Сквозь огонь и воду

               (Из воспоминаний сержанта Матвеева)
 
Заканчивался 1943 год. Еще свежи были в памяти бои за родной Донбасс. Сердце переполняли радость за освобождение г.Сталино, ненависть к фашизму и желание поскорее прикончить его на Земле. Но враг был еще силен. Пятясь и неся большие потери, он, словно ощетинившаяся кошка перед наседающим на неё псом, угрожающе шипела и при всяком удобном случае так и норовила вцепиться в ненавистное ей существо когтями.
  Наступление остановилось. Мы окопались в районе села Рогачики. Разные это вещи: отбивать атаки врага, или самим наступать  на него. Настроение совсем другое. Но на войне надо уметь делать все: и ждать, и терпеть, и обороняться, и нападать.
В первых числах декабря мы получили приказ совершить рейд по тылам врага с той целью, чтобы отвлечь его силы от оказания помощи частям, пробивающимся из окружения с юга. Забегая вперед, сразу скажу, что с задачей своей мы справились успешно. И многие из участников рейда, оставшихся в живых, были награждены за него орденами и медалями. Но мне хотелось сейчас рассказать вот о чём...
  Через линию фронта переходили ночью. Мороз был небольшой, градусов десять. Склоны оврага, но дну которого пробиралась рота, были уже покрыты снегом. Зима в этих краях только набирала силу. Идти надо было быстро и бесшумно. Да и не до разговоров было. Единственное, чем нас вдоволь снабдили в дорогу, так это  оружием  и боеприпасами. И они оттягивали руки и врезались ремнями и лямками в плечи. На мне восседала станина "максима". Еще трое из моего пулеметного отделения несли его ствол, свое личное оружие и коробки с боеприпасами.
  После двухчасового марша путь нам преградила река. Не широкая, да и не глубокая, как доложила разведка. Летом о таком  препятствии и говорить бы не пришлось. А тут все как назло: и мороз, и отсутствие переправы, и хрупкий непрочный лед, и строжайший приказ о скрытности передвижения.
  Первыми прокладывали путь, как говорили в старину, те, кто аршин проглотил. В ночи на фоне белых берегов и, схваченной первым ледком, реки, проделанная ими прогалина, зияла жуткой черной пропастью. Рота, как   червь вытягивалась в колонну по одному. Словно сказочные богатыри бойцы уходили в пучину не быстрой, но студеной речушки. Главное было –  не намочить оружие и боеприпасы. Поэтому все поднималось как можно выше над головами.
  Я бодро шагнул за товарищами в воду. Осторожно ступая ногами, замотанными в обмотки, раздвигая льдины, я бережно нёс свой Максим. Шёл и пока не промокли обмотки и шинель, я думал только о предстоящей операции. Но, когда на середине реки вода поднялась до уровня груди, ноги мои уже передвигались с трудом. Точнее, я уже  не знал – есть ли они у меня вообще. Не знаю, что двигало меня тогда к противоположному берегу: долг перед Родиной, злость на проклятых фашистов, страх навсегда остаться в этом ледяной кошмаре  или наше русское – а чем я хуже..? Холод тысячами иголок впивался в тело. По непонятной причине, чем блине к берегу тем становилось глубже, и это при моём полутораметровом росте. До берега рукой подать, а лед уже стучится о подбородок, но запрокинуть голову  не позволяет пулемет. Еще шаг, другой и чувствую, что пора прощаться с белым светом настала. И до того обидно стало за себя. Вот так нелепо закончить боевой путь, не в жарком бою, а под боевым другом в своей же речушке...
Но в следующее мгновение я почувствовал, как чья-то могучая рука помогла мне сделать еще два шага, после которых начался подъем. Поддерживаемый своим вторым номером, здоровяком Васей Васильевым, изрядно нахлебавшись, я выбрался на берег. Вода стекала с нас ручьями. Одежда на ветру становилась негнущейся. Но надо было идти вперед. И мы шли, не разжигая костров, сохраняя тишину и боеприпасы, потому как все остальное, вплоть до пищи, мы должны были найти в тылу врага.
  Мы шли сквозь огонь и воду к нашей Победе и были неодолимы для врага и болезней.