Эх, дороги... 3. Были люди

               

      В Чите в незапамятные времена на базе старой  конторы гужевого транспорта была создана автобаза. Это старейшее транспортное предприятие города, в котором гужевая тяга постепенно вытеснялась моторами. Первые АМО ходили в далекие северные завозы наравне с владимирскими битюгами и парными упряжками волов. Нередко в одной колонне на новенькой машине восседал молодой чубатый сын, посмеиваясь над седоусым папашей, погоняющим воловью повозку. Когда я пришел работать на предприятие, в коллективе еще были представители этих династий. Называлось оно  третьей автобазой, хотя официально название менялось несколько раз при каждом реформировании в министерстве автотранспорта. При всех слияниях, расширениях, объединениях и разделениях третья автобаза умудрялась сохранить свое лицо, максимальную самостоятельность и традиции.
   Материальная база ее была такова, что в три смены цех обслуживания мог собрать любой автомобиль с рамы. При этом все агрегаты ремонтировались в собственных цехах и участках, оставляя от оригинала только заводской номер во избежание перерегистрации в органах ГАИ.
   Каждый работник гордился своим местом и подразделением, а все вместе предприятием. Водителю в любой точке необъятной Сибири достаточно было только упомянуть название, чтобы ему оказали помощь. На предприятии всегда наготове было спальное помещение прямо в управлении для попавших в беду иногородних водителей. Этого не полагалось, средства на такие цели не выделялись, но это было традицией. И никакое вышестоящее начальство не смогло ее поломать. Вернувшийся с рейса водитель хоть из Якутска, хоть из Красноярска, приходил к начальнику колонны и докладывал, к кому пришлось обращаться за помощью и какой. А уже начальник обязан был подтягивать ресурсы, чтобы немедленно связаться и договориться о расчетах и их формах. Это было святым делом.

   Как-то приняли на работу со стороны довольно опытного специалиста. Он работал в ведомственных гаражах и по протекции устроился к нам. На очередной планерке подошла очередь его доклада.
   С довольным видом заявил, что не понимает, почему все озадачены нехваткой запасных частей. Он за неделю, не сходя с места, по телефону решил все вопросы снабжения. И перечислил, сколько и чего раздобыл, при этом сэкономив ресурсы предприятия.
   Главный инженер спросил, как он думает рассчитываться.
- А зачем? Обратятся, будем решать.
- У кого и что брали?
- Уже не всех помню.
- На каких условиях давали? Под ваше имя?
- Я называл третью автобазу, некоторые сами напрашивались привезти. В моей жизни никогда такой лафы не было.
   Лицо главного инженера наливалось кровью. Все остальные прятали глаза, как будто их застигли за недостойным подростковым баловством.
- Валерий Александрович, - обратился главный к начальнику мастерских,- через водителей разыщи, пожалуйста, всех у кого этот специалист занял материалы и приходи, будем решать, как рассчитываться. Не забудь поблагодарить коллег. Мурзина на утренний выпуск.  Я запрещаю вам без моего задания решать вопросы за пределами предприятия.
   Больше на планерках Мурзина мы не видели.

   Начав с работы слесарем в цехе техобслуживания, я дорос до должности начальника гаража. За это время получил неоценимый опыт, как в специальности, так и в работе с людьми. Например, ко мне в цех как в лабораторию приходили для определения типа и сорта технических масел. По запаху, текучести и «на разрыв» я это определял безошибочно. Многолетняя практика и опыт. Через несколько лет после перерыва уже сам удивлялся, как это получалось. Навыки утратил начисто.

