Фронт в тылу на всю жизнь

   
   
    Мой отец в боях Второй Великой войны не принимал по своей молодости, но получил за участие в ней свою наградную память на всю оставшуюся жизнь – язву желудка. И всю жизнь лечился от нее рашпилем (алой), молоком и медом. А получил ее, эту самую язву, в цехах эвакуированного в 1941 году Луганского патронного завода в город Оренбург. Именно там он и работал подростком на вредном производстве, чуть ли не сутками за паек, чтобы самому не умереть с голоду и семье помочь выжить. Паек состоял из 800 грамм черного хлеба. Полпайка он приносил семье. Семья же долгие годы, как и иные, моталась в предвоенные года по стране,  ища спасение от голодной смерти. Как он сам говорил, куда там Джеку Лондону до тех приключений, что были в нашей жизни. Выжил.
   
    Отец рассказывал мне про своего кота - кормильца всей семьи. В голодные военные годы у них жил кот, который, видя их голодное состояние и, видимо, боясь, что сожрут самого ненароком, ловил и таскал им крыс и выкладывал подле кухонного стола. Более того, повадился шастать за пару кварталов на склад столовой НКВД и таскал оттуда, то размером больше себя батон американской ветчины, то копченого лосося, все из продовольственной помощи по программе ленд-лиза. Как сказывал отец, семье этого хватало каждый раз продержаться неделю.
   
    Был у него родной брат Михаил, который ушел в армию сразу по началу войны, закончил командирские месячные курсы под Воронежем и сразу пропал без вести. В тот период жизни страны такое обстоятельство было для семьи даже хуже, чем получить похоронку. И это сказалось и на моей жизни, рожденного уже по окончанию войны в 1951 году. Кто знал, что день моего рождения  - 5 марта будет знаковым во всей истории страны и семьи.
   
    Именно в этот день, во время обучения в лучшем техническом ВУЗе юга страны –  горном факультете Новочеркасского политехнического института, бывшем Варшавском университете, отец в общежитии играл на гитаре в одиночестве. Был он и гитарист, и спортсмен от Бога, неординарен во всех отношениях. Большая часть не сидевшего населения в этот день хоронила своего вождя Иосифа Сталина. А тех, кто не скорбел и не плакал, члены партии отлавливали и сдавали доносами на расправу и перевоспитание. Решением скорого на руку трибунала отцу дали 10 лет по известной всем 58 статье – враг народа. Дали ему и мне заодно, как сыну врага народа. На каторге в концлагере «Жигули» на стройке Куйбышевской ГЭС он пробыл четыре года до амнистии 1956 года. Выжил, что тоже было большой редкостью.
   
    Добрые души в ректорате НПИ дали ему возможность окончить институт и оформили диплом со сроком обучения в восемь лет. И он уехал обратно в Оренбург, где по причине вечного поражения в правах провел всю жизнь в качестве ГИПа – главного инженера проектов института ЮжУралгипросельхозстроя. Теперь уже мало кто представляет, что это такое, жить с поражением в правах. Да и я сам узнал только недавно. Естественно, что в семье в те советские годы никто и никогда не говорил ни о пропавшем без вести на фронте его брата Михаиле, ни о пребывании его самого в концлагере как враге народа.
   
    Столкнулся с этим фактом своей биографии я только в 1968 году, когда без всяких объяснений был лишен прав поступать и учиться в избранном мной Московском инженерно-физическом институте – МИФИ сразу после окончания школы. Мне просто ткнули анкету, где на вопрос о наличии родственников, пропавших в войну без вести и сидевших в тюрьме, я незатейливо написал, что не знаю. Вот когда узнаешь, тогда и придешь… Так я и оказался не в Москве, а в Новочеркасске у своих дедов, поступив без экзаменов в НИМИ, по причине своей незаурядной подготовленности. На разочарование моей матери, что я потерял физику, мой мудрый школьный учитель ответил ей отрицанием: это физика его потеряла…. И жизнь подтвердила ее правоту.
   
    Поражение в правах отца и сына врага народа довлело всю их жизнь как Дамоклов меч. Дорога во власть была закрыта, так как был запрет на вступление интеллигенции в партию. А все кормные места были только членам их партии. Соответственно были ограничения не только на обучение, но и на перемещение и выезд за границу. Отсюда и двадцать лет запрета парткома НИМИ  мне на возможность получения научной степени, характеристику для защиты кандидатской диссертации почти десять лет не давали. Как была партноменклатура сгнившей окончательно еще тогда, да такой же и осталась заразой ныне в лице своих деток.
   
