Сочинение по картинке, 2с

Капитан Дик Джексон выхватил из-за пояса остро отточенную саблю и с горящими фитилями, свисающими со шляпы, ринулся в самую гущу абордажной схватки. Уложив сходу двух пехотинцев испанского галеона, он заорал:

— Сыну к завтрашнему дню задали написать сочинение…

Я нехотя вернулся из начала восемнадцатого в конец двадцатого века, оторвал взгляд от пишущей машинки и перевел его на жену.

— И что с того?

— Мог бы и помочь. Ты же у нас писатель.

— Да, писатель. Но я считаю, ребенок должен сам учиться решать свои проблемы.

— У Мити и так сегодня английский и музыкальная школа. А вечером ушу. А для тебя это пара пустяков.

— На какую хоть тему?

— По картинке. Вот.

Жена положила мне на стол вырванный из журнала листок с репродукцией. Что-то сразу кольнуло в душе, обожгло, защемило. Что-то далекое и почти забытое. Что-то острое и горькое, но теплое одновременно.

Это была картина художницы Веры Репки «Водитель Валя». Молодая девушка в легком свитере со вздернутым носиком нежными ручками держит огромную баранку троллейбуса. Именно троллейбуса — в шоферы автобусов девушек, почему-то, не брали. А вагоновожатый или водитель троллейбуса считались чуть ли не женскими профессиями.

Впервые я увидел эту репродукцию в журнале «Юность» в… дай бог памяти… нет, уже не помню каком году. Сколько же мне было тогда? Двенадцать? Четырнадцать? Наверно, как Митьке — тринадцать. После уроков я тоже ходил в музыкальную школу, она находилась в трех остановках от дома. До начала занятий у меня было полчаса свободного времени, и обычно я шел пешком, но как-то в дождливый день решил подъехать троллейбусом. Старшее поколение помнит такой синий троллейбус «МТБ-82». Кабина водителя там была просторной, а вход в нее — через пассажирский салон. Дверь в кабину, раздвижная, как в купейном вагоне, почти всегда оставалась открытой.

Я вошел в троллейбус и обомлел. За рулем сидела девушка, показавшаяся мне до боли знакомой. Такой же свитер, такой же «конский хвостик» на голове, такой же вздернутый носик… Словно художница Репка писала картину с нее.

До вечера я был сам не свой. Учительница музыки поставила мне двойку, мои мысли были далеко от гамм. Я еле дождался конца урока и, прибежав домой, отыскал в стопке старых журналов тот, с репродукцией. Поразительное сходство! Я поцеловал картинку и прижал ее к груди.

Так пришла ко мне первая любовь. После школы я поджидал троллейбус, который водила та девушка. Я ехал до конечной остановки, стоя за дверцей кабины, и любовался ею. Её гордо вздернутым носиком, глазами, внимательно глядящими на дорогу, руками, вращающими огромный и тяжелый (без гидроусилителя) руль, изящными ножками в туфельках-лодочках, нажимающими на педали… На конечной она выходила отметить путевой лист и, проходя мимо меня, улыбалась. Ловить эту улыбку было истинным счастьем. Девушка возвращалась в салон и садилась за руль. Она перекусывала бутербродом, запивая его чаем из термоса, после чего включала рубильник, троллейбус послушно трогался и, завывая, набирал ход. Через остановку, у музыкальной школы, я выходил и с нетерпением ждал нового дня, следующей встречи.

Мне не хватало этих встреч. Когда в музыкальной школе не было занятий, я ехал с этой девушкой весь маршрут, стоя за дверью кабины. Очень злился, если в салон набивалось много пассажиров, и меня оттесняли вглубь. Я катался по маршруту до тех пор, пока мой водитель-Валя не скажет в микрофон: "Машина идет в парк!"

А по вечерам я начал устраивать с ней тайные «встречи». Я незаметно брал с собой в ванную журнал с репродукцией и там предавался фантазиям. Нет, это было не просто рукоблудие и удовлетворение мальчишеской похоти, для меня это был акт любви. Я мечтал, что пройдет время, я стану взрослым, возьму эту девушку за руку и под марш Мендельсона надену ей на палец кольцо. И у нас будет сладкая брачная ночь… А потом еще много-много таких ночей.

Так прошла осень, а за ней и зима. Я каждый раз надеялся, что в один прекрасный день получу от девушки-водителя не просто улыбку. Сам я заговорить с ней не решался, но ждал, вдруг она первая со мной заговорит. А может, пригласит к себе в кабину. И весь маршрут я буду стоять не за дверью, а рядом с ней. Мы будем разговаривать, а после смены встретимся, погуляем в парке или сходим в кино…

Как-то раз троллейбус внезапно остановился — штанга соскочила с контактного провода. Девушка-водитель открыла переднюю дверь, и вышла из салона. Я вышел вслед за ней. Она взялась за веревку и стала тянуть штангу, чтобы поставить на место. Мне хотелось помочь, я уже набрал воздуху в легкие, чтобы сказать: «Давайте я!» Но меня опередил какой-то высокий парень в кожаной куртке, он взял из рук девушки веревку и ловко водрузил бугель на провод.

— Спасибо! — с улыбкой поблагодарила его водитель.

А где-то через месяц наступила развязка. Как всегда, на конечной остановке девушка вышла отметить путевой лист. Когда вернулась, она не стала на этот раз доставать из сумки термос и бутерброды. Она кого-то ждала. В троллейбус вошел тот самый парень в кожаной куртке. Молча оттеснив меня от двери, он прошел в кабину.

— Привет, солнышко, я тебе обед принес.

Он поцеловал ее в губы и достал из портфеля сверток.

— Спасибо.

— Не за что. Да, и кольца я купил.

— А я вчера платье заказала.

Я вышел из троллейбуса, глотая горький комок, застрявший в горле…

* * *

Вытащив из машинки лист, я заправил следующий. Итак, что же заорал капитан Дик Джексон?

— Ну как, написал?

Жена, вытирая руки о фартук, вошла в комнату.

— Нет. Пусть сам пишет.

2008г.