Счастливый случай

      Шахматный мастер Рыбаков прекрасно играл в блиц – «молниеносные шахматы», где каждому игроку даётся пять минут на обдумывание ходов. Несколько раз он выходил в финал Чемпионата Москвы по блицу, неоднократно делал ничьи с гроссмейстерами, а подчас даже обыгрывал некоторых из них.
      Шахматная площадка в парке «Сокольники» была для него родным домом. Рыбаков засиживался там допоздна, играя на ставку с любителями, причём некоторым своим соперникам он давал фору во времени, играя две минуты против пяти, и всё равно побеждал. Иногда на эту площадку заходили иностранцы, не столь искушённые в игре, но со значительными денежными запасами. Для мастера это был настоящий «счастливый случай». С ними Рыбаков играл особенно охотно. Он даже придумал особую тактику для привлечения «клиентов». Вначале мастер специально проигрывал гостям столицы пару партий, демонстрируя крайне невысокий уровень игры и разжигая аппетит партнера, а потом начинал играть в полную силу. Наивные соперники не сразу распознавали обман, считали свои поражения случайностью, ибо были убеждены в слабости шахматиста, который столь неубедительно провёл первые две партии, хотели отыграться ещё и ещё и в итоге уходили из парка озлобленные, оставив значительную сумму денег в кармане Рыбакова.
      Эта тактика служила мастеру верой и правдой много лет, и когда в один из тёплых майских вечеров на шахматной площадке появился очередной иностранец-клиент – молодой человек в кепке, с простоватым и лишённым малейшего намёка на интеллект выражением лица – и стал искать глазами партнёра, Рыбаков радостным жестом пригласил его занять место напротив.
      – Уан гейм – файф хандрид рублес, – сказал с невыносимым «деревенским» произношением мастер, познания в английском которого не заходили слишком далеко. Простоватый соперник, чьё лицо сразу почему-то показалось Рыбакову знакомым, утвердительно кивнул, и первая партия началась.
      Рыбаков не стремился в этой партии победить. Он подставлял пешки, фигуры, но соперник был настолько неискушённым, что упорно не замечал грубых ошибок мастера и не брал подставленный материал. Более того, он сам играл так несовершенно, что мастеру стоило большого труда не делать напрашивающиеся сильные ходы. Сам того не желая, Рыбаков получил шансы организовать сильную атаку на короля соперника, иностранец защищался из рук вон плохо и просрочил время уже в совершенно безнадёжной позиции. Получив мятую пятисотрублёвку, Рыбаков с тяжёлым вздохом (как же, тактика не срабатывает!) положил её в карман и начал играть вторую партию, в которой повторилось почти то же самое. В миттельшпиле иностранец на ровном месте подставил ферзя, не побить его было нельзя, и Рыбаков с какой-то даже злостью забрал его, после чего позиция соперника стала проигранной, и он признал своё поражение.
      – «Нет, ну каков пижон, а, совсем играть не умеет! На таком много не заработаешь, сейчас уйдёт», – невесёлые мысли одолевали мастера, но на удивление иностранец и не собирался уходить. Началась третья партия. Соперник Рыбакова с дебюта пошёл на многочисленные размены, возник коневой эндшпиль. «Сейчас зевнёт», – подумал мастер, надеявшийся на ошибку иностранца, но соперник и не собирался зевать пешки. Постепенно он создал «отдалённую проходную», отвлёк короля Рыбакова, провёл пешки в ферзи и на последних секундах, едва не уронив флаг, поставил мастеру мат.
      – «Надо же, повезло пижону. А ведь умеет что-то», – едва успел подумать Рыбаков, как началась четвёртая партия. Игравший белыми иностранец пошёл пешкой от ладьи – 1. а2-а3. «Совсем дебютов не знает!» – подумал Рыбаков. Теперь он решил играть в полную силу, чтобы отомстить за поражение в третьей партии. Но в сложной борьбе иностранец пожертвовал пару пешек и создал атаку на короля, отразить которую было практически невозможно. Рыбаков, задумавшись над позицией, просрочил время. Счёт сравнялся.
      И тут неожиданно всё изменилось. Иностранец уверенно разыгрывал классические дебюты, ставил перед Рыбаковым сложные проблемы, в результате чего мастер либо просрочивал время, пытаясь вникнуть в тайны сложных позиций, либо, боясь, что времени не хватит, делал ходы очень быстро, ошибался и проигрывал. В пятой партии Рыбаков ошибся в дебюте и получил проигранную позицию уже к 20-му ходу, в шестой – просрочил время в худшем эндшпиле, в седьмой был переигран в миттельшпиле, в восьмой, сделав импульсивный ход, остался без слона… Скоро он понял, что его соперник играет очень сильно, намного сильней тех гроссмейстеров, с которым ему приходилось встречаться. Но желание отыграться подстёгивало мастера, он хотел сыграть ещё и ещё. Проиграв двенадцатую партию, Рыбаков полез в карман и обнаружил, что денег больше нет. В сердцах схватился он за свою старую, помятую, видавшую виды кепку и протянул удачливому сопернику со словами «Зэт ис май хэт». Иностранец вежливо улыбнулся и сделал знак рукой – мол, спасибо, не надо, оставьте себе. Встав из-за стола и сказав «сэнкью», молодой человек удалился, перекладывая на ходу купюры из кармана куртки в карман джинсов.
      А Рыбаков оставался сидеть неподвижно минут пять, сморщив лоб и стараясь вспомнить, где же он видел своего соперника раньше. И вдруг лицо мастера просияло, дрожащими от волнения руками он достал блокнот, ручку и стал по памяти записывать шахматной нотацией последнюю партию, которую он проиграл чемпиону мира по шахматам Магнусу Карлсену.