Об индейцах-тлинкитах

Из книги "Динамика пространства и время"

 Для индейских племён Северной Америки, где в межплеменной борьбе и межэтнической конкуренции за ресурсы среды выживал сильнейший, реципрокные взаимоотношения было еще важнее чем для мирных островных этносов, так как индейцы в динамике межэтнического бытия выживали и торговали (хотя пока и без денег), и воевали, частично убивая врагов с целью усмирения духов, а частично захватывая в плен, то есть рабство, потом заставляя работать, и убивали уже рабов в качестве жертвоприношения, и продавали рабов.

 Для такого общества быстро растущего изобилия, накапливающего запас внетоварных излишков накопления, "сброс" энтропического продукта (каковым была несоразмеренность с трудом продуктом экономики и эномической ценности в коллективном теле-сознании) являлся жизненной необходимостью.
 Вот почему главная теономическая ценность реципрокности, отличающая ее от технологического маржинализма техногенного общества - отдавать, а не брать.

 Это значит также, что реципрокная экономика во времена магического отношения людей к миру в  родо-племенном обществе (а именно оно и лежит в основе современного Моссу тела-сознания человечества, потому в нем периодически проявлено при рекапитуляции архетипов общественного тела-сознания в подлинную реальность) применяла почти религиозные принципы бескорыстия, уравновешивающие эго-центростремительные тенденции социальных культур.

 Отсюда особое внимание М. Мосса к верованиям нативных этносов, то есть культуры духов (между потусторонними духами и духами - силами природы связь устанавливала система тотемов) на переходе к стадии политеизма, как высшему выражению их культур, начиная с времен родо-племенного общества, когда процветали тотемный пантеизм и магический шаманизм, и его острый интерес к соответственно реципрокной экономике (а значит, как мы понимаем, и теономике) тех же архаических обществ.

 Известные в его время теории Мосс использовал для формирования собственной модели реципрокности, как важной части своей теории денег.
 Это были и фантазийная, но вовсе не лишенная ценных наблюдений теория верований и мифов Э. Фрэзера, опубликованная в конце ХIХ века, и социальная теория его родного дяди Э. Дюркгейма, который его долгое время опекал и с которым некоторый период времени даже плодотворно работал по изучению социологии мифов и религий. Это, конечно исследования в прошлом веке Ф. Боасом в северо-западной Канаде племени квакиутль, практиковавшего обычей "потлач", и модель реципрокности "кула-ринг" Б. Малиновского.

 Это и другие похожие работы того периода, когда "полевая" антропология была в состоянии своего расцвета Заметим, что использованные нами замечательные исследования жизни и обычаев у тлинкитов, включая и "потлач", оставили российские (а затем и советские по их следам) этнографы благодаря материалу наблюдений, полученному во времена "Русской Америки" на островах Охотского моря и в Аляске, где российскому сообществу приходилось и смертельно воевать, и торговать с тлинкитами (которых в просторечье называли "каложами").

 Научное наследие прошлого в различных областях наук, включая и психологию, использовалось М. Моссом творчески, так что в итоге он создал свою модель реципрокности, которую следует понимать только как прелюдию к его оригинальной теории происхождения денег и денежного атрибута.
 М. Мосс, как уже было сказано, не ограничивал свою мысль ни в геопространстве, где он широко использовал сравнительные методы, ни во времени, обращаясь к истории разных цивилизаций.

 Как убедительно доказала советская школа этнологии Гумилева, главное отличие этой науки от этнографии - историчность. Но в истории этносов Гумилева меньше всего интересовала их экономика и больше всего интересовал этногенез с точки зрения развития биосферы и преврашения рельефно-климатического-биотического архетипа геопространства при этногенезах в этно-ландшафтный архетип Земли, который он называет этносферой (потому в центре его интереса не только этническая история, но и историческая география)

 М. Мосс в этом отношении является в отношении к нему антитезисом. Как показывает этнология Мосса, её самое эффективное оружие: исторический дискурс, соизмеряющий смысл прошлого со смыслом будущего, который всегда проявлен в настоящем. А настоящее этноса как мировоззрение возникает в пространстве понимания, рождаемом в производственном социуме при возникновении продукта экономики, необходимой актуальному поколению этноса-народа для добывания блага жизни.

 Закономерно, что у Мосса, хотя он считает обычай реципрокности типа "потлач" стадией естественного развития множества мировых обществ и присущих им экономических систем, наиболее плодотворными оказались этнологческие исследования реципрокности у индейцев Северной Америки (Аляски и Северо-Западной Канады на побережье Тихого океана)
 Такие племена есть агарарные нативные этносы с присваивающей экономикой, длительное время, до прихода европейцев, изолированные от действия мировой истории, но не от взаимного действия различных этносов-племён, между собой ведущих натуральный обмен (безденежный обмен товарами) и войны с захватом пленных-рабов (в отличии от мирных аборигенов архипелага Массим в Новой Гвинее, представителей одного этноса, но его разных социумов, жизнь которых на удаленных островах изучалась этнографом Б. Малиновским)

 Рассмотрим же внтуриплеменной обычай "потлач", подробно проанализированный М. Моссом, оставив без внимания его главы, посвященные сходным с потлачем реципрокным обычаям у племен Меланезии и Тробрианских островов и перейдя к традицям индейцев Северной Америки.

 Прежде всего, нам важно понять, что торгующее и враждующее (так что экономика воспринималась как часть войны. а война - как вид экономики, с элементами сословного рабства) сообщество этносов-племен североамериканских индейцев - цивилизация по преимуществу океанская и речная, но с явными элементами также лесной, намного сложнее по богатству своего рельефно-климатического-биотического этно-ландшафта чем островные этносы, которым этнографы и этнологи, включая Б. Малиновского и самого М. Мосса ранее уделяли самое пристальное внимание.

 Это сообщество, где заметно многообразие видов деятельности, хотя это пока еще присваивающая аграрная экономика (основой вид добычи пищи - рыбная ловля, вспомогательные: ловля речного и лесного зверя, использование меха и рогов коз, собирательство плодов леса), где у племён до прихода на Аляску и в Канаду европейцев не было двух важнейших видов преображающей ландшафт экономики: земледелия с выращиванием злаков на поля и соответственно скотоводства и коневодства

 Тем не менее, и длительный этногенез этносов на своих месторазвитиях (без фазы местАразвития) по полном годовом цикле экономики четырех времен года в хозяйственной деятельности (на островах тропиков, как известно, таких циклов только два: влажная зима и жаркое засушливое лето), давала возможность индейским племенам-этносам на стадии родо-племенного общества, сравнительно с экономикой закрытых островных цивилизаций, обилие видов хозяйствования.
 А это значит: развития средства производства, требующих немалого умения, профессионализма, то есть передачи профессиональных традиций по роду деятельности, и знаний, и навыков, и искусных ремёсел, включая обработку природной меди и метеоритного железа (плавления металлов такая цивилизация ещё не знает, это соответствует следующим стадиям развития общественного тела-сознания, уровню развития производительных сил и технологий преображения природы присущим этносам Евразии), а потому развития наряду с этическими и явно выраженных эстетических представлений о мире, соответствующего богатства фольклора, развития фантазии и более высокой способности к абстрактизации ума чем у островных аборигенов.
 
