стоял рядом. Маняша подошла к малышу. Будучи значительно выше, чуть ли не на голову, она вряд ли весила намного больше мальчонки. Но он, заметив «большую девочку», призывно протянул ручонки, и Маняша сразу ответила на его жест.

Он был ужасно тяжёлый! Маняша, задохнувшись, тут же поставила малыша обратно. Обнаружив себя снова стоящим на земле, братишка Кости открыл рот и взвыл во всю Ивановскую. Маняша испугалась и припустила бегом на свой участок. Она бежала так быстро, как только могла, но Костя успел подбежать к забору с другой стороны. «Что ты ему сделала?!!» - гневно крикнул он Маняше. Маняша, подпрыгивая на камушках, ответила на бегу: «Нииичеевоооо-оо!»

…. Другой забор неотвратимо встаёт перед Маняшиным внутренним взором. Это когда мама послала её позвать к ужину двоюродного брата. Он и его друзья были старше Маняши и в тот день её с собой не взяли. Маняша быстро нашла всю компанию, но лучше бы не находила. Недалеко от дома, в закутке, выгороженном забором у входа на рынок, они люто убивали котёночка.
 Маняша перестала дышать и видеть, она хотела убежать, но в следующую минуту уже не могла шевельнуться. Мама, не дождавшись Маняшу и племянника, прибежала на голоса и звуки сама. Она сказала Маняше, что, раз она стояла и смотрела, значит, она заодно с мальчишками, и такая же, как они. Услышать это было для Маняши несовместимо с жизнью, но что поделаешь?.... Она, действительно, там стояла….

…. Так же стояла Маняша двумя годами позже, колупая замёрзшей варежкой стену дома. Она ждала маму, которая должна была забрать её из детского сада после тихого часа. Воспиталка Маняшу не любила за тихий, но непокорный нрав. Такой уж это был человек – Маняша, что давить на неё было бесполезно, запугать нельзя, можно только договориться. А кто же будет с малявкой договариваться? Воспиталка прошипела, что, кто спать не будет, тому она зашьёт рот. Хлопнув дверью, она сходила в группу и вернулась с ниткой и иголкой. Сомнений не оставалось – зашьёт!
Спать Маняша никак не могла – ждала маму. Почему нельзя было просто тихо полежать, непонятно, но встретить маму с зашитым ртом тоже не хотелось. Маняша закрыла глаза, дождалась, пока воспиталка выйдет из спальни, сгребла со стульчика свою одежду и выглянула за дверь. В группе воспиталки не было. Если она пошла в туалет, времени  схватить из шкафчика уличные вещи почти не остаётся. Если пьёт чай  в столовой, одеться можно успеть, но лучше не рисковать. Маняше повезло – детский сад располагался не в отдельном здании со своей территорией, а в подъезде жилого дома с выходом во двор.
В трусах, майке и тапочках на босу ногу, Маняша ссыпалась по лестнице. Она была так мала, что удобно разместилась в полный рост в закутке под лестницей. Положив свои вещи на чью-то детскую коляску, Маняша оделась и спокойно вышла во двор дожидаться маму. Тапочки она рассовала по карманам шубки. Вернуться в этот детский сад Маняше не пришлось.

…. В последнее лето перед школой Маняшу вывезли на дачу к маминой подруге. Там была своя девочка – на год младше Маняши, шустрая, шебутная, громкая. Маняша совсем не могла найти с девочкой хоть что-нибудь общее. Какое бы ни предлагала она занятие, только и слышала: «Не хочу», «Не буду», «Скучно». Дочка подруги мамы хотела только бегать и «беситься». Маняша не любила «беситься» и чаще крутилась возле взрослых.
 Спокойный, вдумчивый нрав Маняши был не по вкусу её несостоявшейся подружке. Та стала цепляться и задирать Маняшу по поводу и без. Этого не следовало бы делать, потому что ангельская внешность Маняши была обманчива. Вывести её из себя было очень трудно, но, берегись, тот, кто этого добился. Дочка маминой подруги кривлялась у крыльца, дразнилась, прыгала, корчила рожи и обзывалась всеми словами, какие только могла слышать на улице. Маняша взяла обеими руками камень размером в два её кулака. «Перестань. Или я брошу. В тебя. Этот камень»
Девчонку как будто скипидаром натёрли – дрыгаясь, как марионетка в руках сумасшедшего, она кричала: «Бояка-бояка! Ни за что ты не бросишь! Ничего ты мне сделаешь! Я тебя не слушаю, за обедом скушаю!» У Маняши потемнело в глазах, она замахнулась, и, не целясь, выпустила камень из рук. Девчонка упала и зашлась криком. Последнее, что увидела Маняша, были лица матери девчонки и её сестры, вымазанные клубникой, с белыми от ужаса глазами….
Камень попал в лобковую кость. Синяк ежедневно менял свою окраску, за чем девочки вели постоянное наблюдение.

….Училка, которая вела продлёнку, была разительно не похожа на прекрасную первую учительницу Маняшиного класса. Больше она была похожа на злую няньку из больницы. Сидеть без дела в классе после того, как солнце садилось и в школе включали искусственное «дневное» освещение, было невыносимо. Маняша заканчивала делать уроки и тихо выскальзывала из класса. За пределами школы её ждал одноклассник Володя. Вместе они облазили всю округу. Смотрели снежную крепость в каком-то дальнем дворе, играли в снежки с чужими ребятами, кормили птиц и даже ходили к Володе в гости.

Недалеко от школы были посольские дома и школа была немного интернациональной. В классе у Маняши учились несколько монголок, индианка, и даже американец Марк. Негритяночка Фата училась в параллельном классе. Однажды они с Маняшей прогуляли урок, оттирая черноту с ладошек Фаты, сетуя, что не получается, «потому что вода холодная».
Ближе к весне Маняша подружилась с монгольскими ребятами из третьего класса и повела их к себе домой в гости. Через несколько дней завуч младших классов вызвала маму Маняши на ковёр. «Вы с ума сошли! Вы что же? Поощряете дружбу вашей дочери с иностранцами? Хотите, чтобы она подцепила какую-нибудь неизвестную заразу? И вообще, до чего может довести это «общение»?! До ранней беременности?!» Маняшина мама взяла себя в руки: «Нет, это вы с ума сошли! Моя девочка – первоклассница!! Обуздайте свои нездоровые фантазии!!»
Так или иначе, с Маняши было взято слово, что больше она не дружит с иностранцами, не сбегает с продлёнки и не прогуливает уроков. Теперь она возвращалась после уроков домой и слушала радио до маминого прихода с работы.

Фотография из личного архива и обработка автора