Зулейха открывает глаза - роман Гузель Яхиной

Итак, пока под впечатлением от прочитанного, хочу передать свои ощущения. Но сначала, как положено, предисловие.
О романе Гузель Яхиной я слышала давно, но читать не хотела. Категорически. Действительно, на кой чёрт мне сдался очередной любовный роман, да ещё в антураже тридцатых годов прошлого века, в реалиях которого автор наверняка ни в зуб ногой? Только время тратить. Правда, открыла один раз и, ужаснувшись тому, что сплошняком написано в настоящем времени, тут же закрыла – чур, меня! Лично мне такая безграмотная боллитра ни к чему.
Наверное, я бы так и прошла мимо злосчастной Зулейхи, но тут вышел фильм, в прессе поднялась шумиха и, как следствие, в Сети одна за другой посыпались статейки о романе. В общем, меня одолело любопытство.
Критически настроенная я наконец-то заставила себя преодолеть поход робкой татарской Золушки за пастилой и многословное описание её взаимоотношений со свекровью, выступающей в роли злой мачехи, и престарелым принцем, который одновременно исполняет роль повелителя и коня-тяжеловоза.
Сразу скажу, оно того стоило.
И да, "Зулейха открывает глаза" — это не о любви... Хотя нет, куда же без неё родимой? Она есть — любовь к ребёнку, любовь к мужчине, причём не с интеллигентскими вывертами, а на простом, я бы сказала, животном уровне. Нет, речь не о сексе ради секса, а именно о любви – любви настоящей, подаренной нам природой. Как медведица порвёт любого ради своего детёныша, так и Зулейха всеми силами защищает своего новорожденного сына.  А вот к своему мужчине она идёт долго, целых пятнадцать лет.
Зулейха открывает глаза... Интересно, что представляют люди, видя этот заголовок? Что тридцатилетняя безграмотная татарка, с пятнадцати лет батрачившая на семью мужа, прозреет и радостно зашагает по жизни? С чего вдруг? Столь жирные рояли в кустах – удел недалёких писак. К счастью, автор книги к ним не относится.
Вырванная с корнем из родных мест, Зулейха проходит через жизнь, что хуже смерти. И свою дорогу, устланную костями таких же без вины виноватых бедолаг, она проходит с широко открытыми испуганными глазами. Вряд ли она что-нибудь понимает в том аду, что творится вокруг неё. Да и откуда возьмётся понимание у той, что мало чем отличается от домашней скотины? Ведь её уделом было пахать от зари до зари, покорно снося издевательства свекрови и побои мужа. Да и новая жизнь – конечно, если это можно назвать жизнью – ничего в этом плане не меняет. Разве что, оставшись без мужа, Зулейха становится добытчиком в семье, чтобы прокормить себя и маленького сына.
Кто-то возмущался, мол, какой из бабы охотник, которая в тридцать лет впервые взяла в руки ружьё. Во-первых, жить захочешь, научишься. Во-вторых, у Зулейхи за плечами бессчётные поколения воинов, которые на полном скаку били из луков дичь и врагов и вроде как не особо промахивались, судя по тому, что дошли до Европы.
Итак, "Зулейха открывает глаза", как я уже сказала, это не о любви и даже не о судьбе татарской женщины, угодившей под раскулачивание. Это книга о всех тех, кому «повезло» жить и умирать в годы так нелюбимых китайцами перемен. Она о том революционном котле, что когда-то кипел на месте бывшей Российской империи, точней, о революционных жерновах, что перемалывали миллионы людей, не оставляя от них следа.
И что печально, в этом адском котле не было ни правых, ни виноватых. Каратели были такими же жертвами, как и те, кого они убивали. Примером тому верный солдат революции товарищ Игнатов, причём верный её лозунгам до самого конца. А как же иначе? Иначе придётся признать, что ты просто душегуб. Ванька-Каин. Убийца, что погубил множество невинных детей, женщин и немощных стариков. Совесть ведь она такая, ей плевать на революционные лозунги, в которые ты, дурак, поверил по своему дремучему невежеству. Вот теперь и спи с оглядкой, гадай, кто из мёртвых придёт с тебя спросить за свою жизнь. И ничего с этим не поделаешь, – ведь ты не хочешь, а помнишь их всех.
Для своих подопечных Игнатов – убийца и спаситель одновременно. Вот только при всём желании у него убивать получается лучше, чем спасать.  Всё бы ничего, да совесть подлая. Что в таком случае русский мужик делает? Правильно, пьёт. Причём пьёт насмерть – так, чтобы ничего не помнить. Правда, у Игнатова есть ещё вариант, зацепиться любовью за ту единственную, что он сумел спасти, и всё-таки жить. В конце концов, здоровая крестьянская натура не приемлет смерти, оттого тощая малорослая татарка с колдовскими зелёными глазами видится ему избавлением.
 Пожалуй, Игнатов самый сильный персонаж в книге, да и места ему отведено немало, побольше чем Зулейхе. На мой взгляд, он и есть центральный образ книги. Он – грех и совесть той страшной эпохи. Он – та вера в царствие божье на земле, которая приводит к душевному аду.
В книге ещё много занимательных персонажей. Это и профессор от медицины Лейбе, который, как свойственно людям с тонкой душевной организацией, не вынес творящихся ужасов и спрятался в коконе безумия, где ему целых десять лет было уютно и безопасно, но тут у его бывшей служанки Груни лопнуло терпение и она, желая окончательно прикарманить хозяйское добро, пишет донос.
Колоритен художник Иконников – горький пьяница, но талант. В подражание Микеланджело, он сначала лепит бюсты усатого вождя, до сих пор любимого в народе, а затем расписывает потолок в клубе Семрука.
Не менее колоритна голубая кровь Изабелла – божий одуванчик со стальным стержнем.
Оставил свой след в книге и народившийся класс бюрократов, безжалостных карьеристов и продажных шкур, представленных Зиновием Кузнецом и уголовником Васькой Гореловым.
И всё же главное в книге не персонажи, а тот незримый дух эпохи, что придал ей достоверность. И ещё дух Сибири – суровый, безмятежный и спокойный, которому нет дела ни до людских радостей, ни до людских бед.  Вот тут автор, как опытный музыкант, ни разу не сфальшивила, за что ей честь и хвала.