62. Бытие как реальность. Заключение

Богословская Антропология

Бытие как духовное явление.

Бытие как реальность.

Всё сказанное выше, позволяет утверждать истинность идеи того, что всё своеобразие «бытия реальности» заключается не просто в её «духовности», а в том, что «бытие реальности - это всегда есть бытие сознания»! И что «сознание является центром единения бытия реальности»!! Оно - «собирает воедино, в себе и вокруг себя, не только материальное бытие, но и нематериальное бытие; не только тварное бытие, но нетварное бытие»!!! Вокруг «сознания» сосредоточен весь «круговорот миров», которые представляют собой «полноту системы чувственного и умозрительного, рационального и иррационального восприятия сознания». Все «качества сознания приводят реальность в некую единую систему», которая основывается на «нравственном качестве», как на «первом и изначальном следствии присутствия духа в материи и соприкосновения духа и материи».
Можно, примерно и схематически, обозначить тот «круговорот миров», который формируется вокруг «сознания», являясь, одновременно, «образом реальности» и «образом образов реальности», так как совершенно невозможно исчерпывающе полно сказать и доказать, что является причиной чего: «сознание образом реальности» или «реальность образом сознания». И здесь нам на помощь приходит «откровенное знание», принесённое «духом в материю» и начертанное «духом на материи», и служащее неким «духовно-нравственным каркасом и структурой сознания», позволяющим последнему «созерцать полноту картины соприкосновения и общения духа и материи».
Согласно этому «знанию», систематизация «миров вокруг и внутри сознания», может производиться по нескольким направлениям, представленным взаимодействием следующих «диалектических пар»:
- мир естественный (природа) и мир искусственный (цивилизация);
- мир материальны (земля) и мир нематериальный (небо);
- мир тварный (земля и небо) и мир нетварный (духовный и божественный).

Исходя из этой схемы, очевидно, что единственной «категориальной системой», которая не просто присутствует во всех возможный «системах классификации миров», но и играет в каждой из них «фундаментальную мировоззренческую роль», является «система нравственных категорий», которые, с одной стороны, «связывают воедино реальность, как бытие сознания»: творчество и разум, любовь и совесть, счастье и желания воли, радость и чувства сердца, веру и размышления ума; а с другой стороны, эти «нравственный категории и описывают саму жизнь» - «сознание как бытие реальности», и «противопоставляют её смерти», которую они так же «полно и исчерпывающе описывают в своих противоположных проявлениях», выражаемых в следующих понятиях: разрушение, ненависть, потеря, скорбь, безумие.
«Творчество» - это «функция, мера и среда существования разума». То действие или «энергия», которая «соединяет воедино пространство и время», образуя и организуя тот феномен, который и называется «жизнь», являясь «процессом соприкосновения духа и материи» и «процессом проникновения духа в материю».
«Любовь» - это самое «общее и генеральное феноменологическое свойство, и состояние реальности». Она открывает «тварному сознанию ноуменологию нетварного духа», позволяя «нетварному духу прорастать в тварной материи», и приводит к тому, что «дух в материи становится “всяческая во всём”». С философско-мировоззренческой точки зрения, «присутствие совести в сознании» и указывает на феномен «любви», как на явление не чувственное, а онтологическое. То есть на то, что «любовь видится не предметом, а способностью» - «сознание любит не за что-то, а потому что может и способно любить», и «не имеет возможности не любить, так как не может не жить». Всё «чудо любви как жизни и составляет суть реальности», в то время как «не любовь не может считаться чудом, ибо, являясь иллюзией реальности, не может предложить сознанию, в конечном итоге, ничего кроме нежизни, то есть - небытия».
Единственным рецептом счастья, исходя из этой схемы, предложенной «сознанию» откровением, заключается в том, чтобы оно не было «пленником бессовестных желаний своей воли». Феномен «счастья» как «реальности бытия» или «бытия реальности», состоит в «согласии своей жизни со своей совестью, которая названа “голосом бога” в сознании и “зовом бога”, обращённым к сознанию». Для «сознания», возможность «счастья» реализуется только в:
- «отсутствии постыдных поступков и “стыда” за них»;
- «отсутствии “страха” разоблачения и обнаружения своих постыдных желаний»;
- «отсутствии “тщетности” своих надежд и мечтаний, недостижимых без отказа от духа и нравственности». Таким образом, «счастье» - это «внутренний “покой” или умиротворённость сознания», жизнь которого «проникнута желанием и стремлением, “жаждой” и пониманием, духовности или “святости” каждого мгновения своего существования», его «соответствия “святости” и красоте окружающего сознание мира», воспринимаемого «тварным сознанием» как “дар”, данный ему «нетварным сознанием». И самым основным и необходимым критерием «счастья» для «тварного сознания» и «гарантом отсутствия в нём бессовестных и бездуховных желаний», является «ощущение тварным сознанием постоянного присутствия в себе нетварного сознания».
Для того, чтобы «сделать сознание “добрым”, необходимо сделать его “счастливым”». Такое «счастливое» состояние «тварного сознания», пробуждает в нём тот феноменальный комплекс «чувств», который называется “радость”. Этот «чувственный феномен» именуется откровением «чистотой сердца» или «чистотой души» и свидетельствует о состоянии “бесстрастия” или “безмятежности”, достигнутого «тварным сознанием» в его «духовных» и «нравственных» устремлениях.
«Вера» для «тварного сознания» слагается из «размышлений» его «ума» и основывается на том, что рационализированный «ум» остался «последним прибежищем тварного сознания», в котором оно ещё - «способно собрать воедино совесть, волю и ум» и, этим объединением, «противостоять своему эго» в борьбе за «очищение чувств от эгоизма». Этот процесс «собирания себя тварным сознанием» можно уподобить «поиску истины» или «попытке расслышать доносящуюся из далека тихую и прекрасную мелодию среди окружающего громкого шума». Это «объединение», по словам С. Л. Франка, «заставляет нас пристально вглядываться в ту незримую и в этом смысле тёмную глубь нашей души, где тлеет “искорка”, и в ней увидеть “луч”, исходящий от самого “солнца” духовного бытия».
«Жизнь» и «смерть» предстают перед «тварным сознанием» в его нынешнем «ветхом» состоянии, неким «мерилом» его «существования»:
- «весами», на которых взвешивается «ценность» его «бытия»;
- «мерой» количества его «иллюзий» и качества его отношения к «реальности». И, в конечном итоге, определяется его отношение к «нравственному делу духа в отношении материи, с которой дух возжелал соприсутствовать и сообщаться ради любви» …