    Только в конце 20 века, после 1990-х годов, мной и отцом были получены справки о реабилитации нас как жертв политических репрессий с восстановлением в правах. Меня даже удивляло – какие-такие жертвы. Пока в голову не пришло осознание своего почти сиротского одиночества без сестер и братьев и всей уже своей изувеченной трудовой и творческой жизни.
   
    Уже в начале 21 века появилась информация и о смерти брата отца Михаила на фронте. Поначалу, по Интернету, стали приходить письма о том, что Лагутов Михаил Ильич с семьей погиб в автокатастрофе и разыскиваются родственники для наследования его имущества. Но эти, так называемые Нигерийские письма счастья были модным разводиловым, и я не стал на них отвечать. Хотя был удивлен, откуда там, за кордоном, знают его дату рождения и имя, когда мы семьей его потеряли еще в войну. И вот недавно, после открытия режима секретности военных документов стало известно о приказе Генерального штаба по убыли командного состава, что он, будучи командиром артиллерийской батареи, погиб от своей руки, в перечне таких же смертей во время отступления Красной Армии. Сразу вспомнился и приказ о необходимости расстрелов красноармейцев за самовольное отступление заградотрядами.
   
    Но теперь, с вершины прожитой жизни, удивительным образом воспринимаешь гражданский подвиг отца, который всю жизнь днем трудился инженером, а по вечерам каждый день тренировал молодежь в Зауральной роще Оренбурга, в подвалах и школьных спортзалах. И создал свою школу бокса, уникальную и не имеющую аналогов в мире. Их в боксе всего-то две: челночная – прыг-скок, и его - фронтальная, с ударами с каждой руки под каждый шаг.
   
    Он был настолько маниакально трудолюбив, что прожил долгую трудовую жизнь за троих: как инженер проектировщик, как выдающийся спортсмен, тренер, судья по спорту, а также просто талантливый человек в разных сферах и мастер на все руки. За свои трудовые подвиги он был, еще при Советской власти, отмечен званием персонального пенсионера, что вызывало недоумение у современников, так как был уникален в этом качестве – беспартийным и спортсменам не полагались такие звания. Но Оренбургский областной Совет проголосовал за это его трудовое отличие по факту подготовки экстра мастеров бокса за пару лет вместо нормативных восьми. И остается только удивляться его многогранности по редким документальным свидетельствам оставшихся его бумаг. Ведь мог бы озлобиться и ненавидеть все вокруг за утраченные годы и возможности. А он трудился на каторге или торжестве жизни без злобы на мир и общество, как образец справедливости и исполнения своего гражданского долга.
   
    Были у него и награды поменьше – полный комплект юбилейных медалей Победы как ветерану  трудового фронта Великой войны. И на свое 90-летие получил личное поздравление от Гаранта страны и подарочных 500 рублей, из рук прекрасной Фемины, чем и был весьма доволен.
   
    Но самой большой наградой была любовь его воспитанников, боксеров, он был с ними на ринге до самого своего конца и которые были с ним до его последнего дня, а именно до 92 летия. Около сотни молодых людей проводили его в последний путь на погост в морозный день под Рождество. Это уже персонаж истории и книги ГИННЕСа – нет более в мире тренера в 92 летнем возрасте, работавшем до последнего дня на ринге. И ушедшим, может быть, и оттого, что у него это право забрали и отняли зал в бывшей котельной, а ныне клуб «Пионер». В память о его спортивном подвиге написана и издана книга «Искусство фронтального бокса», ставшая сразу из-за малости тиража библиографической редкостью. Там не только изложены его труды и методики фронтального бокса, но и его описание его биографии жизни в трех частях Чкалов – Новочеркасск – Оренбург. Именно в Новочеркасске была и создана им его школа бокса в послевоенные года. Но об этом уже есть книга о его жизни. В городе Новочеркасске были научные школы в советские годы, а вот в спорте не знаю, тем более в боксе…
   
    Вот я все и думаю, что не будь войны и суровых испытаний жизни нашей страны, каких бы высот мы достигли с такими людьми.