35 Прощай Команданте!!!

Прощай, Команданте.

Видеокамера прибавляет несколько килограмм веса, говорят, есть такой оптический эффект. Поэтому все эти теле лица так помешаны на диетах и похудении. Им не позавидуешь. Им часто приходится видеть себя со стороны. А это не всякому по плечу. Бивень, видимо, даже в зеркало не часто смотрелся за те годы, что мы не виделись. Потому что столько килограмм не могла прибавить никакой оптический эффект. За эти годы, он, как перестарившийся кабан – секач зарос тугим бурым салом. Это были тучные годы. Сам он стал тучный, мягкий, расплывчатый. Вдоволь вкусной жратвы. Вдоволь хорошего бухла. И всего вдоволь. И как олицетворение всего этого изобилия огромные параллелепипеды денег на столе. Дурачок Людвиг так поставил камеру, что деньги попали в кадр. Как кусок крепостной стены, за которой сидел Бивень.
 
Годы не прошли даром. Изобилие дурно сказывается на здоровье. Он сильно сдал. Даже его медвежья челюсть скрадывалась тремя запасными подбородками, свисающими на грудь, и щеками, едва не лежащими на плечах. Но это был все еще он. Трудно не узнать этот взгляд.  Из под засаленных век буравили мир два черных яростных уголька. Он был уверен в себе. И страха не ведал. Скорее презрение и досада готовы были капнуть на безразмерное брюхо с его жирных губ.
 
Он был в наручниках. За его спиной маячили два автоматчика в шлемах. Перед ним сидел «следователь». Ему все было нипочем. Команданте. Таких не сломать. Я по первым кадрам записи понял, что он ни черта не боится. Трудно с такими.

- Гражданин Параев. Я хочу предоставить вам возможность чистосердечно признаться, сделать явку с повинной. – Откуда то из за пределов кадра раздался голос Тимура. Парень старался придать тону уверенный и усталый официальный тон, но не вытягивал. Уже было ясно, что он проиграл.
 
- Ты чего, пацан, первый раз, что ли? – Участливо спросил его Бивень. – Водички выпей. А еще лучше коньячку дерябни, для храбрости.

Из закадрового пространства раздался звук, похожий на шлепок ладони по столу.

- Прекратите. Гражданин Параев, я предупреждаю вас, что все ваши слова фиксируются. И требую уважения к следствию. – А вот зря Тимур повышает голос. Рано. И Бивень считал так же. Ехидная улыбка показала свой змеиный хвост в залежах сала шеек и губ.

- Ишь ты, злой какой дядька! – С показным уважением проронил Бивень. – Хочешь по закону, мальчик, будет по закону. Закон, что дышло. Сам знаешь, куда сунуть его, чтобы наружу не вышло.  А по закону, ты меня допрашивать не можешь. И никто не может. Я ведь не только генерал, хотя и этого за глаза хватит. Но еще и депутат ЗКСО. И вот тут ты сильно рискуешь погонами. А кроме того, я еще и гражданин, и на меня распространяется 51 статья конституции. Так что бумажки свои убери. Пригодится потом лишнюю дырку в заднице заткнуть. Давай лучше просто поговорим. Как люди. Мне вот интересно, кто тебя послал? Кому я так дорогу перешел, что договариваться человек не захотел, а сразу с наезда начал? Или вы там в своей Столице уже не считаете нужным с нами договариваться? Просто давите свое и все? Угомонись, парень, остынь. Подумай, что завтра будет. Ни один суд меня под стражу не возьмет. Через три часа я буду уже без наручников. А ты? Думаешь, улетишь в Столицу, и тебя там хвалить будут? Не будут. Знаешь почему не будут? Потому что операцию вашу дурак планировал. При власти дурак, в большом чине, при хорошей должности, но дурак. Умный меня бы к себе вызвал. А уж там бы и арестовывал, и под стражу брал, и все что угодно. А тут я хозяин. Я решаю, кто землю топчет, а кто нет. Меня тебе не вывезти. Не твоя вина. Просто не по Сеньке шапка. И умный человек это бы понял. Умный бы не тебя отправил. Но, поскольку отправлял тебя дурак, то крайним будешь ты. Дурак нипочем не признает, что сам накосячил. Значит, ты и будешь за все крайним. И за то что допрашивал сотрудника МВД с нарушением закона об оперативной деятельности, и за то, что на депутата наручники нацепил. Умный бы тебя отмазал. Умные кадры ценят. Вон ты какой, лихой да борзый. Ворота генералу тараном вынести, это не у каждого духу хвати. Но дурак таких вещей не поймет. Дураку надо свою жопу в кресле спасать. Потому что он ей и думает. Вот ты и станешь крайним. У тебя профессия то хоть есть? Делать чего умеешь? Ну, не журись, парень. Выпрут из комитета, приезжай, милости просим. Трудоустрою. Мне такие лихие да борзые всегда пригодятся.

