Арисака. Часть 14. по ту сторону революции-1939

Хотя Карло плохо спал ,ворочаясь в широкой  деревянной кровати , и периодически поднимался - то ему казалось , что Териоки окружен и захвачен врагом , то снились неприятные сны , связанные с похмельным угаром - не в силах больше выдерживать скопившееся внутреннее напряжение , вялой походкой побрел к окну.
В целом , политработник напоминал призрака - весь белый , в нижнем армейском белье,  бледный и исхудалый . Глотнув из фляжки воды , Карло присел на стул , оперевшись локтями на подоконник.
Ночью начиналась вьюга. Она укрывала теплую и сырую землю.Охраняла свои посевы.И , наконец , превратилась в пургу.Перед взором Карло открывалась зимняя стихия - валил густой снегопад.Настолько густой , что казалось застилал глухой стеной минуты прошедшего.
Отдышавшись в приоткрытую форточку , Карло вернулся в кровать.Но спать в чужом ложе , отнятом у финского офицера , ему не хотелось.После неудачного митинга по поводу провозглашения народного правительства Финляндии , ему было тяжело на душе.Его единственной надеждой оставалась мечта - мечта прибыть в Яколу и убедиться в своей правоте : на родине никого не осталось.А как бы хотелось побывать в своем доме!
От грустных мыслей и контроля политуправления спасала только неудачная шутка :
" Что было - то прошло , и другого такого не будет" ( так шутил старик Муллонен).
И Карло ударился в воспоминания.


Приподнявшись на локтях , он загадочно бредил.За годы своего партийного рабства , когда приходилось разоблачать и свидетельствовать , за годы свой работы в
редакции - его так и не встретила по- настоящему любимая женщина , с которой они вскоре расстались.
" Да , Карло , люди - они ведь не тупые поленья для топки ;люди- они ведь живые "- смеялся над политработником внутренний голос - " Тем более , женщины"
Вторым больным вопросом оставался детский. Их было двое. Двое очаровательных малышей , оставленных волей судьбы без его присмотра. Избегая гонений , он был вынужден скрываться.Скрываться не переставая любить.Часто размышляя о их судьбе в этом мире.Будут ли его дети жить счастливо или , подобно  ему , будут рабами - очередной или его революций? Сколько еще крови прольется на этой земле и чьей ?
Эти мысли не давали Карло покоя.
Впервые в жизни , не сумев совладать с сильными чувствами , Карло горько заплакал.Он каялся. Каялся , ибо был грешен. Перед чужими людьми , которых осуждал за их убеждения. Перед женой , которую не поддерживал. Перед детьми , за которых боялся.Но больше всего Карло сожалел о близкой подруге - о пылкой и родной женщине , с которой его связывали добрые и долгие отношения.И которую невинно замучила машина сатанинского террора.А сколько было ожиданий и товарищеских рукоплесканий! И их встреча на летней театральной сцене под восставшей после летнего дождя радугой.
Карло схватился за голову.Сел , опустив босые ноги с кровати на теплый коврик.Снова глотнул воды.
Да , он был виноват перед ней - раз позволил ее погубить.А как же букеты душистых подсолнухов? Неужели только в них остались надежды  их дружбы.А ведь они были ровесниками и успешная карьера казалась такой вероятной.
" Ад , он ведь может и поглотить "- написал Карло один из арестованных пасторов, сравнив шансы жертвенного человека с машиной уничтожения.
Но Карло повезло немного больше.Он оказался не жертвой , а винтиком.Винтиком этой системы , хотя таким же слабаком , как и все коммунисты..............
" Проклятая революция"- в сердце Карло словно стрелой пронзило проклятием.
Ему , как и два года назад , вспомнилась натуженная физиономия комитетчика , угрожавшего ему расправой.
" Фашист , плядь"- дерзко кричали Карло в лицо.
Демоны с цепкими лапами против воли одинокой луны , под которой родилось поколение красных романтиков.
Потом он вспоминал Хейкки и их приключения , ставшие легендарными.Но чаще всех вспоминал Карло мать - оставшуюся по ту сторону революции.Раньше Тервеля считал ,что во всех его грехах виноваты исключительно белые.Это они разлучили его с семьей и заставили с оружием в руках биться на полях жестоких сражений.Это они посеяли в его душе ненависть.
Но теперь , и это Карло знал в точности - виноваты были не белые , а он сам не решившийся остаться в деревне.Он умел проклинать , боялся и сам стал , как они. Красным папой Карло , не взрастившим своего Буратино. И что теперь?Этот вопрос стал для него роковым.Ответ на него был один - надо проситься в родную деревню.


