Адрана. Хроники войны. книга 1 Мандрагора гл. 22

Глава 22


Щур что есть духу мчался по полю, мечтая только об одном: поскорее добраться до какого-нибудь леска, где можно вырыть нору меж корней, вжаться в сырую земляную щель и лежать, наслаждаясь покоем. Он споткнулся о кочку и растянулся на земле, тяжело дыша. Потом перевернулся на спину, полежал немного в душистой траве, глядя в зеленеющее небо в холодных алмазных россыпях звезд. И уже хотел было подняться, когда услышал топот коня.

***

- Вот что, Рекс, - Август уже взялся за дверную ручку, но что-то вспомнив, повернулся к шуту. – Завтра отправимся на охоту.

- Как! Опять! – изумился шут. – Уморили вы меня с этой охотой. И добро бы еще был толк, а то ведь только лошадей мучаем. Опять пойдем ловить северную колибри?

- Нет. В самом деле, какой смысл гоняться за легендой? Мне нужен барс.

- О! Так бы сразу и сказали. Я к вашим услугам, барон.

- Никаких ловчих, никакой ватаги, понятно? – негромко сказал Август. – Возьми только своего племянника, и чтоб тихо мне. Выйдем завтра через ворота Гадателей. Подготовь снаряжение, Рекс, возьми теплую одежду. В горах стужа. Мне пора к книжнику. Прощай до завтра, мой верный слуга. Добрых снов.

- Добрых снов, ваша светлость.

Дверь затворилась, и Рекс озадаченно почесал затылок.

- Да-а-а, - протянул он. – Шут его знает…

Он вылил из кувшина остатки вина, и на одном дыхании осушил кубок.

- Поди вот, пойми, - философски заметил Рекс.

Кувшин показался ему безнадежно пустым, и он взялся за запечатанную зеленую бутылку.

- Нет, вообще-то, это замечательно. Барон, кажется, приходит в себя. Воин должен оставаться воином. Нет, любимая женщина, это, конечно, дорогого стоит, но нельзя же вечно цепляться за бабий подол. За любимую женщину и головы не жалко, а только ведь потом повеситься можно с тоски. Нет, видать, барон за старое решил приняться. Ну и слава богам.

Произнеся столь содержательную речь, Рекс отбил о край стола горлышко бутылки и счастливо рассмеялся.

***

Воротами Гадателей давно не пользовались. Они выходили на узкую площадку, которая оканчивалась скалистым обрывом. Эта сторона замка была практически недоступной. Врагов, если бы таковые нашлись, мог сдержать и десяток воинов, заняв оборону среди валунов и у бойниц. Спуститься в долину или подняться из нее можно было только по ступеням, выбитым в скале, да и то каждую секунду рискуя свернуть себе шею. Вот этой тропой Август Туборг и решил воспользоваться, чтобы незаметно покинуть замок.

Ему не хотелось обманывать Пенелопу. Слово, однажды данное ей, он держал на протяжении трех лет. Красавица Пенелопа стала центром его жизни, сосредоточением всех желаний. Все было прекрасно. Прекрасно. Вот только Август совсем перестал спать. Бессонница. Он ушел от бурных будней, военных лагерей, но не ушел от мира. Даже перекрыв каналы связи с трансформами, Туборг знал, что происходит в Адране. Междоусобные войны, грабежи, разоряющие население, мятежи в провинциях, угроза со стороны Эгина, которая в последнее время стала наиболее реальной.

Вероятно, думал барон, армия королевства уже вторглась бы в пределы Империи, если бы не Каньон.  Теперь Эгину не до Империи, Эгин в состоянии войны. Каньон… Государство, возникшее из ниоткуда, из небытия, куда была ввергнута часть Континента после атомного взрыва. Кто бы мог подумать… Каньон может стать общей бедой. Мутантам есть, за что мстить Эгину и Адране. И месть будет ужасной.

Так думал Август, сидя за столом в углу своей спальни. Потрескивала свеча. Пламя слегка колыхалось, дрожал оранжевый свет и мягко ложился на раскрытую книгу. И от этого казалось, что плотные листы шевелятся. Барон не мог сосредоточиться на чтении. Тяжелые думы отвлекали его. Он поднялся, прошелся по спальне, заложив руки за спину. Пенелопа спала. Он издали взглянул на нее, и мысли рыцаря потекли в ином направлении.