Старый матерый бес. Он привык покупать души оптом и в розницу. Он умел обмануть каждого. И каждому подобрать те слова, которые нужны. Не будь «следователь» ряженым сержантом, он бы обязательно прислушался и сделал выводы. Нет ничего проще, чем убедить служивого в том, что все его вышестоящие начальники сплошь дурачье и предатели. Он и сам в этом часто убеждается на собственной шкуре. И даже ряженного «следователя» он здорово запутал. Хитрая бестия. Тимур с трудом вывел себя из оцепенения. Он потерялся в хитром лабиринте слов старой лисы.

- Гражданин Параев. – Голос строгий, но есть в нем неуверенная нотка. Даже я это уловил. А уж тем более Бивень. Тяжелое разочарование прокатилось по его жирной маске. Так смотрят на милого обаятельного ребенка, который не умеет себя вести и слишком глуп для своих лет. – Что вы можете сказать по поводу обнаруженных при обыске денежных средств в рублях и иностранной валюте?
 
- А, так ты тоже из этих, из дураков?! Жалко. Хороший с виду парень. – Бивень руками в наручниках неловко вытащил сигарету из пачки и закурил. – По поводу каких денежных средств?! И при каком обыске? Никакого обыска у меня не проводили. Нет понятых. Нет моего адвоката. И помещение это принадлежит областной администрации. Оздоровительный профилакторий, где я нахожусь по рекомендации врача. Так что при обыске необходим еще и представитель собственника. Согласно УПК. – Тут он ехидно подмигнул объективу камеры, и повысил тон голоса, чтобы быть уверенным, что его слова точно запишутся. – А если речь идет о денежных средствах, которые сейчас лежат на столе, то я впервые их вижу. Прошу занести в протокол. – Потом обратился уже к Тимуру. – Ну, чего не записываешь? Думал, в сказку попал? Или сейчас опять начнешь блеять про добровольную выдачу и явку с повинной? – И он медленно выпустил струю дыма в направлении Тимура. На всех языках мира это значит одно и то же. Молодец, старый хрен. Отлично держится.

Повисла короткая пауза, свидетельствующая о том, что наша самодеятельная постановка зашла в тупик. Потом раздался тонкий девичий голос. Но столько было в том голосе правоты и уверенности.
- Верный расклад даешь, дядя. Умный человек, даже приятно поговорить. Все правильно. Он из дураков. Но он из правильных дураков. Из наших. – И Крис столько вложила в интонацию этого НАШИХ, что даже у меня, смотрящего это в записи, нехорошо кольнуло внизу живота. А там, в темном подвале, набитом деньгами и автоматами от этих слов просто колокольный звон раздался. Она, умница девочка, дала ровно секунду, чтобы Бивень понял все значение этого слова, и продолжила. – И не он тут главный. Товарищ майор обеспечивает операцию. Мою операцию. И разговаривать вам, уважаемый Игорь Александрович, придется со мной. И, тут вы тоже не ошиблись, вы у меня первый. Просто потому, что такая операция проводится впервые. И я, наверное, даже наверняка, не самая умная. Но умные все нужны в других местах. Вы, при всем к вам уважении, третий эшелон, максимум. Сами подумайте, кого арестовали вместе с вами? Не наводит на мысль? А почему сил выделено так мало, не задумались? Тут взвод СОБРа должен быть, с тяжелой техникой. И оперативников целая бригада. И журналисты. И Прокурор в генеральском чине тоже должен быть. И еще кое кто из других органов. Но никого нет. Есть только мы. Дураки. И нам, почему-то, задумайтесь почему, совершенно пофигу и на ваши погоны генеральские, и на ксивы депутатские? – Она дала ему еще несколько секунд. Куда делась та девочка в наушниках, где этот ребенок, который допрашивал покойного замминистра? И он задумался. Ох и черны были тени на его лице. Думай, думай, команданте. Придумай себе такую сказку, чтобы все страхи твои в неё уместились.

