Житейские истории весны

ПРО УЛИЦУ

   Я живу на обычной улице в кирпичном доме, на пятом этаже. Как много дней слетело с отрывного календаря. Время отсчитало детство, юность, зрелость. Прожитое не исчезло, оно зацепилось мгновеньями за обычную улицу, кирпичный дом, пятый этаж, для того, чтобы услышать свои шаги и вернуться щемящей грустью или ярким всплеском счастья, а может тихой беседой?

ШАГИ В ПРОШЛОЕ
   
   Только время может их услышать среди гудков пугающих дворовых птиц, трамвайного трезвона сладким сонным утром, перестука каблуков, улетающих в жизнь голосов. И тогда раскрываются уличные тайны, которые прячутся в кирпичных сталинских домах, обнимающих это движение улицы с остановками перекрестками, светофорами, пешеходами.

   «Сталинки» сегодня
   Успели примерить на себя одежду современности и заиграть по-новому. Они припудрились, подкрасились, вдохнули в себя технический прогресс и остались жить на вдохе, пристраиваясь к новой жизни в свете уличного взгляда, гордясь своими высокими потолками, длинными коридорами, толстыми стенами, улетающими лестничными пролетами и воспоминаниями коммуналок, когда каждого соседа можно узнать по запаху обеда, на дверных звонках играли гаммы, про любовь писали мелом, а все житейские тайны растворялись на дворовых скамейках.

   Сегодня в сталинских подъездах повисла тишина убегающая во двор к одиноким скамейкам без запахов, мела и гамм. Тишина — охраняющая тайны времени…

СЕКРЕТ ДЛЯ ОФИЦЕРСКОГО ПЛАЩА

   Я знаю в своем доме место, которого не коснулось время. Сарай в подвале. Раньше там хранили картошку, домашние компоты в банках. Всё, что жалко выбросить — «авось пригодится». В подвал я не спускалась уже несколько лет. И что мне понадобилось в сарае? Не помню. Но пошла. Тихими шагами спустилась с пятого этажа, ключ не заело в старом замке, дверь распахнулась без скрипа, в полумраке отразились ступени, прокладывая мне путь в мрачных сумерках и затягивая в сарай. Резко пахнуло секретами, встречами, обещаниями. Огляделась — пустые банки, старые учебники, стопка газет, провода, люстра без плафонов, деревянные лыжи со странной осанкой. Чувствую тонкую нить прошлого, делаю по ней шаг, другой и вижу на гвозде прикорнул старый папин офицерский плащ. Сверкнуло мгновенье, и открылась дверь в прожитое. Бережно касаюсь за ресничным взглядом плаща, чувствую, как он отвечает мне всплеском оживших семейных историй.

   — Давай поговорим с тобой, — мой голос разрезает подвальную тишину.

   Папин плащ насторожился и обиженно попытался затеряться среди лыж, отвечая мне хриплым кашлем старого брезента.

   — Не сердись, не ворчи, не убегай! Я расскажу тебе секрет. Про мечты. Как в старом фильме «Секрет». Мечтай… И это обязательно сбудется.

   Волна притяжения ласково окатило сердце. Я бережно сняла Плащ с гвоздя, и нырнула в него преодолевая его застарелую непокорность. Он заскрипел, затем обмяк и успокоил меня в своих объятиях. Холодные медные пуговицы затормошились в петлях. «Секрет, мы ждем твой секрет», — вылетели карманные слова, зависая под дощатым потолком.

  «Ты знаешь меня с рождения. Помнишь? Смешную девчонку, влюблённую в облака и отправляющую их с мечтой в дальнее плавание через осколок синего стеклышка, найденного в придорожной пыли. Она ждала их ответа… Ты, старый папин офицерский плащ, не раз провожал корабли, которые возвращались в родные края, даже мечтой. Я верила тебе. А сколько раз мы играли с тобой в сумасшедшие страшилки, когда ты преображался в чучело и пугал моих подружек, радостно растягиваясь от их визга».

   Плащ задрожал вместе со мной перелистывая родные детские картинки.

   — Мечтательница, — повторила я и зарылась лицом в жесткий воротник чувствуя соленый вкус слез, — чьи они? Мои или плаща? Уже неважно.

   Наивный взгляд вырвался из объятий воротника и мечтательно закатился в замочную скважину старой деревянной двери, пристроившейся обыкновенной полкой под потолком. В душе боролись буквы, складываясь в «призывные» слова «Партия сказала: надо! Комсомол ответил: есть!». Они испуганно пробирались сквозь решимость губ, создавая формулу жизни.

   — Да! — Выдохнул плащ, и от него повеяло запахом баррикад.

   — Нет, нет! Я мечтала быть такой, как все, — мой глухой голос вибрировал сквозь выдохи плаща. - Совершать подвиги. Стать космонавтом, геологом. Разведчиком... Тоже могла, если так надо… Главное это трудности, чтобы их преодолеть или кого-то спасти, защитить, поделится последним.

   Мой голос резко перепрыгнул на высокие ноты.

   — Замуж? — Возбужденно крикнула я. — Только по любви, чтобы оберегать любимого от ненастья. Ему весь свет, всё солнце. Желания, только его.

   Плащ возмущенно вздыбился на спине, разбрызгивая горькой запах разочарования.

   «Мечта сбылась. Правда, я не стала космонавтом, разведчиком, геологом. Но вышла замуж по любви и превратилась в «Плащ». Моими ботинками истоптана большая часть жизненной дороги, а я только поняла: «Не о том мечтала! Не я — «Плащ», а встреча с «Ним», вот главное, чтобы он разгадал во мне женщину и согревал, защищал, любил. Отодвинув лыжи, я увидела зеркало от старого трюмо. В нем отразилось моё настоящее, как любимый улетает с зонтом под чужой дождь от меня: изношенного, немодного, одинокого «Плаща». Как же так? Почему никто меня вовремя не штопал, не дорожил, не лелеял, не защищал. Где я была? И результат, как я выгляжу? Куда теперь? На свалку»?

   Папин офицерский плащ притих и больше не ёрзал на мне, растворилась брезентовая тяжесть. Я погрузилась в размышления, скрипнула сарайная дверь. Наши шаги одиноко глохли в высоте подъезда.

   «А может к дизайнеру, все таки Плащи «винтажные»…. Круто!»