Лейтмотив

          Хорёк обожал играть. Рассказывать он не умел. А вот исполнение отрывков из опер было его коньком. Старший преподаватель кафедры истории музыки Ермек Сатыбалдиевич  Сатыбалдиев обладал внешностью юркого мужичка с рынка. Если бы не раздутый портфель с неряшливо торчащими оттуда клавирами, ничто в его облике не выдало бы в нем музыковеда. В период летних сессий он щеголял в растоптанных сандалетах с дырочками, мешковатых штанах с пузырями на коленях, старых застиранных рубашках с лохматыми манжетами. Голова этого ценителя Вагнера всегда лоснилась жиром, редкие прилизанные волосенки плотно облепляли череп. Картину завершали злые глазки, характерный прикус и  шепелявость, благодаря которым он и получил свою кличку.
- Вот, слуфайте. Ми-бемоль мавор. – Хорёк проворно зашевелил коротковатыми пальцами. Правая ступня в сандалии тридцать восьмого размера споро педалировала. Ни дать, ни взять – Шумахер. – Слыфыте? Как тут... Всё зывет, всё дыфыт. Фто это, кстати?
       Студенты тихонько фыркали. Чудо в перьях этот Сатыбалдиев. Никто никогда не мог предугадать его настроений. 
       Жазире попалось «Кольцо нибелунга». Ненавистная тетралогия с кучей лейтмотивов, которые она немилосердно путала. Какой подарок для Хорька! Ей не удалось  произнести и пары фраз. Он перехватил инициативу, зачастил, брызгая слюной. А потом уселся за инструмент. Тут он был царь и бог.
– Ну, фто зэ вы? Слабо так. Музыку не любите? – В зрачках педагога весело подпрыгивали рыжеватые хорьки. Жазира прерывисто вздохнула.
– Придёте в фледующий вторник. Вот вафа зачётка. Всего доброго.
      Жазира сдавала первой. И после нее всё покатилось из рук вон плохо. Хорёк в этот день лютовал, как никогда. А ведь позавчера пацаны-духовики водили его в ресторан. На эту акцию сбрасывались всем курсом. И он от души жрал, пил в два горла. Еще и домой его на такси доставили. У подъезда Хорёк жарко обнимал «своих любимых заочников». Что теперь-то будет?
***
         Студенты нынче нерадивые. А еще, как выяснилось, неискренние, злые. Вот за что они его так? Врачи отделения травматологии только покачивали головами, глядя на эти страшные увечья. Когда-то гнесинские профессора дарили ему тройки из жалости. Болезненно кривились, слушая сбивчивый неясный ответ. Но неизменно смягчались, когда доходило до исполнения тем по списку. Недоумевали, как это его занесло в музыковеды с такими дефектами речи. Играть он теперь, наверное, никогда не сможет. А без этого он  ничто и никто. Может, даже инвалидность получит. Но и зверюги эти, конечно, своё получат. Во-первых, отчислят их без права восстановления. Туда и дорога… О, сестричка пришла. Новенькая? Кого-то напоминает.
– Обнажите место укола, больной.
           Жазира торопилась. Может быть, ей и вправду пора всерьез подумать, тот ли путь она выбрала. Ведь что такое музыка? Химера. Но чтоб из-за этого грызуна пострадал весь курс?
- Спите спокойно, – очень знакомые глаза над маской лукаво сощурились. – Напеть вам лейтмотив смерти?