Креатив не мемуары

Сроки поджимали, живот бурчал, не спалось. Пурыкин  жмурил глаза и честно считал овец, но сон не шел. Перед глазами назойливо всплывали лица молоденьких бестолковых «моделей», изображающих неземное удовольствие от потребления «стабилизированного», «ароматизированного» и под завязку набитого консервантами йогурта, преподносимого как «живой продукт». Едва он закрывал глаза, перед ними начинали неторопливо ползать разноцветные баночки с «живым» йогуртом. Жуть! Йогурты Пурыкин не ел принципиально. Он пил пиво. Но оно закончилось еще вечером, а сейчас шел второй час ночи и бежать в круглосуточный не хотелось.
«Креатив, - думал Пурыкин, с ненавистью закуривая очередную сигарету, - нужно креативное решение! Какое-нибудь новое шоу. Звезды и … Цирк! Было. А может песни? Было. Танцы? Было. Фигурное катание? Было и есть. Приготовление еды! Было, черт! И под песни и под анекдоты и на природе и на скорость… А может пускай строят что-нибудь!? Так и строят… Целый микрорайон уже – Дом-1, Дом-2…Никто их с мастерком в руках не видел, а дом строится! Ну, чудеса! О, а может пусть канаву на скорость копают!? Блин, тоже было. Давно, правда, году эдак в 37-ом. Но, ведь, было!»
Пурыкин потер одной волосатой ногой об другую и, примостившись в кресле, взялся листать журнал «Досуг», подбирая варианты совмещения несовместимого в исполнении дилетантов.
Модный ныне дайвинг отпал как-то сразу, что было обидно. Пурыкин, разглядывая фотографию аквалангиста, справедливо рассудил, что петь, играть на гармошке и готовить еду под водой сложно. В гармошку будет набираться вода, и не у всех хватит сил двигать меха туда-сюда, овощи будут всплывать, раствор с мастерка - смываться, а с фигурным катанием дайвинг не совместим по причине «разного агрегатного состояния воды». Хотя какая-то изюминка в этом и была… Повертев мысль в голове под разными углами, Пурыкин все-таки откинул ее, так как аквалангист в коньках смотрится несколько э-э-э-э нелепо. Хотя и креативно. Нет, все-таки больше нелепо.
Дельтапланеризм. На фотографии человек в шлеме под ярко раскрашенным искусственным крылом, с засунутыми в мешок ногами, что делает его похожим на личинку, парил над красивым пейзажем. Да-а, это хорошо! Для такого дела Пурыкин даже разболтал немного варенья в холодной воде, потому что делать чай было лениво. Та-ак, что мы имеем? Руки заняты. Это минус. Ноги тоже заняты. Но свободен рот. Петь можно. Пурыкин написал напротив фотографии спортсмена слово «петь». Однажды, именно однажды, он поддался на уговоры друзей и совершил короткий полет с инструктором. Если бы то, что кричал Пурыкин, пустили в эфир, то телеканал просто бы закрыли. И совершенно справедливо закрыли бы! Вот такие дела. Мда-а. Он сонно почесал фломастером в волосах, и поставил после слова «петь» знак вопроса.
На следующей странице томная красавица в обрывках шкурки какого-то животного, бывшего при жизни размером не больше крупного хомяка, предлагала купить серьги с бриллиантами. Цена тактично не называлась. В голове Пурыкина пронесся вихрь возможных вариантов комбинаций с красавицей, но к шоу это не имело никакого отношения, к тому же участников было только двое – она да Пурыкин. Креативом и не пахло. А жаль.
Вышивание, вязание на спицах, выжигание, выпиливание лобзиком… Всего этого в журнале не было. Это было просто озарение, и Пурыкин некоторое время любовался в своем сознании картинками, как заслуженные и именитые колют пальцы, и вполголоса матерятся, пытаясь провязать «двойную изнаночную с накидом»… клубок… дымят… лобзиком…
Проснулся Пурыкин оттого, что замерз и затек. Он сидел на подогнутой под себя левой ноге, и у него болело и то на чем сидел, и то чем сидел. На полу перед ним валялся журнал «Досуг», открытый на странице с афишей балета «Лебединое озеро». От многочисленных балерин шли в стороны стрелки с надписями «петь», «плясать», «копать», «акробатика», и почему-то «боулинг».