 Итак, как у зрелой цивилизации Евразии, затем распространившей себя по всему миру, включая и "колыбель человечества" - Африку здесь соответственно по мере повышения уровня производительных сил социума повышался и уровень этнической культуры, который соответствовал в мировоззрении этноса особого рода новому мировоззрению, которое соответствует двум факторам бытия таких этносов как двум факторам отображения управляемой извне двуединой реальности Земли (взаимопроникновения подлинной и описательной реальности):

 - расселение каждого этноса и его социумов в геопространстве подлинной реальности кормящих этно-ландшафтных архетипов всего сообщества племен Северной-западной Америки и каждого племени в его угодьях, где реализуется хозяйствование в природной среде, которая возобновляет свои ресурсы в определённом ритме, с которым следует синхронизоваться размножению себя этносу и его производственным социумам, так чтобы и рабочих рук было достаточно для частного и коллективного производства и войны, и с ним соответственно должно быть соизмерено потребление, регулируемое этнической культурой (физическая дискретная матрица Земли, где расселение носит социальный и этнический характер, образуя в этно-ландшафте как бы атомно-молекулярную структуру геоконтуров, вмещающих друг друга (у тлинкитов это: ареал обитания этноса- куаны-отдельные поселения- отдельные дома в поселении)

- строение и распространение в пределах этно-ландшафта племени вмещенных в указанные геоконтуры контейнеров пространства-времени физической метрики материальной матрицы тела-сознания этноса-племени, представляющее собой родоплеменную структуру понятий и представлений, согласно которым люди группировались и подчинялись действию архетипов описательной реальности в эпистеме веры, культуры и знаний, в том числе необходимых хозяйствованию, своего племени, и это структура этноса, племени и родовых групп, соответствующая социально-гендерным связям в обществе, соответственно чему строятся структуры обоих родовых линий (матрилинейной: линиджи и авунолокальной: сублиниджи), иерархия мужской элиты, владеющей единицами хозяйствования в своём геопространственном контуре (домохозяйствами) и таже иерархия административной элиты, управлявшей куанами (администартивно-территориальными областями) и отдельными поселениями, и жреческой элиты (шаманы)

 У тлинкитов такая структура контейнеров описывается как: племя - его две экзогамные фратрии-роды каждой фратрии, ниже матрилейные линиджи, еще ниже авунолокальные сублиниджи, которые возглавляют мужчины - главы домохозяйств, передающие свои хозяйства причем не старшему сыну (сыновья уходят к дядям), а старшему племяннику ("авункулокальность"), тогда как дочери покидают свою семьи при браке и переходят в другую фратрию (так племя на всех уровнях "зашнуровано" кровными связями)

 Таким образом, хотя монадой общественного тела-сознания выступает род, но самое нижнее звено этой "пирамиды" выступало основным социумом, производившим продукт хозяйствования и войн и для себя, и на товарное производства, и для того, чтобы излишки эффективных хозяйств подлежали раздаче на "потлачах", которые регулировали и экономическую (культура производства) и этническую жизнь в обществе, определяя порядок престижа, чести, харизматичности избранных социальных и общественных "ячеек", отдельных представителей знати и вождей

 Уровнь абстрактизации коллективного ума в таком обществе настолько высок, что теономичекие ценности нет особей необходимости воплощать в сакральные предметы как в "кула-ринге", они уже заменены сакральными понятиями для риторики, весьма развитой в таком обществе, где также был весьма силен дух соперничества, соответствующий сложно разветвлённой структуре социальных элит (анагонизм)

 Верования таких племен естественно отображали необходимое всей этой сложно взаимодействующей структуре матриц и взаимно управляемых машин (в квалитативные периоды параллельно управляемых) мировоззрение: это культ духов природы (подлинной реальности) и потусторонних духов из мира, куда уходят люди после смерти и где якобы обитают таинственные магические основатели отдельных родов (основная монада родо-племенного общества).
 Отсюда и типичный для всего уклада веры и жизни, экономики и войны индейцев культ загробной жизни, культ духов дружественных или враждебных (первых надо умилостивлять, других же покорять своей магией), культ самой смерти, но не противопоставленный культу жизни, а как бы слитый с ним в понимании таинственной культ предков, влияющих на настоящее членов этноса, что являлось уже прообразом посмертного бытия человека.

 Этот двойной мир представлений порождает такой феномен верований как тотемизм коллективного тела-сознания этноса ("духи-предки" и "боги" таинственного мира описательной реальности были эпистемическими архетипами общественного тела-сознания каждого этноса, в период рекапитуляции действительно существенно влиявшими на их бытие), с раздачей тотемов отдельным родам, шаманизм отдельного социума, ответственного за общение с предками-духами и "великими богами природы (как видим, в таких этносах уже вполне заметен переход к политеизму, причем отчасти уже и антропоморфному)

 Приведенные выше соображения приводят нас к необходимости, прежде чем мы рассмотрим реципрокную экономику, реализуемую во всем укладе быта, образа жизни и мыслей индейцев, не только хозяйствования, и даже культурного, фольклора - обычаев отдыха индейцев, сперва подробно остановиться на двух темах, на примере тлинкитов - одного из самых многочисленных и успешных как в хозяйстве, так и войнах, племён Северо-Западной Америки (к счастью, этнография именно того племени была самым подробным образом исследована российскими этнографами в Русской Америке, на Аляске)

 1. Две структуры пространства-времени расселений в дискретной физической матрице: энто-ландшафтом архетипе геопространства - дискретная физическая матрица (1.1) и социально-гендерных градаций (1.2) в пространстве-времени дискретной физической метрики материального тела-сознания этноса тлинкитов и его социумов

 2. Структура верования тлинкитов, включая и проявленное на нижнем, "земном" уровне тела-сознания социумов магическое мировоззрение: фетишизм, анимизм, тотемизм, и шаманизм, и затем проявленное на уровне "небесных зон" общение с "богами"-архетипами общественного тела-сознания этноса (племени тлинкитов)

 3. Соответствующая верованиям система обычаев и понятий племенной реципрокности как структуры кредитования: долга-отдачи долга и товарно-товарная экономика с переходом в стадию относительного денежного эквивалента для экономических ценностей, а для ранжирования ценностей теономических действует система потлачей, где в формировании иерархии социальных элит и их престижного потребления постоянно происходит упорная борьба с излишками накапливаемого энтропического продукта экономики

 1.1 Структура взаимно вмещающих и вмещаемх физических контуров в подлинной реальности геопространства - этно-ландшафтного архетипа расселение индейцев тлинкитов

 1.1.1 Местоположение ареала тлинктитов географическое-биосферной и этно-ландшфтное (среди других племен северо-западных индейцев) в физической матрице пространства-времени тихоокеанского Северо-Запада американского материка по мере этногенеза индейцев

 Страна тлинкитов в таком виде, как она постепенно сформировалась при миграции тлинкитов из юго-восточного направления на север-запад к Тихому океану, при ассимиляции автохтонного к тому моменту населения (атапаски и эяки), и была отвоёвана у воинственных соседей, представляла собой сравнительно узкую территорию, вытянутую у океанского берега и включающую в себя поистине природную драгоценность для всех племён: устья рек, куда посезонно и обильно заходили на нерест ценнейшие виды океанических рыб.
 Об этой территории этнографы сообщают следующее:

 "К концу XVIII в., а именно к этому времени относится начало регулярных контактов, индейцы тлинкиты занимали полосу побережья Юго-Восточной Аляски от залива Портленд-Канал (55° с.ш.) на юге до залива Якутат (60°с.ш.) на севере с прилегающими к побережью скалистыми островами архипелага Александра.
 Материковое побережье и гранитные берега островов сплошь изрезаны фиордами и заливами, и только от прол. Кросс-Саунд до Якутата прибрежная полоса относительно ровная: ее прерывают лишь две довольно крупные бухты — Льтуа и Айси-Бэй. Мощные хребты Скалистых гор с белыми шапками вечных снегов отделяли “страну тлинкитов от
внутренних районов материка."

