А у нас во дворе

Наш двор – самый замечательный в городе. Нигде нет столько зелени и столько цветов. А какие у нас люди! Кстати, почти все говорят по-русски. На меня они сначала не обратили внимания, но потом разобрались и оценили. За что? Да хотя бы за то, что умею слушать, умею сочувствовать и умею давать советы. А разве этого мало для нашего брата "оле ми Русия"?

  Прошло несколько месяцев. И вот теперь стоит мне только выйти во двор, как со всех сторон начинают подходить люди со своими проблемами. Хотите провести со мной один час? Тогда слушайте.

  Через открытое окно со двора доносится необычный шум: там что-то случилось. Вообще-то ссоримся мы редко, да и зачем? Ведь делить нам нечего. Шум приближается. А вот и знакомый голос произносит знакомые до ужаса слова: "Мало вас, евреев, Гитлер уничтожал!" Через минуту я во дворе:
 – Изя, ты что болтаешь? Ты с ума сошёл? А сам ты кто?
 Изя хлопает рыжими ресницами и морщит лоб. Это значит – он мыслит.
 – Как кто? Еврей. Так ведь я – человек!
 – Итак, Изя, ты человек, а все остальные – нет? Ты помнишь, что ты сказал неделю назад? Если забыл, напомню: "Какого черта сюда столько евреев понаехало??!" Я думал, ты пошутил. Оказывается, нет. Давай разберёмся. Вы залезли на чужую гину, сели за чужой столик под самым окном играть в шахматы. Никто бы вам не сказал ни слова, если бы вы вели себя как люди. Ты же молчишь только тогда, когда проигрываешь! А если нет, ты хохочешь, а весь двор и каждый ход противника комментируешь словами: "Ну, комик! Ну, артист!" Сколько партий вы сыграли сегодня?
 – Двадцать пять.
 – Завидую твоей голове. Моя бы уже раскололась. Бедная женщина должна была выслушивать всё это с утра и до самого вечера. Брось ты, Изя, эти шахматы. Неужели они тебе не надоели? Завтра праздник – давай утром сходим в синагогу.
 – Зачем?
 – Как зачем? Б-гу молиться?
 – Б-га нет
 – Кто тебе сказал?
 – Я тебе говорю.
 – Ты точно знаешь?
 – Точно знаю.
 – Всё дело, Изя в том, как смотреть на Б-га. Если представлять себе Всевышнего в виде дедушки с козлиной бородкой, то такого Б-га действительно нет. А что, если Б-г – Творец Вселенной - Верховный Судья и, наконец, твоя совесть?
 – Со своей совестью я разберусь сам.
 – Плохо ты, Изя, разбираешься. А кто вчера стащил у Лёвы слона?
 – А он у меня не таскал?
Вот так они и играют: как два коршуна следят друг за другом, а стоит кому-то отвернуться – фигуры на доске как не бывало.

 Однажды я предложил Изе сыграть в шахматы.
– Только сидеть я здесь не хочу. Я буду ходить вон там за углом и говорить тебе, как я хожу. Я буду играть в уме.
 И что вы думаете? Изя наотрез отказался. Боится, решил я. Если человек может играть в уме, значит, шахматист он ещё тот: обыграет в два счёта, а весь двор будет потом смеяться. И, представьте, ошибся. Никого Изя не боится и никогда не боялся. С чемпионом мира сядет играть без малейших колебаний и, не дай Б-г, чемпион ошибётся, - Изя будет также хохотать на весь двор и приговаривать: "Ну, комик, ну, артист!" Почему же сейчас он отказался?
– А что с тобой играть? Я скажу, что сходил так, а сам пойду по-другому.
А между тем оба шахматиста находят свободную лавочку и отправляются играть двадцать шестую партию…