   По виду и состоянию машины можно легко определить характер человека. На ЗИЛ-130 работал Вася Плотников. Сам опрятный, одетый как клерк, а не шофер, обладающий грамотной и в то же время лаконичной речью, он и автомобиль содержал в образцовом порядке.
   Зимой за ночь на морозе промерзают все агрегаты. В закрытых боксах у нас помещались только автобусы и персональные легковые автомобили. Весь грузовой парк находился под открытым небом. Стоянка была оборудована паровым подогревом двигателей для того чтобы не сливать воду. Агрегаты не подогревались и масло в них загустевало. Рекомендовалось поначалу двигаться на самой малой скорости, чтобы его разогреть. Но механики ОТК такой роскоши не позволяли, у них был план по выпуску, который расписывался по минутам. Вася для них был вечным наказанием. Не доверяя подогреву, сливал воду вечером и заливал ее утром, а это четыре ведра, которые нужно принести из ремонтного бокса через всю территорию. Еще и разогревал масло в системе гидроусилителя, поворачивая руль вначале на сантиметр-два в одну и другую стороны, все больше увеличивая амплитуду, затем еще и ехал на выпуск, соблюдая все меры предосторожности, задерживая следующих за ним водителей. Мат стоял несусветный, Вася невозмутимо делал свое дело, будто никого вокруг не замечая.
Результатом было то, что Вася никогда не заезжал на ремонт, у него не выходили из строя сальники и он не менял фрикционных накладок тормозов и диска сцепления даже по регламенту на техобслуживании. Филигранно отточенное мастерство позволяло тормозить почти без тормозов и переключать передачи уравниванием оборотов двигателя и трансмиссии без участия сцепления.
   Когда Вася становился на плановое ТО-2, слесари отдыхали. Во-первых, у него все было в порядке, во-вторых, он никому ничего не доверял. При этом игнорируя электрический солидолонагнетатель, смазывал все шприцем. Также не пользовался механическим гайковертом, работая ручным инструментом даже при установке колес.
- Вы мне сейчас гайковертом футорки забьете, как я потом на морозе менять колесо буду, если спустит?

   Мне пришлось с Васей побывать на уборке. Это страда. И ведут себя на ней соответственно, т.е. героически. Борьба за урожай, борьба за план, за место в соцсоревновании. Техника Васю никогда не подводила, он всегда находился по производственным показателям в числе лидеров.
   И хотя технические службы со станочным парком и персоналом выезжали вместе с колоннами машин для проведения плановых работ, многие в этих баталиях стремились их услугами манкировать и заезжали только при поломках. Обстановка позволяла. Автомобили постепенно приобретали залихватский боевой вид, громыхая на ухабах, красуясь немытыми ободранными бортами, скрипя на пашне сочленениями.
   Уже через неделю ЗИЛ Васи выделялся, как и он сам в этой анархической среде безукоризненным видом и состоянием.
   В колонне был опытный пожилой водитель Гоша Гапонов. Пробы на нем ставить было негде, прошел все северные завозы, знал все зимники и урановые рудники, всегда числился в передовиках. Машину знал, содержал всегда в порядке, но относился к ней без фанатизма. В этот раз они с Васей вышли на финишную прямую в соревновании за декаду. Оставался последний решающий день.    Почему-то я болел за Васю. Может, потому что Гоша был признанным авторитетом и фаворитом.
   Утром, подписывая путевки, не увидел Плотникова. Гапон давно уехал, наверняка матерится, подгоняя комбайнеров, а этот еще не выехал. Когда на линию вышли все машины, пошел посмотреть, в чем дело. Васина машина недалеко от полевого стана совершала какие-то странные маневры. Резко трогалась с места, вставала как вкопанная. Из машины выходил водитель, заглядывал под нее, потом опять начинал чудить.
   Я подозвал бригадира слесарей.
- Володя, что там с Плотниковым, почему не помогаете?
- Потому что он чокнутый. Вчера даже на ужин не пошел, всю бригаду загонял, все сверчка искал. Ему мерещится какой-то скрип. С утра снова начал дурью маяться.
   Пошел к Васе.
- Что ты чудишь? Гапон уже на элеватор поехал, ты еще путевку не взял.
- Не могу ехать, скрип какой-то.
- Хороший скрип наружу сам вылезет.
- Когда вылезет, будет поздно. Вам результат за декаду нужен или за уборку?
- На лист, расписывайся и делай что хочешь.
- Я обязан выходить на линию на исправном автомобиле.
- Я сейчас комиссионно составлю акт о техническом состоянии автомобиля, отстраню тебя и посажу кого-нибудь из слесарей, у которых права с собой.
   Вася готов был возражать, но представить, что на его машине будет ездить кто-то чужой, было выше его сил. Он даже больничный лист по этой причине никогда не брал.
   Подписал путевку и, награждая меня эпитетами, на которые я в подобных случаях давно не реагировал, уехал. Но недалеко, километра полтора. Там продолжил свои упражнения. Когда я на своем УАЗике поехал к нему, он дал по газам и скрылся из виду, окутанный пылью.
   На поле он еще два часа искал своего сверчка, пока не добился успеха. Потом радостно летал как очумелый, но Гошу так и не опередил. Вечером подошел ко мне и сказал, что причина была в ослабшем креплении левого крыла.
- Сильно бы это повлияло на тоннокилометры?
- Зато я теперь работаю спокойно. А выработку наверстаем.

