Платформа 12, вагон 21

Полночь близилась, ее поезд отправлялся без двух минут двенадцать. Она прошла сквозь рамки металлодетекторов, арки и своды старого вокзала, поражаясь несоответствию роскоши, царившей под потолком, и пошлости, поглотившей все, что находилось на уровне глаз. Через узкий проход она выбралась на перрон.

В туманной темноте угадывался сентиментальный абрис стеклянной крыши вокзала. Темноту панорамы прожигали фонари стоявшего на первой платформе локомотива. Она шла под равномерный грохот то удаляющихся, то приближающихся чемоданов. Двусмысленные плакаты с правилами безопасности изображали Анну Каренину в виде пышнобедрой красной проститутки. Тюки, телеги, чьи-то дети... Наконец она нашла свой поезд. Платформа 12, вагон 21.

Только опустилась на сиденье в тёмном купе, как поезд еле слышно тронулся. У двери сидя дремал ещё один пассажир, она подвинулась к окну. Вокзал поплыл, окно гипнотически затянуло в себя все внимание, и от этого кино было невозможно оторвать взгляд.

Из темноты вырастали металлические конструкции; набирая скорость мимо проносились городские огни, гаражи, колючая проволока, пустынные станции, спящие поезда, чёрные дыры окон... Торговые центры проплывали гигантскими кораблями, яркой лентой пролетали встречные составы; то тут, то там из чёрных провалов выглядывали шифры граффити.

Колеса отбивали монотонный, давно забытый ею ритм, а на стрелках издавали характерный скрежет - тра-та-та-та-та, приводивший ее в трепет в детстве. Ей захотелось закурить, хотя она никогда не курила.

Визгливо отъехала дверь, и в купе заглянула круглая проводница в толстых рыхлых ресницах и скатанной малиновой помаде:
- Чай/кофе?
- Чай.
- И один кофе, пожалуйста, - неожиданно отозвался сонный голос из тёмного угла купе. .
- Один чай и одно кофе, - распевчато и устало отчеканила каждое слово проводница и закрыла за собой дверь. Они улыбнулись.

Утром на станции прибытия убираясь в уже опустевшем вагоне проводница обнаружила на столе в третьем купе так и стоящие рядом «один чай и одно кофе». Нетронутые.