 Я остаюсь один, но ненадолго. Вдоль дома, горбясь и шаркая ногами, идёт Фима. Вообще-то во дворе Фима бывает редко. Чаще всего он сидит на лавочке около "Дисконт"-банка и подкарауливает очередного собеседника. И то сказать, Фиме есть чем поделиться. Человек прошел войну от начала до конца, непостижимым образом побывал на всех фронтах и такие совершал подвиги!.. Если Фиму внимательно послушать, войну выиграл он один и никто больше. Вот один из рассказов Фимы.
 – Дело было уже в Германии. Подзывает меня командир и говорит:
 – Видишь этот дом, Фима? По данным разведки в настоящее время здесь находятся Гитлер со своей Евой. Возьми группу бойцов. Гитлера взять живым и доставить в штаб! Приказ ясен?
 – Так точно, - говорю, - товарищ командир.
Подхожу к дому – двери железные. Стучу – не открывают. Прислушался: слышу – и правда, Гитлер там свою Еву гоняет. Она ему слово а он ей десять. А сам криком кричит и всякими нехорошими словами её обзывает. Я думаю – ах ты, гад такой, сколько ты можешь над бедной женщиной издеваться?! Стучу снова. "Открывайте!" - кричу, - "От имени командования гарантирую жизнь!"
 – Подожди, Фима, на каком языке ты кричишь?
 – Как на каком? На немецком, конечно.
 – Фима, а ты знаешь немецкий?
 – Сейчас-то, конечно, не знаю. А тогда молодой был – всё знал. Стучал я так, стучал – никто не открывает. Приказываю бойцам ломать двери. Сломали. Заходим, а там накурено, наплёвано, намусорено – и никого нет.
 – А где же Гитлер со своей Евой?
 – Ушли куда-то. А когда и как – до сих пор никто не знает. А как думаешь, если бы я в тот раз Гитлера взял в плен, мне бы дали Героя Советского Союза?
 – Какой разговор, Фима, конечно бы дали. И даже памятник в твою честь поставили бы на Красной площади.

Фиму зовут ужинать, и я снова остаюсь один, однако, ровным счетом на полминуты. Из соседнего подъезда выходит Броня. Лицо у Брони покрыто слоем косметики. По этой при-чине определить её возраст совершенно невозможно. На руках, на груди и в ушах блестит золото и сверкают камни. Каждый вечер в таком виде Броня гуляет по нашей улице. Сколько ей лет? Под большим секретом могу сказать – 75. Заветная мечта Брони: ещё раз выйти замуж. Время от времени она совершает набеги на "Службу знакомств", где её хорошо знают и сильно боятся. Сегодня она побывала там ещё раз, и мне придётся выслушать подробный отчёт.
 – Представляете, какие нахалы! Я им говорю – ну что, вы нашли мне мужа? Заплатите, говорят, сначала деньги, а потом мы вам что-нибудь подберём. Вы знаете наши условия. А я им говорю - ищите другую дуру. Я уже один раз вам поверила, и что из этого вышло?" Они мне нашли какого-то ветхого старичка и – вот вам муж, живите и радуйтесь. И я, как последняя дура, прожила с ним целый месяц. Я им потом всё высказала. Они меня будут долго помнить! Я им сказала – это не я вам, а вы мне должны заплатить за то, что я согласилась с ним жить. Он ничего не ест, у него не то язва, не то диабет, и всё это свалилось на мою голову. И почему вы мне не сказали, что он состоит в родстве со всем Израилем? Я каждый день должна была принимать каких-то его родственников. В конце концов мне это надоело. Я ему сказала – сегодня приходил этот толстый Аарон, он тоже тебе родня? И что вы думаете, он мне ответил: "Я не знаю точно, возможно." А я ему говорю – если ты точно не знаешь, зачем ты его принимаешь? И зачем ты его кормишь? Ты видел, сколько он съел?" Но самое главное даже не это. Какой он муж? Он же обманщик! Он ведь скрыл от меня, что как мужчина он уже ни на что не способен. Как вы думаете, это порядочно?
 – Конечно, Броня, это в высшей степени непорядочно.
 – Ага, а вот и они, - Броня показывает на соседнюю скамейку, - меня не понимают, они надо мной смеются.
Броня встаёт, прямая и гордая, выходит на улицу.