 А вот что мы узнаем о климате и биологических ресурсах региона, поистине богатейших для жизни:

 "Тихий океан, который был естественной западной границей территории тлинкитов, и особенно теплое Аляскинское течение смягчали суровый климат этих северных мест. Самая низкая температура здесь в январе
обычно около 0 ° С, хотя случаются и кратковременные морозы — до - 2 0 ° С. Теплее всего в августе, когда
среднесуточная температура составляет около 13° С.
 Близость океана способствует высокой влажности: среднегодовое количество осадков достигает 2000 — 3000 мм. Наиболее дождливый месяц — октябрь, ясная же погода характерна для июля.

 Мягкий и влажный климат, теплое морское течение способствовали богатству и разнообразию растительного
и животного мира Юго-Восточной Аляски и омывающих ее вод. Побережье материка и островов, даже скалы и
горы почти до самых вершин покрыты пышной растительностью с преобладанием хвойных пород. Здесь растут
ель, кедр, лиственница, хемлок и сосна. Широколиственные представлены в основном ольхой, ивой и различными
кустарниками.
 В сумрачных влажных лесах в изобилии водятся различные животные: олени, медведи, волки, горные бараны, выдры, пушные животные и т.д.
 Из птиц здесь обитают вороны, белоголовые орлы, чайки, утки, гуси и другие, а летом сюда залетают даже колибри.

 Море побережья богато различными видами рыб и морских млекопитающих: тюленей, каланов, китов и др.
 С марта по октябрь в прибрежные воды и реки Аляски заходят на нерест многочисленные косяки ценных промысловых рыб: сельди, рыбы-свечи (эулахона) и лососевых."

 Не удивительно, что в такой благодатный край, чье освоение только начали автохтоны, устремились полукочевые этносы-завоеватели.

 При расселении этносов-племён тлинкиты оказались зажаты между небольшим и небогатым племенем эяков на свере, и на юге двумя практически не менее развитыми экономически и в этно-культуре племенами хайда и цимшиан.
 Эти два наиболее преуспевающих в добывающей экономике, но и в ремёслах, и военных успехах племени, тлитнкиты считали до известной степени равными себя.
 Экономическое преуспеяние всех трёх племён (тлинкитов, хайда и цимшиан), но также и ряда других, причастных к такому источнику, было связано с тем, что это племена оседлых рыболовов, черпавших свои главные ресурсы - сокровища из гигантского источника природных благ - Тихого океана. И прежде всего, таких в массовом порядке восполняющих свои ресурсы драгоценностей пищи как рыбы.

 Разумеется, в определенные сезоны хозяйствования племена занимались также охотой на морского зверя (ресурсы которого далеко не так быстро восполняются как рыбные), и собирательством плодов леса, и охотой на лесных птиц и зверей, особенно, когда ценилась пушнина.
 Но такие ресурсы природных сред не могли стать основными при демографическом росте племён, так как их легко было истощить. Тем более, при интенсивной охоте на продажу. С природными богатствами суши так и происходило, и особенно, когда в эти поистине изобильные края пришли российские, американские, и другие завоеватели, создавшие ажиотажный спрос на пушнину.

 1.1.2 Пространственно-временная структура географических областей расселения и составлявших их куанов (местностей, состоящих из отдельных общин-селений).

 Проанализируем расселение внутриплеменное по принципу пространства-времени, то есть географически-историческое:
С этнографической точки зрения в племени тлинкитов уже в прошлом веке можно было выделить четыре главные группы:

 - к одной относились южные (береговые) тлинкиты
 Южные тлинкиты занимали побережье материка с прилегающими островами от Портленд-Канала на юге до
проливов Фредерик и Читам на севере.

 - к другой — северные (также береговые)
 К северу от этой границы до залива Льтуа жили северные тлинкиты.

 Группа горизонтальных расселений по линии запад-восток

 - к третьей — тлинкиты залива Аляска
В районе Якутата и Драй Бэй к концу XVIII в. сложились общины тлинкитов залива Аляска,

 - последнюю группу составляли внутриматериковые тлинкиты, сформированные уже позднее в XIX в., в верховьях рек Таку и Юкона сформировались две современные общины внутриматериковых тлинкитов

 Далее каждую географическую область страны тлинкитов характеризовала своя структура так называемых куанов. Слово "куан" на местном языке, по-видимому, означает "место", "местность", "тамошность".
 Мы же, учитывая также мнения энтографов, рассматриваем куан как некий союз поселений (структурно куан состоит из двух до, максимум, четырёх поселений, но количество их может сократиться до одного, а некоторые куаны исчезают, что и произошло с двумя куанами тлинкитов)
 Образование таких союзов поселений в кормящем этно-ландшафтном архетипе страны тлинкитов есть конечно результат действия этно-культурных и социо-культурных процессов в теле-сознании родо-племенного этноса по мере его:

  - экономической эволюции: совершенствования орудий труда и его методов, развития ремёсел, повышения производительных сил и кооперации во все более сложных структурах разделенного труда, что требует многоуровневой организации действующих в экономике звеньев.
 При каждом "скачке" качественного повышения уровня производительных сил и качества в распределении труда в социумах, что происходит неравномерно во времени для различных производительных социумов в этноса, по отношению к нему функциональных, в тел-сознании социума также "скачком" повышается энтропия системы, что нарушает баланс в двойном информационном коде управления и требует от тела-сознания этноса, его эпистемы потребления компенсации этой энтропии извне.

  Как правило, генезис нравственной культуры этноса не успевает за "быстрым продуктом" такого процесса, меняющего мораль труда гордого своим успехом, героизмом своих достижений, своей резко возросшей долей в общем процветании социума, поэтому за скачком экономики в этносе следует спад культуры потребления, а за ней и спад самой производящей экономики, когда количество потребителей в теономическом процессе социальной энергии тела-сознания обществ (клиентов) растет быстрее количества производителей (серверов).

 Периодически неизбежные периоды инволюции в культуре тела-сознания племён в таких двойных кризисах порождают в межплеменного бытии индейцев те кровавые войны с захватом пленных-рабов (они становятся одним из товаром на племенном рынке, а также "вещами для уничтожения"), которые сопровождаются также инволюцией магико-пантеического и политеического тела-сознания туземцев, и повышает социальную роль шаманов: "борьба духов" требует человеческих жертв, а это болезни и нападения, и вовлекает племена в их усобицы, когда "своих" духов стараются задобрить, а "чужих" духов покорить и лишить силы.

 Далее мы как раз и укажем этот второй фактор этнической динамики:

 -  культургенеза, развития верований и соответственного фольклора, обрядов и обычаев мирного и военного времён (составляющие месторазвития этноса - первой фазы этногенеза)

 1.1.3 В четырёх-координатной сетке по принципу атомно-молекулярной структуры два типа размещения куанов северно-южных географических областей: вертикальная южно-северная (этно-культурная) и горизональная западно-восточная (расселение по социально-производственному, профессиональному признаку)

 Структурируем и проанализируем атомно-молекулярный принцип расположения куанов, рассматривая только южные и северные береговые (так как западные-залива Аляска и восточные-внутриматериковые составляют свою горизонтальную структуру расселений) в сетке четырёх координат: горизонтальная ось запад-восток и вертикальная север-юг. Оси такой сети следует располагать, конечно не географически, не по меридианам и параллелям, но вертикальная ось параллельна вытянутой линии ареала - страны тлинкитов, то есть наклонена в отношении географической сети координат как и сама страна тлинкитов своей западной частью расположена вдоль тихоокеанского берега Аляски и северо-западной Канады
 Тогда мы получаем следующую пространственную структуру (названия куанов в три слоя расселений):

 Север

1 береговой запад. Хуна, Ситка
2 между западом и востоком. Чиликат, Аук, Хицнуву
3 восток. Таку