Пырукин поморщился от покалывающей боли в конечностях, кое как побрился, придавая щетине вид щегольской бородки, сунулся в парадно-выходные джинсы, и вышел навстречу неприятностям в лице директора, спонсора и еже с ними. Надежда на премию в конце месяца таяла как сметана в горячем борще.
В метро была та толчея, которая бывает только утром и вечером в часы пик, ну и днем - в обед. В общем – почти всегда. Пурыкин пробился в середину вагона и безвольно повис на поручне. По пути его несколько раз довольно ощутимо пихнули в бок, отчего в голове плотно засела фраза «Боксеров развелось как собак. Лучше бы в шахматы играли». Фраза не поражала глубиной, но других мыслей все равно не было – приходилось думать то, что было.
Секретарша Света, увидев Пурыкина, подобрала красивые губки в трагическую «куриную попку», и кивнула на дверь директорского кабинета.
Переступив порог он увидел взлетевшие на мгновенье в праведном гневе брови директора и сидящего вполоборота к двери спонсора.
- А вот и наш главный креативщик. Кузница идей и кладезь…, - директор не придумал, кладезю чего является Пурыкин, и просто спросил, - как наши успехи.
Вот что-что, а успехи у директора всегда были «наши».
Пурыкин примостился напротив спонсора и для солидности открыл пустой ежедневник:
- Вариант такой. Две команды по 10 человек. В одной – боксеры, в другой – шахматисты. Неделя тренировок в прямом эфире…
- Что делать-то будут? – не проявляя преждевременной заинтересованности, спросил спонсор.
- Танцевать «Лебединое озеро», - на выдохе выдал Пурыкин, и, ослабев, покрылся обильной испариной.
Директор в беззвучной икоте дернул головой и вдавил свое тело в кресло, стараясь быть в этот момент подальше от автора креативной идеи.
- Балет, значит… - задумчиво процедил слова через плотно стоящие фарфоровые зубы спонсор, - Свежо, свежо.
- Балета у нас еще не было?
Директор дернулся как одесский бычок на крючке у рыбачки-Сони, и отрицательно помотал, ставшей тяжелой, головой.
- А что? Мне нравится. Сколько стоит?
Борясь с охватившим его окоченением, директор, тем не менее, принялся неожиданно бодро перечислять:
- Вы же понимаете, что над креативом проекта работала целая группа наших лучших специалистов. Это, как говорится – раз. Две студии, оборудование, питание…
- Шахматисты чай с сахаром пьют. Много…, - помог Пурыкин.
- Тренеры, операторы…, - не унимался директор
- А боксерам коктейль нужен… этот… протеиновый! – блеснул эрудицией Пурыкин, и замер от собственной смелости.
- Свет, звук, режиссура. Это как говорится –  пять и шесть...
- Лимонов что ли?
От спокойствия спонсора, произносящего такую сумму, в карманах протяжно завыло.
- Ну, там еще костюмы…
- Ты мне на листике набросай, а я посмотрю.
Спонсор чуть подался вперед к автору идеи:
- Х-х-хых, и не скажешь, что такая голова… Когда начнем?
Пурыкин сделал губами несколько движений, ну почти как гуппи в директорском аквариуме, отчего надулся и сразу лопнул пузырек слюны. Слов не получалось.
- Так это, как только будет на что начинать, так сразу и начнем. У нас уже и наработки есть. Ведь так? – директор тоже посмотрел на Ефрема.
Пурыкин растопырил пальцы и сделал неопределенный жест руками, могущий означать пропасть смыслов от «да откуда им взяться!?» до «да у нас этих наработок – пруд и маленькая тележка!». Потом на всякий случай пошлепал ладонью пустой ежедневник.
Премия, еще недавно растекавшаяся тонкой пленкой сметаны по тарелке борща, материализовалась в сознании Пурыкина в большой кус мяса. Тут ведь что главное? Главное мыслить креативно.