За две недели до своего тридцатидевятилетия , Карло разрешили вернуться домой - посетить Яколу. Это был принципиальный ход руководства. Так перспективный политработник мог своими глазами увидеть те зверства шюцкоровцев , о которых старались писать и писали по- много : о сожженных крестьянских хозяйствах и о мародерстве.Наступавшие первыми части РККА также натыкались на расстрелянный и погубленный скот.
Вместе с ним в деревню командировали Сурхаева и редактора газеты " Народная Армия" Михаила Лахти, им обоим было поручено проследить за Тервеля и доставить в редакцию фотоматериалы. Лахти был отменным фотографом и задание показалось ему нетрудным. Кроме гранат и наганов , ребятам выдали дисковой пулемет. Тервеля также настоял на том , чтобы взять с собой лыжи.
" Зачем тебе лыжи?"- не притворно удивился Сурхаев.
" Хочу спуститься к ручью"- ответил Карло.
" Я никогда не ходил , мне не надо"- сразу же отказался Рахмат.
Взяли две пары лыж и лопату на случай уборки снега. Запасшись инвентарем , товарищи подготовились к путешествию.

Якола , как и предполагали в штабе , была почти полностью истреблена .Она была сожжена и разграблена." Не иначе , как Карабас постарался "- посмелся над Карло Лахти. Но Карло было не до шуток. На широких поселковых улочках валялся побитый вповалку и присыпленный снегами скот.И только в до неузнаваемости разрушенной твердыне детства Тервеля нашел разочарование солдата. Да , это была не война. Потому что так не воюют - это была бойня.Остатки печей и домашнего скарба украшали это печальное зрелище.
" К ручью то пойдешь?"- невесело спросил Рахмат , которому явно надоел этого убогого поселения.
" Пойду" - уверенно ответил Тервеля.
Он долго смазывал лыжи , натирал их карельским воском , и ,наконец , помолодев от мороза и зимней свежести , встал на них совершенно по -фински. Ловко и непринужденно.
" Тойво Антикайнен" - посмеялся над ним Рахмат.
" Карло Тервеля" - козыряя ответил яколец и , оставив товарищей у печального пепелища , заспешил в родное урочище.Он направился под склон ручья , к хенриковой сараюшке.

Эта невзрачная сараюшка , добротно сколоченная отцом Хенрика еще в раннем детстве Тервеля , пережила многих из его ровесников , но оставалась такой же притягательной и закрытой. Здесь не было места унынию ,но здесь гостило морозное декабрьское солнце и замерзший по крыше лед свисал к сугробам сосульками.
Замка ,эстонского и тяжелого , которым в свое время так гордился  Хольта , упорно подбиравший ключи , на тяжелых дверях сарая , Тервеля не увидел.Дверь , вообще , была приоткрыта.
" Может быть , мины.........." - подумал про себя комиссар , подтягивая ее лыжной палкой. Придавленная снегом приоткрытая дверь не поддавалась.Тогда Тервеля сделал решительный шаг вперед и , схватившись за край двери крепкими ладонями , с силой ее распахнул.Никаких мин , слава богу , не было.
Тервеля прошел внутрь. Осветил убранство сарая карманным фонариком . приоткрыл кобуру для нагана. Чинно осмотрелся и вышел к столу.За ним так любили сидеть детьми.
Стол этот , круглый и неуклюжий , был воплощением фантазии столяра , расписавшего его резными фигурками животных.На стол была накинута разноцветная пестрая скатерть , а на ней грациозной фигуркой стояла вазочка для цветов - к вазочке была приставлена фотография.
Тервеля коснулся пальцами фотокарточки.На ней сидевшие в обнимку , Хенрик и Тереза улыбались ему своими прелестными лицами. Он так и понял - это был привет для него , привет по ту сторону революции.Перевернув карточку , Карло прочел следующее:
" Дорогому Карло от друзей детства " - он перечитывал снова и снова , не обращая внимание на поставленную на карточке дату "30.11.1939.".

" Арисака, дорогие мои ........."- не в силах сдержать загрудную боль , еле вымолвил Тервеля.