 Юг

1 береговой запад. Хенья
2.между западом и востоком. Хенья, Кейк
3.восток. Стикин, Тонгас, Санья

 Выскажем следующую гипотезу, которая может оказаться существенной в дальнейшем при комплексном причинном анализе вмещающих физических геоконтуров (структуры куанов) и вмещенных контейнеров физической дискретной метрики материальной матрицы тела-сознания родо-племенного этноса индейцев:

 А) Отметим принцип северо-южной структуризации куанов, то есть определения негласных взаимных границ, у которых не было узнаваемых межей, но каждый индеец знал и мог в точности сказать, какому куану принадлежит данная часть его страны.
 А кроме того, крайне важно, что право распоряжаться ресурсами кормящего ареала в пределах куана принадлежало главе знатнейшего рода в селениях данного куана, который руководствовался экономически-социальным правом, связанным с иерархией родов и знатнейших линиджей в селениях. Такая иерархия становилась следствием управления архетипами веры и знания, распределявшими элитарные (их занимала знать) и подчиненные положения на "социальной лестнице" в ячейках тела-сознания этноса.

 В конечном итоге это сублиниджи-домохозяйства. Именно результаты их производительно-обменной деятельности, их преумножения количества работающих (или же сокращения) их баланс производства и потребления определял благосостояние производственного социума, то есть либо динамику эволюции, когда суммарная энтропия материальной информации тела-сознания производственного социума снижается, или противоположную динамику инволюции.
 В соревновании родов при этом распределение престижа, а это и право на ресурсы среды, согласно динамичному, зависимому от экономического успеха или неуспеха, рангу престижа и чести сублиниджей, а значит, в конечном итоге линиджей и родов.
 Способом регулировки таких взаимоотношений как раз и выступала система взаимных потлачей: кто больше отдал родственникам, соседям, другим племенам, как правило, в долг, а значит, получит от них взамен еще больше в будущем, или уничтожил (это недаримые излишки), тот не боится разорения, потому что умеет добыть ресурсы жизни, тот и ставит себя на социальной "лестнице" выше остальных (ведь он даёт другим имущество, и другие ему за это обязаны и почитанием, и необходимостью вернуть долг)

 Этот "вертикальный", иначе говоря, "молекулярный" принцип, укорененный в пространстве-времени энерго-информационной структуры геопространственных контуров физической матрицы, в распределении ресурсов кормящего этно-ландшафтного архетипа геопространства, мы называем экономически обоснованным способом социального расселения.
 Такое расселение происходит постепенно во времени этногенеза, проявляя свои доминанты, согласно принципу распределения ресурсов кормящего ареала хозяйствования, которые используются и перерабатываются для потребления, хранения и перераспределения производящими социумами.
 А главным ресурсом, основой благосостояния при взаимной торговле оседлых рыболовов тлинкитов, также как племен хайда и цимшиан, был океан и реки, куда заходили на нерест ценные породы океанских рыб.

Б) Другой способ расселения: "горизонтальный", западно-восточный, определяющий тройную структуру "слоёв", по которым куаны вытягивались в своей части страны с севера на юг, мы называем "атомарным".

 Такое расселение соответствует распределению в пространстве-времени физической матрицы ареала контейнеров пространства-времени физической метрики в материальной матрице времени-пространства: теле-сознании племен -  Эта физическая, номотетически организованная метрика есть градация в каждом племени индейцев фратрий, родов, линиджей и сублиниджей (ничего подобного мы не найдём у автохтонов-эскимосов, которые не являются результатом синтеза между автохтонами и полукочевым ассимилирующим их, более этнически развитыми племенем)

 Как мы знаем, контур физической матрицы вмещает контейнер материальной матрицы, и причём исторически: по мере формирования страны это происходит синхронно ввиду одновременности самого управления двуединой реальностью Земли (машин управления физической и материальной матриц-реальностей), и в данном случае это контейнер тела-сознания каждой материальной матрицы в "ячейке" общества
 Контур "молекулы" - дискретной части физической матрицы (а мы знаем что консолидирует динамику таких молекул, интегрируя их структуры, образуя идеографическую форму, материальная машина времени-пространства физической реальности) вмещают свои "атомы" (и мы знаем, что дифференцирует такие "атомы", выделяя их как отдельные контейнеры со своим осным хроносом, из структуры коллективного отождествления (которое осуществляется в неразрывном контуре времени пространства): физическая машины пространства-времени коллективного тела-сознания людей

 И если это так, то:
 
- дом одного селения и те угодья, которыми владеет домохозяйство, и та доля имущества коллективного хозяйства, которая ему принадлежит согласно принципу разделения труда, вмещает тело-сознание домохозяйства
- селение одного куана вмещает тела-сознания отдельных родов (которые принадлежат, как правило, двум смежным, роднящимся фратриям)
- куан одной географической области вмещает насквозь породняющиеся тела-сознания фратрий племени (фратрия же есть союз родов)

 1.2 Физическая дискретная структура пространства-времени контейнеров в описательной реальности тела-сознания племени тлинкитов (контейнеры вмещены в физические контуры подлинной реальности)

 Построим эту схему таким образом, подразумевая иерархию сверху вниз: племя - экзогамные фратрии (две на юге и одна на севере)- роды-матрилинейные линиджи - вирилокальные локальные сублиниджи (главы домохозяйств: старейшины-мужчины, они же владельцы имущества, источники связанной с ним власти)
 Рассмотрим теперь каждый таксон, описывающий контейнер физической метрики в теле-сознании этноса, по отдельности:

 Фратрии

 У тлинкитов было три фратрии, посвященные каждая соответствующему тотему: Волка и Ворона, а также Орла.
 Каждый род племени отождествлял себя с одной из этих фратрий, подчиняясь строгому закону экзогамии: девушки или юноша рода, принадлежавшего к определённой фратрии могли образовать брачные связи и семьи только с представителем рода, входящего в другую фратрию. Брак внутри фратрии был запрещён под страхом смерти

 Прежде всего, нам важно понять онтологический смысл, который имела фратрия именно у нативных племён, чьё хозяйствование было еще по существу добывающим, крайне зависимые от темпа воспроизводства ресурсов окружающей их природной средой, и соответствующие социально-гендерные связи формировались в период природных культов, веры в природных и потусторонних духов, то есть период тотемизма и шаманизма, возникавшие на уровне "земных" зон коллективного тела-сознания социумов, хотя уже постепенно достигающие стадии политеизма: появлялись Великие Боги природных стихий - символы племенных архетипов общественного тела-сознания на уровне "небесных зон" общественного тела-сознания этноса.