   Трудолюбие и повышенное чувство ответственности порой носили гротескный характер. Однажды он создал этими своими качествами головную боль не только местному начальству, но и вышестоящему.
   В Минтрансе строго соблюдались нормативы пробега и его пределы. При определенном пробеге и возрасте автомобиль подлежал списанию. Делалось это для того, чтобы изношенные физически механизмы заменялись новыми, надежными. В определенное время прекращались амортизационные отчисления и не выделялись средства на восстановление отработавшего оборудования. Бухгалтерия, отвечающая за учет, ставила вопрос о списании.
   Пришел конец и эксплуатации Васиного автомобиля по причине полного износа и непригодности. По бумагам. На самом деле месяц назад на каком-то межведомственном конкурсе он получил привычное первое место за лучшее техническое состояние и внешний вид.
   Дело в том, что при отлаженной работе в технических службах и правильном отношении к вверенной технике, износа можно было не допустить. Что Вася и доказал, причинив некоторый урон делу социалистического учета.
   Капитальный ремонт всех агрегатов и узлов, включая раму, и своевременная их замена в плановом порядке с периодичностью продиктованной картой технического обслуживания, практически продлевали их жизнь в разы. Проблема была одна – сохранить номерные базовые агрегаты. Это двигатель и рама. Двигатель перебирался без замены блока цилиндров, на котором выбит заводской номер, а в раму аккуратно переваривался лонжерон с номером.

   Васин казус разрешить законным путем не смогли. Списать с последующей продажей нельзя, т.к. он не подлежит эксплуатации, следовательно, не может быть зарегистрирован в ГАИ. Продлить срок эксплуатации не позволяют законы, содержание его становится преступлением экономического характера.
   Пошли привычным путем. Списали вместо него разбитый автомобиль, перебили и переварили номера и приказом якобы перевели на него Васю, изрядно перепуганного вероятностью расставания со своим сокровищем, пока все это решалось.


   Третья автобаза возникшая в первые пятилетки страны пережила войну и разруху, выстояла в управленческих преобразованиях, уверенно несла все переходящие знамена в соцсоревнованиях и сохранила коллектив с его, казалось, уже вечными династическими традициями. Только перестройка оказалась для нее непреодолимой и смертельной.
   Через двадцать лет, оказавшись на предприятии, я увидел на его территории кучу мелких разрозненных производств. Название автобазы никто не знал. И только в одной из этих кустарных мастерских встретил прежнего работника, токаря Лешу Булгакова. После бурной встречи, он чуть не со слезами сказал, что остался один из славного некогда коллектива. Работает слесарем, токарные станки вместе с остальным оборудованием давным-давно вывезли в Китай в виде металлолома. Родные начальники.
   Так стерли с лица города одно из его старейших предприятий, а людей десятилетиями им гордящихся превратили в Иванов Непомнящих.
   Что ж, не первый снег на голову. Нам не привыкать. Возможно и не последний.