Ленинский юбилей

 

Сегодня,  22 апреля 2020 года, вспомнилось, как пятьдесят лет назад, 22 апреля 1970 года страна праздновала 100 лет со дня рождения В. И. Ленина.

После его смерти прошло больше четырёх десятилетий.  Было очевидно, что  с годами трепетное отношение к вождю заметно  полиняло,  появились  даже анекдоты про Ильича. В этом не было ничего удивительного: жестокие реалии  эпохи, перенасыщенной судьбоносными событиями, вполне были способны вообще затмить память о вожде. Возможно, о его существовании напоминали бы лишь сотни (тысячи?) памятников, разбросанных по городам и весям огромной страны.

Но власть не могла допустить  забвения вождя мирового пролетариата. Его имя было надёжным стержнем  официальной идеологии во все времена,  при любых изгибах линии партии. Без стержня, в идейном вакууме тоталитаризму  крайне неуютно. Ленин, всегда живой,  должен на века оставаться  для советских людей священным  идолом, иконой. Власть,  встревоженная растущим идейным нигилизмом населения,  решила  воспользоваться грядущим 100-летним юбилеем вождя, чтобы реанимировать  необходимый ей как воздух ленинский культ.

Взялись за дело с размахом, так, что можно было подумать, будто  в стране нет других забот, кроме возвеличения  вождя, память о котором и так, казалось бы, прочно  увековечена в мраморном склепе  на Красной площади. Но поскольку мавзолей уже давно превратился в один из  привычных московских атрибутов,  народную память следовало подстегнуть чем-то свежим, грандиозным. И ровно за три года до юбилея в Ульяновске было начато строительство  величественного Ленинского мемориала, сопровождаемое мощным пропагандистским аккомпанементом.
Стройка, как водится, была объявлена комсомольской, о строителях говорилось как о бескорыстных энтузиастах и высокоидейных  советских патриотах.

Невозможно было представить начавшийся ажиотаж,  чьей бы памяти он не был посвящен, в любой нормальной стране. Тоталитарная гигантомания, идеологический психоз  — не самые жёсткие определения этого не нужного никому, кроме власти,  «мемориального» предприятия. Не только ненужного, но и  безнравственного, если учесть, что баснословные  расходы выбрасывались на идеологический ветер в стране, где в объятиях дышащей на ладан плановой экономики население жило  от получки до получки, а вечные нехватки и перебои объяснялись последствиями войны, закончившейся четверь века назад, и происками империалистов и сионистов. 
 
Поутихшая  было в строительной рутине пропагандистская юбилейная шумиха за полгода до юбилея возобновилась с новой силой. Была  учреждена  медаль в ознаменование 100-летия со дня рождения В.И. Ленина.   ЦК призвал советских людей достойно отметить 100-летие со дня рождения великого вождя,  и этот призыв, само собой,  нашёл живой отклик: вызвал повсеместно невероятный трудовой и политический подъём, трудящиеся с  энтузиазмом бросились   брать на себя  повышенные социалистические обязательства.  В нашем отделе всем раздали листки внеочередных, юбилейных соцобязательств. Мы, как обычно,  скатали текст, не изменяя ни слова, с какой-то «рыбы»  и сдали эту кучу макулатуры профоргу. 

Юбилейные торжества проводились с  размахом. К  сонмищу памятников Ильичу добавились новые,  страну захлестнула  волна митингов, демонстраций, возложений.  Салюты, пламенные речи, ритуальные славословия... Торжественное собрание в отделе, многотысячный митинг на площади у заводоуправления, где народ равнодушно внимал зажигательным речам ораторов...  Кроме того, был устроен грандиозный внеочередной ленинский  субботник. Почти весь апрель был очень тёплым, а в день субботника просто жарким, и мы мели тротуары, обливаясь потом.

Юбилейные медали распределялись по разнарядкам и квотам, это было известно всем.  Зачастую  награждались совсем уж никчёмные субъекты лишь потому, что среди  членов какой-либо из спущенных  категорий, скажем, комсомольцев,  других не было,  а галочку в разнарядке поставить требовалось.  Я лично знал  награждённых такого сорта.

Прошёл юбилей, отшумели фанфары, иссяк поток  пафосных пустословий. Казённое мероприятие завершилось, не оставив после себя ни в людских душах, ни на земле ничего, кроме мемориала — величавого памятника тоталитаризму.