 Тотем фратрии есть образ природной стихии, как самой по себе (природные материалы, циклические или неожиданные явления природы, растения, насекомые, животные), так и отображенной, то есть в образе животного, становящегося тотемом, или миксатропическом образе животного-человека, или уже в образе человека-героя (мифического предка племени, фратрии, рода) в теле-сознании племени, имеющего синтетическую природу:
 Такое племя возникало, проходя этногенез в своём месторазвитии, в результате слияния племён-социумов, обладавших различным опытом добывания средств жизни в одной из трех природных сред, где есть необходимые материалы (например, обсидан, кремний, природная медь, метеоритное железо, соль), где созревают растения, дающие материал древесины и полезные плоды, обитают и сражаются между собой насекомые и животные, необходимые жизни человека: мясо и природное молоко, рог, кость, пух, шкуры и пушнина, шерсть, то есть разнообразные минеральные дары природы, растительные или животные материалы для приготовления вкусной пищи, ткачества, изготовления одежы, обуви, домашнего убранства и ритуальных предметов, плетения, резьбы, изготовления каноэ, обработки металлов и других материалов для изготовления орудий для охоты, ловли рыб и других обитателей океана, средств войны, где действуют источники пресной воды.
 Эти среды: земля, вода, воздух и объединяющий их элемент огонь - энергия (к моменту своей миграции на побережье Тихого океана тлинкиты, по-видимому, уже знали о четырех стихиях природы, и почитали как магическое число "четыре", совпадающее и с количеством сторон света и сезонов года)

 Можно предположить, что этнос тлинкитов уже прошел свой этногенез до миграции на тихоокеанское побережье, а здесь он дополнил опыт освоения в охоте и собирательстве (отметим, что главным источником благ была именно охота - занятие мужчин) двух сред: "земля" и "воздух" средой "вода", где именно "вода" (океана и рек) стала для него основным источником природных благ (хотя и не единственным, прежние также сохранились)
 Наименования тотемов у фратрий, обозначающее птиц и зверя, наводит на именно такую мысль.
 Возможно, образ каждого тотема принадлежал первичным племенам - этническим платформам, которые охотились на птиц и зверей трёх сред обитания. Верования их, коль скоро общением таких племён, обладавших разным опытом освоения природных сред, разными верованиями, различными орудиями труда, управлял из будущего уже архетип единого племени, должны были способствовать объединению таких племён на основе социально-гендерных связей.
 Поэтому у формировавшегося племени возникали роды, отождествлявшие себя с фратриями трёх тотемов, и экзогамия была им необходима для "сшивания" племён взаимно-родственными связями, так как родство нигде так не объединяет людей опытом первичных чувственных переживаний как в семьях.
 
 И моногамные семьи были свойственны уже тлинкитам, хотя они широко практиковали также многоженство браков между родственниками (не фратриальными), но брак - явление социальное и имущественное, он есть только форма для семьи, которую объединяет чувство между мужем и женой, чувства родителей к детям и детей к родителям.
 В селениях тлинкитов, чья экономика была изначально разделена на принадлежащие сублиниджам домохозяйства - этот прообраз фермерских хозяйств, все группы, начиная от фратрий, две из которых могли присутствовать в селении (иначе женихов и невест, к тому же, равного социального статуса, следовало искать в других селениях или даже куанах), до родов, линиджей и сублиниджей, были крепко "сшиты" прямыми и перекрестными родственными связями.
 И тем не менее, эти родовые связи неизбежно разлагались социально-имущественными различиями (знать, включая вождя и его родственников, и простолюдины, не говоря уже о рабах), которые с увеличением производительности отдельных домохозяйств, конкурировавших между собой, только углублялись. В результат одни линиджи разорялись и исчезали, зато другие могли стать основой нового и успешного, престижного рода.

 Этот процесс не могла остановить практика потлачей - раздачи имущества, хотя ею осуществлялась борьба с нищетой, но эта раздача чаще всего была просто дачей в долг, рассрочкой, которая делала бедных еще беднее, а богачей еще богаче - если конечно их богатство было основано не на принципе накопления имущества. Его как раз и разрушал обычай потлача, превращая сам принцип накопления в средство отдать как можно больше в обмен на престиж и в расчете на будущую отдачу, которая как раз престижем и гарантировалась.

 Итак, товарная экономика, регулируемая экономическими и теономическими ценностями, богатых на ресурсы среды тлинкитов строилась а на принципе производительной экономики, вовремя снимающей излишки товарного производства, что для тлинкитов значило: эффективной добычи природных ресурсов среды, которой мог только повредить "мёртвый капитал" (человек общества, где не действовал вектор устремления к познанию, к изменению природы, к творческом преображению себя и мира, если он накопил имущество, имел достаточно экономических ценностей, лишался стимула к физической работе и умственному труду)

 Итак, фратрия есть образ-тотем материальной матрицы тела-сознания этноса, который отображается в теле-сознании рода, отождествляющего себя таким образом с данной фратрией.
 Гораздо более сложной онтологической структурой является род.

Род

 Род есть уже группа людей с коллективным опытом совместного проживания, то есть онтологически триединая реальность, будучи крупнейшей единицей управления для причинного тела этноса над причинным телом рода.

 Какова характерная особенность рода тлинкитов, принципиально отличающая его от фратрии?
 Фратрии - образы древних этносов, основателей актуального племени, давно не воплощенные в физической матрице, не обретающего опыта подлинной реальности, и лишь создающие в описательной реальности основу морально-нравственных категорий отношения ко внутреннему миру человека, а также этико-эстетических категорий по отношению к миру внешнему. Вот почему фратрии прямо влияют на расселение актуального племени в геопространстве, причем именно в расположении куанов (характерных своим этно-ландшафтом местностей, которые также можно назвать "малыми родинами")
 
 Фратрии - есть образы геопространства древних племен, имевшие свои характерные местности - ареалы обитания, который проявляется и в рассердоточенном расселении людей актуального племени по отдельным куанам, что мы и анализировали выше:
 Куаны тлинкитов в их вытянутой по вертикали стране расположены один за другим узкими линиями, тянущимися с севера на юг (это социальное расселение). Три узкие линии расположения куанов (этнические расселения) рассредоточены с запада на восток, так что западная линия вплотную примыкает к океану и входит в него: это острова архипелага Александра, часть острова Баранова, это прибрежные мысы и фьорды, а восточная часть примыкает к горным и лесистым районам внутреннего материка. Таким образом, этнические группы осваивает каждая свой, присущий своему способу потребления, её этико-эстетическим нормам, этно-ландшафт (рельефно-климатический-биотический)

 И если фратрии - образы древних этносов направляют формирование структуры куанов, то род есть часть актуального этноса, представляющая собой производственный социум, а он концентрируется в одном контуре геопространства. Таким образом, род полностью представлен в пределах одного селения (где он делится на матрилинейные линиджи, а линиджи состоят из авунолокальных сублиниджей - домохозяйств)
 Фратрии экзогамны, а это значит, что в пределах одного селения совместно живут, как правило, не более чем два рода из двух разных фратрий, между собой роднящиеся.
 Действительно, если домохозяйство может содержать в себе 50 человек (и редко больше), то линидж - в лучшем случае 150-300, род - 400-500, а селения лишь самые успешные могли содержать до тысячи человек.

 Итак - род есть, в отличие от экзогамной фратрии, группа людей, тесно связанных родственными связями, причем межпоколенными (в актуальной связи семья: муж и жена соединяет всегда два разнофрактриальных рода)
 И при том, в отличие от фратрии, которая как совокупность родов по селениям рассредоточена, род вмещен в свой контур геопространства, свой этно-ландшафтный архетип, где и осуществляется хозяйственная деятельность рода в его социумах, строится единство коллективного жизненного опыта, структуры ценностей и структуры антиценностей, один календарь радостей и бед, оценок добра и зла, на базе оценочности и понятийность, а значит и язык как физическая структура значимостей в сочетании пространств понимания людей.

 Род также обладает и своим действующим активным тотемом, которым и управляется в периоды квантитативных эволюций.
 Род есть именно в этом смысле производственный социум как единая энерго-информационная сервер-клиентская сеть коллективного тела-сознания, где в индивидуальных тела-сознаниях людей производятся и в коллективном теле-сознания распространяются и потребляются заряженные эмоциональной энергией вещи первого рода (описания универсума), причем крайне важно, что такая сеть сосредоточена в едином контуре геопространства физической матрицы, которая характеризуется вполне определенным потенциалом земной энерго-информации (это селение, где хозяйствующие и накапливающие имущество социумы рассредоточены по отдельным домам)
 При этом физическое тело каждого члена социальной группы, являющейся родом по своей идентификации, которую как некое имя, обозначающее сущность, фиксирует тело-сознание социума, содержит в себе родовые линии психосоматического архетипа, укореняемые в энергетике геопространственного контура.

