Откуда родом Александр Михайлов

Телепроект 2007 года


Александр Яковлевич Михайлов родился 5 октября 1944 года в поселке Оловянное Читинской области (Забайкалье). Окончил театральный факультет Дальневосточного института искусств, артист Государственного академического Малого театра. Огромную популярность принесла Александру Михайлову работа в фильмах «Мужики», «Любовь и голуби», «Змеелов». Помимо актерских работ занимался режиссурой. Народный артист России.

1.

Цугул, Бурятский Дацан. Храм потрясающий, а тогда это был военный склад. В Цугульском Дацане была река со странным названием Онон. Там или умер или родился Чингиз-хан. Именно в Цугульском Дацане, на реке Онон. Здесь жили и буряты, и татары, столько всех было. Буддийский храм – один из самых красивых в Забайкалье. Наш домик был рядом с храмом, буквально в 20 метрах. Огород был небольшой: сажали картошку, морковку, этим питались и жили. Жили плохо. Одежда была нищенская: фуфаечка, пальтишко - обновок не было. Жили очень бедно, перебивались с куска на кусок. Мать выбивалась из сил, а денег заработать не могла. Я видел, как она с утра до вечера работала и старалась как-то вырваться, но при этом всегда была веселая. Соберутся они с подружкой тетей Нюрой, выпьют и пляшут в предистеричном состоянии: «Ах, давай все победим!»
         Я был романтично настроен. С 11 лет я дважды убегал в Нахимовское училище. Мать ловила меня на станции и била мокрым полотенцем, ставила в угол. Она лежала ночью на кровати, а я всю ночь простоял и хотел присесть. А она всю ночь не спала: «Куда, куда, а ну встань!» Она была довольно-таки жесткая, но очень красивая и тоже романтичная. Была необыкновенная плясунья, музыкальная, хотя даже нот не знала. У нее была балалайка, я ее сохранил. Я любил слушать, как она играет. Мы зажигали свечку, печурку, была керосиновая лампа. Мама брала аккорд и запевала частушку: «Ох, горькая я, зачем на свет родилась? Была бы я стеклянная - упала, да разбилась…» Это самая моя дорогая реликвия. Этой балалайке 55 лет.


2.


Какие игры? Была лапта, мы взрывали песок с карбидом - банка взлетала на 100 метров! Часто воевали: делали пистолеты из гильз, вставляли горящую кинопленку и стреляли. Когда я переехал на станцию Степь, 11-й разъезд, рядом был поселок Дунькин Пуп. Между нашими и дунькопуповцами были войны. У нас были санитарки, мечи, ледовое побоище. Стенка на стенку. А еще я как в фильме «Любовь и голуби» - гонял голубей. Бегал по крышам. Голубей обменивали, воровали. Я очень любил голубей: они вертящие, чупатые были.
         Чем дальше уходишь в глубинку, в Сибирь, в Забайкалье, в Приморье – там удивительно красивые люди. Они открытые, чистые, щедрые и живут по принципу: отдав – приобретешь, взяв – потеряешь. У нас был бурят Доржей. Говорили, что он много читал и сошел с ума. Был рослый, очень смешной и трогательный. Между прочим, от него я в фильм «Любовь и голуби» многое перенес: он как ребенок – чистый, здоровый и помогал всем людям. Мы его дразнили: «Доржей, Доржей!» и показывали: с ума сошел. А он улыбался и бегал от нас. В фильме «Любовь и голуби» был эпизод, когда он вспоминает про Володьку-дурачка. «У нас, - говорит, - Володька-дурачок в селе был. Ума-то Бог не дал, а силы – сколько хочешь, без конца, без края. Понаехали шабашники, взяли и убили его. Они выпили, да драться стали. Он подошел: «Что вы делаете-то? Не надо драться, нельзя». Они пырнули его. Разбираться-то не будут. Я очень люблю этот фильм и этот эпизод вспоминаю, у меня всегда спазм в горле и перед глазами стоит Доржей.
         Не забуду эпизод, связанный со станцией Степь. Когда мы приехали туда из Цугульского Дацана, работы и жилья не было, и нас поселили в морг. Это землянка была, оттуда вынесли два гроба, поставили два топчанчика, соорудили печурку, прорезали дымоход. Нас там заносили сугробы, мы с трудом выходили наружу. Откапывали друг друга! Я шел в школу, с неба падали комочки. Это были замерзшие воробьи. Я собирал в тулупчик штук 5-6, они потом отогревались и по всему классу разлетались. «Михайлов, вон из класса!». Но на улицу меня не выгоняли – там был мороз 40-45 градусов!


3.


И мама моя и мои предки из староверов, они были высланы в Красночигульский район, село Урлак. Мама родилась там. У нас был большой дом в центре села. Как рассказывала мама: огромный дом, 12 комнат. Потом из этого дома их выгнали. Ее младшая сестра умерла с голоду, а мама уехала в Цугульский Дацан.
         Отец – это длинная история. Они расстались, когда мне было 4 года. Я звал отца «папа дядя Яша». Отец по фамилии был Баранов. Мой дед был Архип Николаевич Баранов, из белой гвардии, служил в Семеновском полку. Когда красные взяли власть, семеновцы ушли в Харбин. Но дед остался. Дед мамы и дед отца не предали друг друга, они дружили. Один – за красных, другой – за белых! Руку к моему воспитанию приложил дед Баранов. И у меня должна быть фамилия Баранов. Но эту фамилию скрывали, мать настояла, чтобы я остался на ее фамилии: Михайлов. Дед позвал меня, когда умирал, мне было лет 6, и сказал: «Шурка, запомни 4 фразы и ты выживешь: люби свою родину Россию, больше, чем свою жизнь, если надо – отдай за нее жизнь, сердце отдай людям, душу – господу Богу, а честь сохрани себе и никому не отдавай». Попросил трижды повторить. Я повторил, но ничего не запомнил. Вскоре он умер. Прошло лет 15, и я понял, что дед дал мне очень мощный фундамент, на котором я до сих пор стою. Никакая заваруха не собьет меня с моего фундамента!


4.


В 4 классе я влюбился в Валю Киселеву - она была дочь офицера. А я был стеснительный до патологии и попросил поговорить с Валей другую одноклассницу: хочет ли она со мной дружить. Та пришла, говорит: «Она согласна!» Когда я узнал, что Валя согласна, я оббегал ее метров за 50!
         Я кончал ремесленное училище. После ремеслухи я сбежал на корабль. Бороздил моря, океаны - учеником моториста, мотористом, электриком. Поменял два судна. Потом была катастрофа в море, и там погибло много моих друзей. Я был вынужден списаться на берег по просьбе матери: она поседела. Мы 7 месяцев были в море, она думала, что мы погибли. На причале встретила меня и сказала: «Все, Шурка, или море, или я».
         Я попал в театральный институт случайно, я не имел к этому  никакого отношения. Как-то пришел в студенческий театр миниатюр при университете. Подошел к педагогу Арлену Кияну и спросил: «Во мне есть что-то актерское? Можно мне поступить в театральный?» Он ответил без пауз: «Ты не имеешь к этому никакого отношения!»