 А на соседней лавочке сидят три милых старушки. Они живут в нашем доме. Перед ними - на корточках молодой араб, бродячий торговец. Сколько раз я предупреждал их, чтоб не связывались с этими жуликами. Но теперь уже поздно: араб считает деньги, хватает большую сумку и бегом исчезает за углом. "Ну и что вы у него купили?" В руках у старушек большие пузатые флаконы, грамм на 200, не меньше.
 – Французские духи!
 – Французские духи? И в таких флаконах? И сколько же вы заплатили?
 – Представляете, какой бессовестный! Сначала он просил по 300 шекелей за флакон, а когда мы отказались, стал снижать цену и, в конце концов, уступил по 25 шекелей.
А флаконы и в самом деле французские. На этикетке надпись: "О де туалет" (туалетная вода). Говорить им или нет? И я беру грех на душу и решаю не говорить. Пусть думают, что купили духи. Ведь им так этого хотелось! Старушки расходятся по домам. Наступает время очередного сериала по телевидению.

 Целую минуту я отдыхаю в полном одиночестве. А между тем от крайнего подъезда в мою сторону направляется Яша. Яша – мой земляк, он тоже из Сибири. По специальности Яша – физик, он учился в томском университете. И ведь не просто учился… Ни до Яши, ни после него на факультете не было такого студента. Уже на втором курсе Яша решал такие задачи, что и профессора решить не могли. Выступал Яша даже на международных физических конференциях. И всегда под аплодисменты. Самые большие научные журналы предлагали Яше свои страницы.
 – Послушай, Яша, я всё забываю спросить: как же так случилось, что ты при таких твоих способностях после окончания университета поехал учительствовать в деревню? Почему не остался в аспирантуре? Почему не сделал научную карьеру?
 – Откровенно говоря, устал, захотелось несколько лет отдохнуть, свалял дурака.
Множество раз я уже подолгу разговаривал с Яшей. Но всё ли о нём знаю? Во всяком случае, один вопрос остаётся открытым: был ли Яша спортсменом. Вы скажете - какая разница? А представьте себе, я ещё не встретил в Израиле ни одного старого еврея "ми Русия" без спортивного прошлого. попробуйте и вы поговорить со своими знакомыми и, знаете, что обнаружится: абсолютно все в молодости были мастерами спорта и чемпионами. Теперь они все на "заслуженном отдыхе" в Израиле. И ростиком, вроде бы, человек не вышел – полтора метра с кепочкой – а вот, поди ж ты! Мастер спорта, да ещё и по бегу. Правда, бывает по плаванию или по гимнастике. А бывают и переходные случаи. Сегодня – я по бегу, завтра – почему-то по плаванию, а послезавтра – по гимнастике. Не надо этому удивляться: многогранные личности всегда были и будут. Неужели Яша исключение? В молодости он занимался только своей физикой?
 – Я всегда поражаюсь, Яша, как быстро ты ходишь, ну, прямо, как молодой!
 – Ничего удивительного, - расплывается в улыбке Яша, - сказывается старая спортивная закваска.
 – А разве ты, Яша, спортсмен?
 – А как же! Я же футболист.
Это уже что-то новенькое. Откровенно говоря, на футболиста Яша походит слабо. У него точно рост 150 см, а весит он кг 45, но чем чёрт не шутит…
 – Где же ты, Яша, играл?
 – Как где? Я же 5 лет был центром нападения в "Науке". Слыхал о такой команде?
Ещё бы я не слыхал о "Науке"! Так называлась футбольная команда Томского университета. В послевоенные 40-е и в начале 50-х годов ей не было равных от Урала до Тихого океана. Наставником команды был тренер по имени Соломон Моисеевич или, за глаза, просто Соля. Фамилию я, убей, не помню, а, может быть, никогда и не знал. Далеко за пределами Томска ходили легенды о чудачествах, вредных привычках и даже самодурстве Соломона Моисеевича, но тренер он был от Б-га! В полной мере это поняли только потом, после внезапной смерти Соли, в 1953 и 1954 годах, когда знаменитая команда развалилась практически сразу же и уже никогда больше не возникала на футбольном небосклоне.
Соломон Моисеевич принимал в игроки только здоровенных амбалов ростом не ниже 180 см, обязательно широкоплечих, плотных, с развитой мускулатурой рук и ног. Особой техникой эти ребята не владели, зато быстро бегали и со страшной силой лупили по мячу. А ещё они умели толкаться. Соломон Моисеевич учил их этому искусству по какой-то своей особой методике.