 Так формируется двуединство земного тела социума как отображения этнического образа: дискретного физического тела и перманентного тела-сознания. Именно такое единство, где действует агрегат машин материальной и физической в физической и материальной матрицах-реальностях, является также в триединой реальности объектом квалитативного управления посредством причинного тела Дао.

 В земных реальностях-матрицах род тлинкитов представляет собой дискретный производственный социум, формирующийся в настоящем времени актуального поколения оседлого народа, но, по принципу исторического дискурса, связанный со своим генеалогическим прошлым и своём архетипическим будущим ( а такое будущее определялось этносом, для которого каждый социум выполнял определённую функцию)
 Такой род-социум как управляемая двуединая реальность двух матриц реальностей - физической и материальной, взаимопроникающих посредством машин материальной и физической, имел соответственно двойной состав парадигмы, действенная сила которой являлась синтагматической четверицей:

- дискретная физическая матрица, часть контура физической матрицы подлинной реальности, то есть среды кормящего этно-ландшафтного архетипа (рельефно-климатически-биотического), где род жил и осуществлял свою хозяйственную деятельность, будучи в своей присваивающей экономике почти полностью зависим от ресурсов кормящей среды, которые потреблял и от скорости возобновления которых зависела его собственная скорость воспроизводства членов рода. И если она падала ниже критического уровня, род уже не мог выживать как производственный социум, так как поддержка потлача была только временной, и сам потлач есть действие машин производительной экономики.

 Стало быть, для рода его дискретная физическая матрица-подлинная реальность есть сложно-составная группа людей, связанная как родственными во времени поколений, так и актуальными социально-гендерными связями.

 Таков род как физическая матрица производственного социума, он естественным образом, и в динамике расселений, как мы знаем атомно-молекулярно (вертикально-горизонтальным) вмещал себя в физическую матрицу этно-ландшафта, то есть в структуру географических областей, куанов, селений и в конечном счете домов, принадлежавшим отдельным домохозяйствам.

 Естественно, что для пространства-времени физической матрицы рода, вмещенной в физическую матрицу этноландашфта необходима синхронизация ритма воспроизводства ресурсов кормящей среды и человеческих ресурсов самого рода - а это результат действия материальной машины времени-пространства

 Способ, которым контуры физическая матрицы рода (его подразделения: линиджи и сублиниджи) вмещалась в физическую матрицу этно-ландшафта и интегрирующая материальная метрика времени пространства определялась в процессе квалитативной эволюции управлением причинного тела Дао, а в квантитативных процессах действием физической машины материальной матрицы тела-сознания рода

- перманентная материальной матрица тела-сознания рода, описательная реальность (олицетворенная тотемом со всеми присущими ему атрибутами: сакральными именами, ритуальными мистериями, обрядами и обычаями, общением с родовыми духами потустороннего мира).
 Такая матрица времени-пространства вмещена в физическую матрицу пространства-времени, но в квалитативных процессах (интервалах между событиями прямого параллельного управления над агрегатом машин в обоих матрицах)
 Но в действии машин, которое проявлялось в особенности эффективно при квантитативных процессах эволюции матриц (последовательном управлении, когда энтропия в противоположной матрице не компенсируется), при рекапитуляции архетипов описательной реальности в циклы жизни и хозяйствования рода, конкурирующего с другими родами в борьбе за ресурсы физической среды, физическая машина материальной матрицы описательной реальности управляла над материальной машиной физической матрицы подлинной реальности (здесь уже важны ресурсы социальной энергии, которым владеет род, а такие ресурсы воспроизводятся в процессе теономического труда по производству вещей тела-сознания эффективными серверами в сервер-клиентских сетях "земных зон" тела-сознания рода)

 Это значит, что в обратной перекодировке структура физической метрики пространства-времени в материальной матрице тела-сознания рода управляет над материальной метрикой времени-пространства физической матрицы
 Мы знаем в физической метрике материальной матрицы рода такую структуру починенностей: линидж-сублинидж

 Линидж и его сублиниджи

  Итак, контейнер рода (вместе со вмещающим физическим контуром он составляет один "исторический слой" архетипа) является исторчески ведущим, за ним следует контейнер линиджа, а затем сублиниджа в той последовательности, как они формировались при этногенезе рода и всего племени (родо-племенная форма культуры этноса)
 Заметим, что соответственно строится и "матрёшечная" структура осевых моментов управляемости этих контейнеров

 Сублиниджи это есть мужская часть домохозяйств - структурных единиц производственного социума в производственном социуме рода. Именно мужчины, начиная с главы домохозяйства, отца основного семейства (внутренним хозяйством сублиниджа заведовали как раз женщины, возглавляемый женой главы домохозяйства, матери его детей)

 Сублинджи у тлинкитов вирилокальны, как это свойственно родо-племенному сознанию (жена переходит в хозяйство мужа, наследника имущества по своему роду), хотя не патрилокальны, как это обычно в евразийских этносах, прошедших сложный путь синтетического этногенеза в патриархальных христианских этносах).
 Они авунолокальны, так как имущественные связи для более тесных социально-гендерных "скреп" между родами и фратриями, предусматривали наследование домохозяйства не от отца к сыну, а от дяди к племяннику (сыну его сестры), и соответственно после 10 лет мальчики должны были уходить к своим дядям или одному дяде в его домохозяйство и семью (а значит, в тот род фратрии, откуда в семью пришла его родная мать)

 Но при этом сублиниджи как контейнеры тела-сознания рода были составными частями линиджа (и в своей осевой момент управлялись контейнером линиджа, главой которого был как раз глава-старейшина самого успешного и соответственно авторитетного, элитарного сублиниджа)
 Что есть линидж, и почему он был матрилинейным (отсчитывал свою генеалогию по женской линии матерей рода)?
 
 Матрилинейность линиджа в роде тлинкитов даёт понять, что это контейнер тела-сознания, унаследованный тлинкитами от фазы матриархата, присущего их предкам по одной из линий составляющих архаичных этносов.
 Поэтому при сочетании матриархата с принципами имущественного патриархата (когда больше приносят в дом имущественных благ именно мужчины, они и возглавляют хозяйства социума) авунолокальность имущественных связей брака и этого типа социально-гендерных отношений (где родственная связь между братьями и сестрами приобретает решающее значение в актуальном поколении, причем именно в наследовании имущества) со всеми социально-гендерными особенностями браков следует неизбежно.

 Как видим (мальчики покидают домохозяйство и семью родителей, переходя в род другой фратрии в 10 лет, девушки туда же переходят после замужества) состав рода, линиджа и сублиниджа у тлинкитов был динамичным, причем в первом поколении семьи он динамичен именно для женщин-матерей (по принципу вирилокальности они переходят в семью мужа), а во втором поколении семьи именно для детей от этой же матери, то есть будущего поколения рода: в него приходят и уходят, но при этом род, линидж и сублиндж, обозначенные постоянными именами, остаются тем, что они есть.