-Так что, единственное в своих раскладах, что вы напутали, что дурак нас послал. Ой, не дурак. Но это простительная ошибка. Вы же только о себе думаете. О своем чине и достатке. Все вы одним мазаны. Каждый в своем уголке свою хату с краю строит. Умные все. Особенно как что под себя поджать. А про страну кто думать будет? Только мы, дураки. Ну и он! – Тут голос набрал такой драмы, что я, хоть не было Крис в кадре, просто почувствовал, как она тычет пальцем в потолок, изображая того! Всевышнего, как минимум. – Потому нас, дураков, и послали в ваш мухосранск. На большее не рассчитывайте. Слишком уж вас много умных развелось. Страна не может вас прокормить. Но вы, слишком мелкая рыба, чтобы вами заниматься нашим умным, хватит и нас, наших дураков. – И снова парадным золотом литавр, громами высшего суда раскатилось по подвалу это «НАШИ» Даже мне захотелось встать и исполнить государственный гимн. – Вы так, мелочь. Просто от греха и за компанию вас забираем. Ну, все-таки, какие не какие, а вооруженные люди у вас под началом. Мало ли что. Так что, дадите вы показания, не дадите, ни нас, ни суд интересовать не будет. Хотите в молчанку играть – милости просим. И нам меньше писанины. Нам еще двоих допрашивать, а время коротко. Да и самолетов этапных по стране не хватает. Вы даже это украли, умные. Так что сами теперь будете в очереди сидеть, и ждать, когда за вами прилетят. А может и не прилетят. Может быть поедете обычным этапом.  Но, вы фигура третьего порядка. Когда вы понадобитесь в Большом Доме, когда вас в Лефортово этапируют, кто знает? Не один день пройдет. И вы думаете, за все это время никто ничего про вас не расскажет?

Бивень прикурил от сигареты следующую и в один затяг вытянул её до половины.

- Ну, товарищ генерал, думайте. Сейчас думайте. Пока дурак майор за шариковую ручку не взялся. А то он там такого напишет, что не вырубить топором. От этого нашего разговора не только ваше личное будущее зависит. Вся страна завтра будет думать по - новому.  Вся НАША страна. Вы улавливаете, о чем я говорю?

Бивень стал черен. Пот и отчаянное движение мысли светились на его лице. Он думал. Ох, как он думал!!! Хотя, кто бы на его месте не думал? И кто - бы не поверил? Ну не могут же люди так вдохновенно врать?! Тем более, люди с ксивами, папками, бланками и автоматами!!! Чем умнее человек, тем проще его обмануть. А Бивень дураком не был, и именно поэтому сам давно прекрасно понимал, что дальше так жить страна не может. Он может, прекрасно живет и процветает, а страна не может. Ведь когда-то он был готов умереть за эту, или уже не эту, страну. Во всяком случае, за страну с таким же названием он дважды похоронил свой танковый батальон.

- Ваша страна?! – Губы его слегка дрожали – Что, кто - то тоже, болен и устал и уходит? Или так работает с документами, что получит апоплексический удар яйцом фаберже в висок? – А у старика отличное чувство юмора. Он из той породы, которым весело, когда уже нечего терять. И только тогда.

