портрет, нить, туфли

Он медленно вошёл в холл. Его взгляд заинтересованно метался от одного предмета интерьера к другому - раньше ему не приходилось наблюдать такого шикарного убранства, хоть он и вырос в обеспеченной семье. Это было что-то совсем иное, что-то поражающее настолько, что по спине пробегают мурашки. Со всех стен на него пристально, и не менее любопытно, чем он сам, смотрели люди с прекрасно исполненных портретов. Все, кроме одного. Юная девушка в светло-розовом платье выглядела разбитой и совершенно равнодушной к неожиданному гостю. Её глаза блестели, как и у всех, но не от довольства самой собой, а от слёз.  Слабый румянец, пухлые губы, покатые плечи, волосы, словно вышитые на холсте золотыми нитями... Что же её тревожит?
Джонатан гулко сглотнул. Звенящая пустота этого дома ощущалась очень яро, несмотря на то, что он наполнен всевозможными предметами роскоши, и от этого становилось не по себе. Было ощущение, что он прибыл в дворец самой королевы, а не к престарелой вдове бывшего губернатора.
Лёгкий стук каблуков экономки возник неожиданно, словно из неоткуда, и стал стремительно приближаться. Джонатан слегка потряс головой, словно прогоняя из неё лишние мысли, и несколько раз с усилием моргнул, приводя себя в чувство. Здешние красоты настолько захватили его, что он совсем забыл, зачем прибыл сюда - вдове Дадли нездоровится. А он - единственный врач в Лондоне, работающий в такой час.
- Заходи, дорогуша... - прохрипела миссис Дадли, услышав тяжелые шаги доктора.
- Подождите, - резко бросила экономка, выставив руку между Джонатаном и входом в комнату. - Извините, но Вам придётся снять свои туфли. У госпожи страшнейшая аллергия на пыль.
Доктор понимающе кивнул и снял ботинки. В её возрасте и положении аллергии не бывает разве что на виски и бриллианты. Хотя... на бриллианты иногда бывает.
Сняв на всякий случай ещё и пальто и на ходу раскрывая свой саквояж, Джонатан зашёл в комнату. Миссис Дадли была совсем плоха. На бледном лице проступали капли пота, а на платке в её руке были видны следы крови, от которых безуспешно пытались избавиться при последней стирке.
- У неё лихорадка, - прошептала экономка, встав на цыпочки, чтобы дотянуться до уха доктора. - Уже четвертый день. Она не хотела Вас вызывать, но я настояла. Понимаете, она ведь может умереть...
- Я уже умираю, дорогуша, - громко и уверенно произнесла миссис Дадли. Её привычка называть всех "дорогушами" была специфична, но из её уст это звучало скорее как похвала, нежели пренебрежение. - И я этому рада. Я порядком устала от светской жизни.
Она пронзительно закашлялась.
- Но госпожа, как же так!
- Успокойся, ради всего святого, - ласково произнесла она. - Я позволила тебе вызвать врача просто чтобы в последний раз приятно побеседовать с умным человеком. Мистер...?
- Мур, - смущенно пробормотал доктор. - Джонатан Мур. Приятно познакомиться, миссис Дадли.
- Ох, Джонатан Мур... Знала я одного Джонатана Мура. Редкий прохвост. Знаете еще таких? Может, Ваш дед?
- Вероятно, отец, - с усмешкой произнес он. - С фантазией у него неладно. Он финансист... вероятно, работал с Вашим мужем?
- Ох, нет, совсем нет, - лицо миссис Дадли внезапно посерело, а глаза засверкали, точь-в-точь как у той девушки с картины. - Аделаида... моя... моя дочь... Вероятно, мы говорим не об одном и том же Муре. Как зовут Вашу мать, доктор?
Джонатан замялся. Холод пробежал по телу, а голос перестал слушаться.
- Я не... я не знал свою мать. Отец лишь однажды сказал, что она бросила нас. И больше ни слова.
- Дорогуша, - миссис Дадли вновь зашлась приступом ужасающего кашля. - Кхм... Аделаида...ты мог видеть её на портрете у лестницы... - Джонатан пытался вспомнить все лица, которые успел разглядеть за те три минуты, что провел в холле, но вскоре понял, что в его голове было лишь одно. - Она родила, и...
Кашель захватил всё существо вдовы и, казалось, сотрясал всё вокруг неё. Она уже не пыталась прикрываться платком - у неё на это попросту не было сил. Одна смелая капля запрыгнула аж на лицо доктора, приземлилась чуть ниже левого глаза, словно родинка. Миссис Дадли резко схватила Джонатана за руку и сжала её изо всех оставшихся сил, но уже через секунду обмякла. Доктор сжал губы и громко выдохнул. Вытянул руку, взглянул на часы - 01:48 - и двумя пальцами закрыл миссис Дадли глаза. Под тихие всхлипывания экономки, он молча вышел в коридор и вновь взглянул на портрет у лестницы. На отлитые из золота волосы. На пышные ресницы, обрамляющие изумрудные глаза; на левый глаз, что чуть прищурен. И на родинку под ним.