Как он любил Пенелопу! Любил и знал, что последней любовью. Задыхался под тяжестью страсти, и излечивал помутившийся разум свой бальзамом целительных страданий. Он хотел дать ей счастье. Но все чаще задавал себе вопрос, сможет ли? Он – трансформ, воин, и в этом смысл его существования. У нее не будет детей. А ведь она могла бы стать замечательной матерью. Такая заботливая, нежная, впечатлительная. Такая… такая красивая. Быть может, истинная любовь и заключается в том, чтобы дать другому счастье. И если препятствием  для счастья становишься ты сам – уйти с дороги. Любить молча, благословляя каждый день, прожитый дорогим существом. 

Отпустить Пенелопу, с болью разорвать связь. Как тяжело, как страшно было думать об этом. Но по-другому нельзя. За годы, прожитые с ней, Август отчетливо понял это. Грядет новая война, которая потрясет весь Лангрен. Континент будет пылать, и это коснется всех. Рыцарь Август Туборг прежде всего – клинок Империи.

Итак, воротами Гадателей давно не пользовались. Но охранялись они так же тщательно, как Большие и Рогатые ворота, которые открывались для слуг и простолюдинов, торгующих с замком. Август, стараясь не шуметь, спустился по лестнице, и по открытой галерее перешел в башню Плакальщиц. Здесь его встретил Рекс, и вместе они спустились во двор. Первое, что открылось их взгляду,  был туман. Серый, похожий на мокрый хлопок. Эта густая субстанция клубилась повсюду и, казалось, войди в нее, и уже никогда не вернешься обратно. Где-то, совсем рядом, всхрапывали кони и переступали с ноги на ногу. Перебрасывалась репликами стража.

На звук шагов обернулся молодой воин. Это был парень лет двадцати, рыжеволосый и зеленоглазый, с густыми, сросшимися у переносицы бровями, отчего взгляд его был суров и мрачен. Ирвин действительно таков. Но в его замкнутой душе цвели доброта и храбрость, он был честен и надежен. Надежен, как земля.

- Ваша милость, наденьте это. Чертовски сыро, - проговорил Ирвин и набросил на плечи барона меховой плащ. Сам он был в короткой куртке и кожаных штанах. За плечами висел арбалет.

- Хорошо будет, если мы вернемся сегодня затемно. Но я не рассчитываю на это, - сказал Август.

- Что за беда! Главное – выследить зверя! – отвечал Рекс, ощупывая седельные сумки.

- И подстрелить, - добавил Ирвин. – Только сдается мне, ваша милость, спешим мы зря. Дождаться бы утра.

- Ну, болтай еще! – прикрикнул на него Рекс.

- Крадемся, как воры, - пожал плечами стрелок. – Спуск опасный, ваша милость, сами знаете. При свете было бы куда лучше.

Рекс проверял снаряжение, наморщив лоб, что-то подсчитывал, потом повернулся к племяннику.

- Туман! Это мы и сами видим. Запаливай факел, пойдешь впереди. Все-таки, надо было взять еще одну лошадь, - пробормотал он, подергав себя за нос.

С лязгом полезла вверх двойная решетка. Вои стали снимать засовы с ворот. Вдруг раздался пронзительный женский крик. Пенелопа в белых ночных одеждах, в водопаде светлых волос бежала по двору, перепрыгивая через лужи запекшейся крови, – вчера резали скот – протягивая вперед руки. Она припала губами к стремени вороного жеребца, и медленно подняла на Августа глаза, полные слез. Барон выпрыгнул из седла, обнял девушку, кутая ее в плащ.

- Я видела сон. Видела тебя, мой Август. Куда ты идешь, скажи. Я умру без тебя. Не губи меня, - лепетала она, прикасаясь пальцами к его лицу. В ее глазах застыло такое  страдание, что Туборг невольно отвел взгляд.

- Как ты догадалась, что я здесь?

- Не знаю.

- Я не хотел будить тебя…

- Ты думал уйти, не простившись?

- Зачем говорить об этом? Я еду охотиться. Встречай меня вечером или, в крайнем случае, завтра. Время идет быстро, миледи. Скоро ты вновь услышишь стук копыт моего коня.

- Правда?

- Правда.

- И ты не оставишь меня?

- Пенелопа, ты уже женщина, - сказал Август, вытирая пальцем с ее щеки слезу. – А ведешь себя как маленькая девочка. У меня нет детей. Мой ребенок – ты. И еще одно, запомни – рыцарь не оставит ту, которую любит. Никогда.

Маленький отряд начал спуск. Внизу туман был еще гуще. Слышался вой волков. Август не оглянулся, зная, что не увидит фигуры провожавшей его женщины. На душе было скверно. Рыцарь не оставит ту, которую любит… Как же он сейчас себя ненавидел!