- Типун вам на язык, гражданин Параев. – Одернула его Крис. – Он отлично себя чувствует, полон сил, и сам не уйдет никогда. И по яйцам сам всем так настучит, что опухнет любое фаберже. Просто вы, умные, потеряли последний стыд и не понимаете намеков. Придется кое - кого публично высечь, а кое - кого тихо, без свидетелей, похоронить. Можно даже живьем. Мы же гуманное государство, и расстрелы у нас давно заморожены. Хотя, лично я думаю, что это временно.  Уж сильно вы задолбали народ. И слишком много растащили по подвалам и закромам, по заграницам. Из за вас этот народ уже не удастся накормить. Но публичные расстрелы коррупционеров и предателей могут быстро поправить рейтинг. Не поверите, какие можно будет прайм – таймы забабахать. Я бы еще и рекламные места на расстрелянных продавала. Так бы и звонила, мол, если не хотите, чтобы на спине у казненного был ваш логотип, переведите деньги в детский дом и уходите в монастырь. Хватит с вас, с умных, поуправляли. Ни толку, ни проку с вас. Ворье и дегенераты все поголовно. Пришло НАШЕ время. Теперь мы будем управлять. Теперь мы поведем страну. – И снова блеснуло византийское парадное злато, и послышался шелковый шелест расправляемых знамен. Даже я, зная, что все это брехня обычных уголовников, пришедших грабить и мстить за свою погубленную жизнь, снова испытал патриотический укол в задницу. Молодец, девочка. Умница. Какой талант пропадает!

Бивень снова погрузился в раздумья. Долго и тяжело крутились в его черепе свинцовые шарики и стальные ролики. Потом он принял решение. По нему видно, когда он что - то решил. Он состарился, но не изменился.
- В таком раскладе, зачем вам вообще мои показания? Вы же уже все решили? Скажу чего-то, не скажу, какая в жопу разница?
 
- Вот в этом с вашим поколением и проблема. Вечно вы только о себе. Дело же не в вас. Дело в стране. Мы же не счеты сводить прилетели, и не делить то что вы украли у народа. Этим пусть майор занимается. А я тут по другой надобности. Нам надо полную экономическую картину составить. Понять, как это раньше работало. Чтобы ни в коем случае не повторить того что было. Коррупция должна быть искоренена. А государство должно остаться. А это не простая задача. Вы, умные ублюдки, так все запутали, что уже хрен отличишь, где одно, а где другое. Вас не будет, ну не конкретно вас Игорь Александрович, у вас, вроде на расстрел не набирается, вас умных, не станет завтра. А страна останется. И кто - то должен будет ей руководить. Вот мы и собираем картинку, чего делать нельзя.

- А, так вы типа как из налоговой?! Я думал, власть в стране поменялась, даже обрадовался немного, а это просто жесткий аудит того что осталось?!  – Саныч шутил.  Он не трясся за вою шкуру, не искал лазейки. Он по-мужски принял новые условия игры, в которой может только проиграть, и пытался не терять оптимизма.

- Скорее, типа из казначейства. Знаете, Игорь Александрович, устала я от разговора с вами. Бесперспективный вы человек. Клещами из вас все тянуть надо. А для этого тут не подходящее место. Есть и подходящие места. И специалисты есть. С медицинским и с профильным образованиями.  Но, когда вы еще к ним попадете? Там тоже очередь. Многие сначала будут в молчанку играть. Особенно те, кому светят похороны за счет Родины и без почестей.Так что, эти показания нужны не мне, а вам.

Нет. Это не она сломала Бивня. Хрен родился еще такой матерый лютый следак, который мог бы расколоть эту глыбу одними словами. Впрочем, пытками его тоже было не сломить. У меня были претензии к команданте, но я всегда уважал его за внутреннюю силу и мужество. За уверенность в себе и ясность мысли. За целеустремленность. И он, по-прежнему, не ведал страха ни перед чем, кроме исчадий своего разума. Как и все мы. Он сам загнал себя в логическую ловушку. Видно, что он прикидывал все варианты, но всюду выходил клин. Единственный вариант, который он не принял в расчет, это то, что все это брехня. Не хватило ему на это здорового похуизма. Он сломал себя сам. Больше это никому было не под силу. 

Хотя, этот старый злой романтик, когда-то сам бредил спасением страны и переменами. Когда он и сам мог быть таким, святым дураком. Но не смог. Не получил верного шанса. Да и понимал он, не мог не понимать, что стране нужны перемены. Пусть, дурацкие, пусть страшные, но нужны. Поэтому он, в два затяга высосав сигарету и вытерев рукавами спортивной куртки лицо, бросил, как бросают в воду камень – Ну, ладно, хрен с вами. Поговорим. Только камеру нахер.