 Очевидно, что линидж тлинкитов, отслеживающий связь между рождающими матерями рода (хотя линидж всегда возглавляет мужчина - глава самого успешного сублиниджа) является в системе контейнеров тела-сознания рода посредником между двоегендерным родом и сублиниджем - преимущественно мужским домохозяйством - основой локального производительного социума, противопоставляя родовое право женщины-матери имущественному праву мужчин (для женщины это собственный муж и его братья, мужья дочерей, в семьи которых уходят дочери и их братья, и своих братьев, в семьи которых переходят сыновья)

 2. Структура верования тлинкитов, включая и проявленное на нижнем, "земном" уровне тела-сознания социумов магическое мировоззрение: фетишизм, анимизм, тотемизм, и шаманизм, и затем проявленное на уровне "небесных зон" общение с "богами"-архетипами общественного тела-сознания этноса (племени тлинкитов)

 Помимо моментов целевой квалитативной эволюции, достигаемой полной машиной причинного тела Дао в событиях прямого негэнтропического управления от Творца, в интервалах квантитативной эволюции между такими событиями (если они происходят) именно архетипам общественного тела-сознания племени и рода принадлежит задача:
 Регулирования прав имущественных в социуме и родовых в этносе, динамики производства в социальной культуре социума и его морали труда и нравственности в культуре потребления этноса в событиях мирного производства или войн в моменты инволюций коллективного тела-сознания племён, что прямо или косвенно следует из расселения народа по этническим и социальным группам, и распределения ресурсов физической матрицы этно-ландшафтного архетипа и физической матрицы родов, живущих и работающих в этом архетипе по добыче его ресурсов, и расселения физической метрики материальной матрицы тела-сознания (ресурсы социальной энергии коллективного тела-сознания, создаваемые трудом по производству экономических и теономических-регулятивных вещей-ценностей)

 Действием таких архетипов, которые мы ранее отчасти исследовали при анализе политеической цивилизации Шумера, являются образы духов как природы, воплощенные в природных материалах, растениях и животных, так и "потустороннего мира", тотемов рода или фратрии, а также в возникшие политеизме символы Великих Богов племени, всех племён, и всего мира (созидающих и разрушающих, борющихся между собой)
 Очевидно, что эти архетипы на уровне "земных" и "небесных" зон тела-сознания человечества в свои осевые моменты также негэнтропически управляются от причинного тела Дао, то есть от Творца, являясь его инструментами и помощниками.

 Начнем с фетишизма и анимизма родо-племенного общества ранней добывающей экономики на стадии перехода от анимизма и тотемизма к пантическим верованиям:
 
 Фетишизм и анимизм - для объяснения этим явления древних верований, которые тесно связаны в пантеическом мировоззрении
 Фетишизм есть верование об особой магической и сакральной "душе" физического предмета, лишенного жизни, который в светской культуре и науке принято называть неодушевленным, и анимизм есть учение о душах живых особей и человека.
 Используем для своих рассуждений модель Э. Тейлора о зарождении понятия душ и потустороннего мира у первобытных племён (XIX век)

 Понятия о душах как отражение концепции двуединой реальности, две-матрицы реальности которой взаимообусловлены и своими взаимно проникают  своими метриками ("одушевление материи" и "материализация души", понимаемые в динамике пространства как "материализация физического вещества" в и "физикализация материи": управление физической машины над материальной (модуляция хрональных волн) и управление материальной машины над физической (квантование физической метрики")
 Разумеется этим пантеическим верованиям в высшие силы природы свойствен фетишизм и анимализм: единство верований о "душах" особо ценных предметов (например минералов, "драгоценных" камней, и вообще таких предметов, которые по какой-то магической причине были "одушевлены)), растений, животных и людей, что в модели двуединой реальности вполне оправдано на уровне "земных зон" тела-сознания человечества, включающих и социальную культуру производящих этносов, так как именно эти зоны материальной матрицы тело-сознание человечества "унаследовало" у мира живой природы биоса.

 Соответственно, и М. Мосс различает два вида фетиш-анимистической магии у индейцев Северо-Западной Америки:

1. В материальной матрице тела-сознания этноса (и его социумов на уровне земных зон этнического тела-сознания) "овеществление человека", то есть магических представлений о мире "потустороннем", за гранью бытия, представлений о людях-предках - мифических героях, ушедших при смерти в потусторонний мир (у людей же есть возможность путешествий в эту страну потустороннего бытия во сне или трансовом состоянии), но способных влиять на настоящее, вступать в контакт с людьми, управлять их жизнью как в добре, так и зле, как в помощи так и во вреде.
 Причем герои олицетворяли собой и предков рода, и мифических предков прежних народов, которые якобы породили народ нынешний (таковы например, тотемы фратрий), и предков всего племени, и в конечном итоге, предков всех людей мира.
 На уровне небесных зон общественного тела-сознания этноса анимизм переходил в политеизм, где "боги" от форм миксантропических переходили к антропоморфным, сохраняя особенности жизни людей, которых отождествили со сверхъестественными "богами" - силами природы и общественного тела-сознания.
 Именно на этой стадии появляются представления о "коллективных душах" (архетипах коллективного тела-сознания групп и производственных социумов, архетипах общественного тела-сознания этносов)

2. В физической матрице этно-ландшафтного архетипа: "одушевление" явлений природы, её предметов, а также растений, животных и души в живом человеке как "материализация физического вещества", а также "очеловечивание вещей"

 В этой двойной по своей иерархии ценностей модели двуединой реальности важен переход между двумя мирами:

1) Прямое влияние подлинного мира на потусторонний, посмертный или же тот, куда приходят во снах или в особом состоянии транса (потусторонний мир)

- идея прямой перекодировки метрик описательной и подлинной реальности такова, что в магии и мифах повествуется, как после некоторого трансгрессивного акта (как правило, акта смерти) уходят в страну предков, в потусторонний мир, как души

2) Обратное влияние потустороннего мира на подлинный

- согласно идее обратной перекодировки, какой-то форме эти души предметов (материальная матрица косного вещества на уровне "красной зоны" тела-сознания человечества), а также живой материи: тела-сознания растений, животных ("все земные зоны" тела-сознания человечества) и людей (зоны "земные" и "небесные") циклически возвращаются в мир природы и в общество людей для воплощения в рождающиеся растения, животных и людей (отсюда легенды о переселении душ, о сансаре воплощений, о перерождениях) или во всяком случае способны влиять на жизнь людей: архетипы описательной реальности в самом деле рекапитулируют в тела физической матрицы подлинной реальности, как неодушевленные, так и одушевленные, и особым образом "одушевляют" их собой (при модуляции хрональных волн)

 Кратко систему верований тлинкитов можно представить как дважды двойную схему:

 во-первых, вертикальное деление ("небо" управляет "землей"), где заметна иерархия триединой реальности Дао-Земля  (управление Дао над Землей), это же иерархия земных и небесных зон тела-сознания человечества (этноса)

 во-вторых, на уровне "небесных" зон, что проявлено в политеизме мифологии тлинкитов - описании двух высших богов это также вертикальная иерархия неба и земли
 Строение Земли описано просто, механически, и в символах предметов, которые индейцам хорошо знакомы в опыте: плоская земля, которую держит лапа бобра, твердое небо, живые духи Солнца и Луны, звезды - костры небесных духов.
 Однако этот "малый космос" населен двумя вполне антропоморфными богами: небесным богом, человеком-вороном Йелом и земной богиней - старухой Агишануку, которая якобы поддерживает всю шаткую конструкцию с лапой бобра и плоской Землёй.