***

Завизжали флейты, и женщина-гладиатор бросилась навстречу Мандрагоре. Адранида ждала. Она отработала этот поединок в мыслях  и была спокойна. Соперница замахнулась плетью, острый наконечник с визгом разорвал воздух. Мандрагора выбросила вперед руку, плеть обвилась вокруг мизерикордии и была вырвана из руки воительницы. Та что-то крикнула на чужом наречии, не замедляя бега. Мандрагора всей кожей ощутила ее свирепую мощь, сокрушительную силу ее меча. Ближе. Еще. Теперь пора.

Короткий взмах и удар, треск кожаных доспехов, звук разрываемой плоти. Аракс вышел из спины бойца, окрашенный кровью. На лице женщины застыло удивление. Она медленно оседала книзу, потом рухнула, как сноп на зернистый песок арены.

На трибунах кричали. Сыпались оскорбления в адрес адраниды, смех и ругань. Мандрагора была далеко от этого места. Она видела себя в воображаемом ландшафте, где-то между бегущими облаками и чьим-то вскриком: «прощай!». Она выверяла рисунок следующего поединка, каждое свое движение с точностью до абсолюта. Она открыла глаза только когда почувствовала присутствие противника.

По песку арены шла высокая белокурая дева. Волосы ее были забраны вверх гребнем, так что казалось, на голове лежит белая шапка снега. Коричневый плащ, скрепленный железной пряжкой, не только целомудренно укутывал ее тело, но и отлично скрывал оружие. Дева-гладиатор остановилась в нескольких шагах от адраниды. У нее было красивое лицо с тонкими округлыми бровями и свежий шрам на лбу. Рука появилась в прорези, и плащ упал под ноги. Это был отвлекающий маневр, и Мандрагора едва не пропустила удар. В мгновение дева выхватила меч и атаковала. Мандрагора отбила клинок.

Они двинулись по кругу, изучая друг друга. Это походило на ритуальный танец. Не было и намека на целомудрие. Дева была нагая, как в день рождения. Тело ее покрывала татуировка. Кое-где виднелись шрамы.

- Озз, - произнесла она, обнажив в улыбке волчьи зубы.

Выпад. Металл глухо ударяется о щит. Ответная атака. Мандрагора уходит от удара. Мечи скрестились. У девы сильная воля к победе, но недостаточно мастерства. Атака, уход, ловкие, изящные маневры. Первая кровь на плече противницы. Еще несколько незначительных ран. Алые зигзаги пересекают татуированный орнамент, сплетаясь новыми узорами. Мандрагора двигается быстро, слишком быстро для девы, и это ее злит. Вновь атака отбита.

- Я не хочу убивать тебя, - говорит адранида. – Ты имеешь право покинуть арену, признав мое превосходство.

Дева тяжело дышит, облизывает пересохшие губы. В глазах ее – невероятная злоба. Она снова бросается вперед.

- Ты понимаешь меня? Воткни меч в песок!

Нет, дева не признает своего поражения. Кровь заливает глаза, но она вновь бросается в атаку. Мандрагоре это надоело. Она разбивает щит, наносит деве рану под грудью. Не хотелось убивать. Противница отбрасывает осколки щита, замахивается, держа меч обеими руками. Гребень выпадает из прически, волосы сыплются на плечи девы в тот самый миг, когда меч Мандрагоры рассекает мышцы ее красивой шеи.

Адранида поднимает мертвую голову. К запекшимся губам прилип песок, из артерий льется кровь. Она вытягивает вверх руку со страшным трофеем и поворачивается к подиуму.  В ушах – сплошной шум, похожий на шум прибоя. По воле Траяна она стала орудием убийства. Гладиаторские поединки! Благая Исида! Ее, имперского рыцаря, поставили на одну ступень с рабами, бойцами-варварами, для которых бои на арене – единственный шанс вновь обрести свободу. А что делает здесь она? Пытается сохранить честь? Или все-таки выжить? Бред. Траян этого не допустит.

Можно рискнуть всем, совершить ритуальное самоубийство прямо здесь, на глазах этих бездельников. И даже лучше, если так. По крайней мере, никто не скажет, что воительница Тьмы умерла недостойно. Сохранить лицо. Но… есть одно «но». Миссия. Красивое слово. Дело, которое она взяла на себя и должна довести до конца. Ради Империи, ради Ангела.

Рабы чистильщики уже уносили тело и засыпали кровь свежим песком. Один из них, невольник средних лет с бельмом на глазу, протянул руку, чтобы забрать голову.