Дальше видеоряд оборвался. Видимо, камеру действительно унесли. Теперь Бивня снимали с чуть другого ракурса. Та камера, о которой он не знал. О чем они говорили с Крис, я слушать не стал. Скучные финансовые дела. Я смотрел на ускоренном режиме. Глаз не мог оторвать от лица своего бывшего команданте. В ускоренной перемотке он оказался куда эмоциональнее, чем в нормальной скорости. Было заметно, что он даже немного кокетничает и строит глазки Крис, и рычит на Тимура, когда тот пытается влезть в разговор. На этой скорости заметно, как еще много в нем медвежьей ухватки. Породу не скрыть под слоем сала. Он все еще умен и опасен. И очень много знает. По хронометражу записи их с Крис разговор длился больше часа. Мне это было не интересно. Крис задавал ему не те вопросы, которые волновали меня. Было у меня их, вопросов, аж целых два. Почему, тогда, когда я не доехал до квартиры, где ждала меня Мата Хари, он приказал меня убить? Ведь он же тогда уже наверняка принял решение сдать весь клуб оптом. Конечно, мой бывший команданте, не ангел ни капли. И любого смахнет с шахматной доски своей игры. Но, должна же была быть причина? Не просто же так? Просто так людей убивают только маньяки и солдаты. Я был и в той и в другой шкуре, уж можете мне поверить. А такие как Бивень ничего просто так не делают. Но, я так и не понял, зачем. Несчетное множество дней и ночей, лежа под лампами камеры, я перебирал в голове все варианты. И так не подобрал ключа к этой загадке.

И второй вопрос. Почему он приказал это сделать именно Луке? Лука не самый лучший специалист. Он все же воин, а не палач. Тут нужны особые навыки. И людей с такими навыками в нашем теплом коллективе было пруд пруди. Они бы сделали эту работу лучше. Но, теперь уже не у кого спросить. 
Кусок записи, где на этом же стуле, за денежной цитаделью сидел Прокурор я промотал максимально быстро. Сразу было видно, что он, в слезах и соплях, а когда ему еще и прикладом в грудь съездили, то и сразу поплыл. Оно и понятно. Просиди пару часов в наручниках и с мешком на голове, и попробуй сохранить самообладание? Особенно, если ты не бывший танкист и не бывший бандит, если смерть ты видел только на фотографиях из дела. Прокурор, это все же кабинетная работа. Требующая общения с людьми, которых заранее сломали в других кабинетах. Слился Прокурор, и видимо, много еще кого слил. И очень неприятно было на него смотреть. Я и не стал.

Следующий кусок записи я смотрел уже на нормальной скорости.

Его с трудом поставили на колени, а вот подойти и надеть на голову мешок как двум другим коленопреклоненным фигурам, желающих уже не нашлось. Дорого он дался. Будь он моложе лет на двадцать, то еще бы и отбился. Бивень, лютая тварь, не ведающая страха, буравил всех своими узкими злыми глазами. Сплевывал кровь с разбитых губ и смотрел на всех, как зажатый в теснине кабан – секачь смотрит на свору мелких шумных шавок, выбирая для одного последнего броска, на который только и осталось сил, достойную жертву. Псину, которую не стыдно забрать с собой. Так и не успел выбрать. Его застрелили первым. В кадре появились тонкие девичьи ноги в туфлях не по размеру. Гулко бухнул знакомый маузер. Прокурор упал на четвереньки, пытаясь закрыть руками в наручниках голову. Его застрелили последним. Потом камера сделала оборот и взяла общий план. В свете фар прокурорского джипа, специально для этого развернутого к стене, светилась корявая расплывающаяся надпись. «Бригады Народного Гнева» Людвиг, талантливая сволочь, верно выбрал освещение и умело пользовался зумом объектива. Все было в фокусе.

Надеюсь, кроме как у Тимура в телефоне, больше нигде нет этого видео. Попади оно в интернет, и нам хана. Впрочем, нет, нам уже и так, и так конец. Нас может спасти только чудо. А в Вавилоне не случается хороших чудес.

Телефон я забросил в ближайший мусорный контейнер.