Хорошо помню, как всё это происходило. Бело-голубые футболки студентов в полном составе на половине поля противника. Одна атака следует за другой. Соломон Моисеевич стоит на беговой дорожке, скрестив на груди руки, в рубашке какого-то немыслимого канареечного цвета. Зато всему стадиону он виден сразу. А вот и решительный момент. Один из нападающих врывается в штрафную площадку, толкает одного защитника, толкает другого, оба кубарем разлетаются в разные стороны, - и ворота свободны! Если не промахнётся – гол обеспечен! Ликование трибун при этом не поддаётся описанию. Соломон Моисеевич поднимает вверх руки, и невозможно понять, кого он приветствует – своих питомцев или зрителей. А благодарные болельщики начинают скандировать: "Соля! Со-ля!" – и никакого вам антисемитизма. Вот он где, звёздный час! Ради такого момента стоит жить!
И над таким человеком постоянно висела угроза увольнения. Сегодня вечером в своей холостяцкой комнатёнке в деревянном бараке без всяких удобств – кровать, стол, стул – и всё богатство - Соломон Моисеевич обязательно выпьет лишнего, чтобы снять напряжение, и будет плохо себя вести: будет шуметь, дебоширить, обижать соседей; и милиция тоже будет… Да только что она может сделать? Милиционеры тоже все, как один, футбольные болельщики. Буйного тренера будут долго успокаивать, потом с великим трудом уложат в постель, подождут, пока он уснёт, и только тогда потихоньку уйдут.

Я задумался, а Яша тем временем вошёл в роль.
– Все 5 лет – центром нападения… У меня же ноги, как пилы.
Тут Яша явно хватил лишнего. Какие уж там пилы! Рядом с моей ногой 44-го размера стоит до смешного маленький ботиночек Яши – 35-й размер – не больше.
– Послушай, Яша, ты ведь был круглым отличником. Неужели футбол не мешал учёбе?
Вот за это они меня и любят. Умею я слушать и задавать наводящие вопросы. Фантазия у Яши заработала, как хорошая вычислительная машина, глаза заблестели, он даже подпрыгнул на месте.
– Как же не мешал? Конечно, мешал! Вот представь себе ситуацию: приезжает команда из другой области; предстоит ответсвеннейшая встреча; по всему городу – афиши, ажиотаж; все билеты на стадион проданы. А у меня назавтра экзамен: ну какой мне футбол! Я, конечно, отказываюсь и сижу, готовлюсь. И что ты думаешь: приходят всей командой во главе с тренером.
– Во главе с Соломоном Моисеевичем?
– Ну, конечно! Во главе с самим Соломоном Моисеевичем… Приходят и говорят: "Яша, если ты не будешь играть, мы тоже откажемся, потому что без тебя – это верный проигрыш."
Яша протягивает ко мне свои руки ладошками вверх.
– Ну, вот что делать? Ну, вот как быть? Ну, идёшь, конечно, забиваешь… А почему ты улыбаешься?
– Да просто так, Яша. Кое-что вспомнил.

А я вспомнил, как выглядела команда "Наука", построенная в центре поля перед началом матча, и в этой гвардейской шеренге попробовал представить себе Яшу под номером 9 в роли главного бомбардира. И, представьте себе, не смог. Не хватило у меня воображения.
Однако уже поздно. Двор опустел, в окнах зажигаются огни. Около Яшиного подъезда мы прощаемся.
– А знаешь что, Яша, - говорю я на прощанье, - сбросить бы тебе годочков 50, и был бы ты сейчас центральным нападающим сборной Израиля.
– Я бы им показал! – доносится из темноты подъезда весёлый голос Яши.
Ну, вот и всё. Завтра будет новый день и новые встречи. Наша абсорбция продолжается…