- Пошел вон отсюда, падальщик! – Мандрагора в бешенстве пнула его ногой. - Траян, я не хочу убивать этих несчастных, - закричала воительница. – Они невиновны. И ты ничего этим не докажешь. Это наш поединок чести! Спускайся сюда, Траян, сукин сын. Сюда, на арену, я встречу тебя!

Она широко размахнулась и метнула голову гладиатора. Мертвая голова долетела до подиума и шлепнулась на колени одной из дам. Поднялся невообразимый визг, гвалт, женщины шарахнулись в стороны. Из соседней ложи спешил лекарь. Стражники схватились за мечи. Номарх вскочил с места.

- Ты все еще думаешь, что чего-то стоишь, тварь? Ты – никто, стерва, ты – моя пленница. Я волен тебя продать или убить. Посмотри вокруг! – Траян подбежал к парапету и картинно раскинул руки. – Здесь все принадлежит мне! Земля, города, все эти толпы, армия, это – мое! Вон там, на горе – мой дворец. Он виден из любой точки города. Я – господин! Так неужели я оскорблю благородный меч тем, что вступлю в поединок с невольницей на арене, где подыхают дикие звери! Воистину, ты сумасшедшая.

- Тем хуже для тебя, - прошептала Мандрагора, но вслух сказала: - Ты повторяешь ту же ошибку, что когда-то уже была совершена. Неужто все эти годы страданий ничему тебя не научили? Я буду биться, номарх! И пусть…

Завизжали флейты. С противоположной стороны поднялась решетка. Мандрагора метнула нож. Лезвие сверкнуло, поймав луч восходящего солнца. Очередной боец упал, не успев даже выйти на арену.

- И пусть, - продолжала Мандрагора, - каждая из жертв будет на твоей совести. Когда ты спустишься в Нижний мир, свирепый Форос за все с тебя спросит. И могучий Маршалл отвернется от тебя, ибо ты не воин, ты – убийца.

Вышел еще один боец. Мандрагора недоумевала, почему выпускают только женщин. Ведь дева гладиатор стоит дороже мужчины. Ее нужно научить биться, полностью сломать мировосприятие, уничтожить сами корни, питающие женское начало. Это непросто, и еще не факт, что такой боец выйдет на арену и сможет биться наравне с мужчинами. Но женщины выходили и продолжали умирать.

Мандрагора и сама была ранена, но незначительно. Больше неудобств доставлял ей вычурный костюм из кожи и меха. Он совершенно не пропускал воздуха, адранида дышала с трудом. К тому же, слишком узкие рукава стесняли движения. Очередной бой был коротким. Женщина умерла, захлебнувшись кровью. Мандрагора вступала в поединок спокойно, словно и не было смерти, а только тренировочный бой, из которого побежденный выходит, потирая ссадины. Адранида – совершенный воин. Девы-гладиаторы не обладали мастерством ее уровня, и эти легкие победы были для нее отравны. 

Ланиста наклонился к номарху:

- Мой господин, велите прекратить резню, - вполголоса проговорил он. – Это ведь не женщина – это демон! Я не могу выставить ни одного воина, равного ей.

Траян недовольно покосился на ланисту. Его порядком злило происходящее на арене. Перед глазами стояла картина поединка Равных там, на Одере, и его позор перед лицом двух армий. Полное уничтожение его легионов. Но это не все. Он помнил взгляд своего двоюродного брата, пятнадцатилетнего юноши, которому за доблесть было пожаловано звание наемника Двора. Взгляд, полный презрения.

Они бежали в ночных полях, и, казалось, даже луны смеются над ними. От непобедимых легионов Траяна осталась жалкая кучка опозоренных воинов. И Траян не вынес этого взгляда. Его брат умер мгновенно, но почему-то так долго падал с разгоряченного коня...

- Тебе представился хороший случай, мастер Ней, проверить своих бойцов.

- Господин, они не равны ей…

- Рогатый Грум! Ты должен был научить их владеть оружием!

- Это всего лишь гладиаторы. А вы выставили против них абсолютного бойца. Смотрите, что она делает! Она же перережет их, как скот.

- Они и есть скот! – Желваки Траяна двигались. Он был не на шутку разозлен. Ланиста побледнел.

- Да, они рабы, варвары. Оружием они владеют достаточно хорошо для своей ступени. Но они были простыми воинами у себя на родине.

- Ты надоел мне!

- Но, подумайте о другом! О том, что черни Карфагосса нужны игры. Им нужны гладиаторские зрелища! Погибло уже несколько их любимых бойцов. Чернь потребует свое, номарх. Если толпу лишить игр, не пройдет и месяца, как они устроят резню на улицах.

В это самое время на песок упал темнокожий гладиатор. Не выпуская меча, он со стоном пытался подняться. Чистильщики уже подцепили крючьями труп женщины и тащили в сполиарий, оставляя глубокую борозду в песке. Темнокожий боец еще цеплялся за жизнь. Мандрагора наклонилась и кольнула гладиатора стилетом в шею. Если бы этого не сделала она, бойца добили бы помощники распорядителя игр. Таковы правила. С тяжелоранеными бойцами здесь не церемонятся. Лечение обходится дорого. Дешевле купить нового раба. Траян с трудом оторвал от арены взгляд.

- Этот девятый по счету, - сказала Дельфина капризно. – Мастер Ней прав, мой повелитель. А ты ничего не понимаешь. Они ей и в подметки не годятся.

Изумрудные глаза Дельфины сверкали. Бешеный Грум! Она же смотрит на эту адраниду так, точно перед ней мужчина. Этого еще не доставало! Ревность неприятно уколола Траяна.

- Знаешь что, - огрызнулся он. – Уж лучше б ты осталась во дворце.

- Господин. – Ланиста тут же воспользовался поддержкой девушки. – Это бессмысленное кровопролитие. Велите прекратить. Попомните мое слово – все закончится бунтом черни.

- Им нужны зрелища! – вскричал взбешенный номарх. – Так дайте им их! Объявите о начале новых игр! Веселитесь, пейте кровь и будьте вы прокляты.

И тут случилось то, чего никто из трех тысяч зрителей не мог ожидать. Мандрагора бросилась бежать. Два входа в подземные коридоры были закрыты решетками. Да ей туда и не нужно было. Она неслась наискось от подиума, по диагонали, туда, где начинались трибуны для простолюдинов, и амфитеатром уходили вверх. Между трибунами располагалась узкая  лестница, не занятая стражей. Там, наверху, виднелась открытая дверь. План был прост. Оставалось только надеяться на собственную ловкость и везение.

Воины личной охраны номарха отреагировали мгновенно, бросившись ей наперерез. Адранида летела вверх по ступеням. Ее нагнали, пришлось убить быстроногого эгина. Стража многочисленна. Быстрее, быстрее вверх. До последней площадки не так уж далеко. Вдруг из открытых дверей выскочили вои номарха. Мандрагоре оставалось только смириться или найти здесь вечное успокоение. Ей не верилось, что она не сумеет вырваться. Чувство отчаяния, ощущение предела, за которым уже нечего терять, придало ей решимости. Она яростно пыталась пробиться к двери.

Меч вертелся в ее руках, стражники падали, но и сама Мандрагора истекала кровью. Площадка была слишком узкой для такого количества людей. Дерущиеся спотыкались о тела упавших замертво. Подошвы скользили в студенистой крови.

- Прекратить! Прекратить! – надрывался Траян, хватив себя кулаком по колену. – Проклятая стерва, в нее вселился сам Грум! Скрутите ее наконец, и тащите сюда!

Поодиночке ни один из воев не представлял реальной угрозы для Мандрагоры. Но сейчас их было больно много. Она теряла силы. Меч показался слишком тяжелым.

- Мандрагора! – услышала она пронзительный крик. Голос юношеский, звенящий, показался ей знакомым. Ангел! – мелькнула безумная мысль. Она бешено обернулась. Офицер личной охраны номарха держал за предплечье связанного юношу. Его грязные волосы безобразно падали на лицо, губы распухли от побоев, рубаха была изодрана.

- Щур, - выдохнула адранида. – О-о-о! Дохлый Форос! Так-то Траян сдерживает обещания.

У нее отняли меч, заломили руки. Безоружная, Мандрагора вновь ощутила неотвратимость судьбы. Она слышала каждый звук, хотя в ушах стоял тонкий звон, похожий на смех эльфов. Она слышала, как шуршит песок арены под подошвами конвоиров, как толстые доньи обмахивают себя опахалами. Она могла бы услышать удары облаков об облака, бегущих над долинами Адраны – такая тоска была в ней в эти мгновения.

Проплыли мимо богатые ложи, испуганное лицо Щура. Спальник Ром Бабанов повернулся к пышнотелой матроне и что-то нашептывал ей, пряча одутловатое лицо в прозрачных складках ее головного убора.

- А вообще, мне понравилось, - долетел до Мандрагоры звонкий голос Дельфины. – Все по-настоящему, особенно под конец. Женщина очень красива. Интересно, все адраниты таковы? А? Интересно, каковы их мужчины?

- Пусть оклемается. Впереди – самое интересное, - сказал Траян, обращаясь к какой-то темной фигуре, которую Мандрагора рассмотреть уже не смогла.