 Подчеркнем, что эти архетипические фигуры с точки зрения языковой действительности в описательной реальности материальной матрицы тела-сознания человечества, созданные в "небесных зонах" тела-сознания этноса есть именно двойные символы, которые могут быть и рассмотрены двояко:

 - как земная вещь первого рода, то есть описание универсума, обращенное к "земным" зонам тела-сознания, где вещи первого рода и создаются.
 Человек-ворон Йел есть преобразованный тотем Ворона, то есть результат знакового постижения подлинной реальности: миксантропический тип, фиксирующий переход мышления людей с анималистического к антропоморфному пониманию как человека, так и высших сил, которые формируют мир, понимая его подобно человеку.
 Старуха Агишануку есть также узнаемое значение в этом смысле "старой" матери-природы (потому поддерживает лапу бобра, на которой стоит мир, а это знак главенства жизни над косным миром)
небесная вещь второго рода, то есть образно-символическое мышление религиозного сознания:
 Нестареющий Человек-ворон Йел есть антропоморфный образ мудрого Творца (то есть основой такого политеизма служит монотеизм), так как ворон в понимании индейцев - символ мудрости
 Старуха Агишунаку в этом смысле есть древняя праматерь всего человечества (подобная Хаве в монотеизма)

 Старуха Агишунаку в таком веровании признана бессмертной (в отличие от монотеизма, где тварь онтологически не равна Творцу, там согрешившая Хава умирает), ведь верование тлинкитов является не только политеическим, но и пантеическим, где архетипические фигуры высших сил не отделены от архетипов окружающей человека и воспринимаемой ими в опыте природы Земли (где умирают лишь формы жизни, чтобы в циклах воспроизводства снова воспрянуть к бытию, так как сама жизнь на Земле не прекращается, она лишь начинает рождением и заканчивает смертью бытие отдельных своих форм)

 Приведенные выше соображения делают понятным одну из легенд у тлинкитов, объясняющую причину землетрясений: якобы человек-ворон Йел разгневался на людей за то, что они не соблюдают заповеданные Им правила поведения и решил погубить их, а потому пытается оттащить старуху от столба и опрокинуть Землю, он трясёт старуху Агишунаку, которая держит лапу бобра, поддерживающую Землю.
 Разумеется, напуганные землетрясением, индейцы прибегают к ритуальным играм, танцам и заклятиям природной и социальной магий, чтобы "помочь" старухе Агишунаку в её противостоянии Йелу, так как менять своё поведение в соответствии с заветами Йела они не готовы (а когда землетрясение заканчивается, это убеждает туземцев в действенности их магии).

 Здесь морально-нравственные образы первого монотеизма вместе с идеей грехопадения, вполне узнаваемы.

 А на уровне "земных зон" общественного тела-сознания этноса, то есть коллективного тела-сознания социумов, приведенная система верований есть горизонтальная иерархия двух матриц-реальностей (двуединая реальность физического и материального тел Земли: соединение в действий управляющих машин реальностей Земли подлинной-природной и описательной-"потусторонней")

 Именно в такой схеме следует рассматривать фетишизм-анимизм (вместе с анимализмом) как базис для понимания структуры тотемов- управляющих архетипов коллективного тела-сознания различных социумов в этносе индейцев, соединённых различными видами природных и человеческих магий (и лишь как отдельное, причем особое социальное явление можно рассматривать пантеическую магию шаманизма для избранных)

 Итак, образно-магический мир фетише-анималистических представлений тлинкитов о мире природы и потустороннем мире:
- заселил тела природного мира: как особые неодушевленные предметы, наделенные магическими свойствами, так и явления рельефно-ландшафтного-климатического архетипа (в том числе горы, воды океана, рек, озёр, некие подземные силы) так и живые растения и животные особым видом "духа" (в понимании спиритуально-мистическом, а не религиозном, которое появилось только в христианстве), а человека "душой"
- предполагаемый потусторонний мир заселил духами древней природы и душами предков-героев, причем, как правило, предков именно коллективной идентификации: фратрий, родов, линиджей и домохозяйств

 В представлениях о двуединой реальности фигуры духов обоих матриц-реальностей естественно совмещались, что не лишено конечно и практического значения в понимании природных явлений. Например, великий дух Ворона есть образ популяции (ёё перманентная материальная матрица), который "воплощается" в физической дискретной матрице подлинной реальности, то есть телах птиц-воронов.
 Также и пространство-время физическая метрики материальная матрицы тела-сознания определенной фратрии (например, архетипическая фигура Ворона) в квантитативных процессах управляет материальной машиной времени-пространства подлинной реальности при расселении в этно-ландшафтном архетипе по отдельным куанам родов, которые отождествляют себя с тотемом Ворона.

 Итак, как раз в этих приведенных двух значениях тотем (а это именно вещь первого рода - образ на уровне "земных" зон тел-сознаний социумов) имеет двойную "природу":
1) как образ потустороннего мира, воплощенный в физических телах, изображениях и телодвижениях (людей, животных, птиц и растений, в магических предметах, связанных с тотемами и людьми изготовленными: например, масками, ритуальными шляпами, тотемными "столбами", ритуальными узорами, в магических обрядах, мистериях с песнями и плясками, в особых магических способах примирения или заклятия духов, применяемых в мирное и военное время)
2) как исторические явления подлинной реальности, которые после своей смерти ушли в потусторонний мир, откуда они существенно влияют на своих потомков в настоящем (мифические герои-предки фратрий, родов, линиджей и сублиниджей-домохозяйств)

 Соответственно, восприятие тотемных образов у индейцев начинается чаще всего (но не всегда) с природной среды, то есть образов животных или птиц всех трех элементов Земли: воды, суши и воздуха, реже - в социальных явлениях собственного быта.
 Тотемные животные соответственно возникают из таких источников знания:

 - либо это идеально адаптированные агрессоры природных сред, которые служат охотникам образцами для совершенной вооруженности и способности поймать добычу: например, медведь, рысь, волк, орёл, косатка

 - либо такие животные или птицы, которые своим поведением по каким-то причинам указывают на важные явления природной экологии, или особо изощренное поведение в защите или нападении, это животные-"мудрецы" (например, вороны, бобры, лисы, росомахи)

 Слияние образа двух реальностей-матриц, управляемых противоположными машинами (интегрирующими либо дифференцирующими), рождает в тотемизме двойственность отношения (притяжения или отталкивания, интеграции или дифференциации) как потустороннему образу (1), так и вполне осязаемому природному животному (2):
 1) Отношение к потустороннему духу как представителю:

- добра, и это как правило, "свой дух", анималистический или дух своей группы. С добрым духом следовало жить мирно, приносить ему жертвы, привлекать его на свою сторону, изучая его привычки, вступать в ним в дружелюбный диалог, использовать его для борьбы с враждебными духами
- духи зла, анималистческие как тотемы врагов или духи предков у врагов, а это духи чужие, враждебные. Подобных духов следовало запугать, магическими способами заклясть, победить, пленить и лишить возможности причинять вред.

 2) Также двойным (дифференциация или же интеграция) было отношение к тотемным животным:
- в повседневном быту почтение и табу на охоту, категорический запрет на поедание мяса такого животного
- в особо исключительных обрядах пожертвование тела тотемного животного и поглощение его мяса означало причащение к его силе.
 Как мы знаем, обряд причащения к таинственным силам сохранился в монотеизме христианства, но на уровне символов, в древних же пантеических племенах эти традиции доходили и до обрядов канибализма (среди индейцев Северо-Запада Америки канибалами были шаманы племени квакиютлей)
 
 Перед тем как нам перейти к экономике и теономике удивительного мира индейцев Северо-Западной Америки, заметим:
 Следует подвести предварительный итог анализам: и структуры расселений, и всему социально-гендерному укладу жизни, и соответствующей структуре верований тлинкитов, и это же соображения с учетом некоторых региональных отличий присущи множеству других племен, населявших благодатный край Северо-Запада Америки.
 Нам заметны явно процессы дифференциации, которые разделяли это насквозь агоническое, то есть построенное на принципах соревновательности (агонизм), доходящей до уровня войны, общество на более или мене успешные, а значит, более или менее престижные, различные по рангу и мере отдаваемой чести, производственные социумы, а в социумах - на соответственно более или менее престижных: вождей, элиты и противопоставленных им простолюдинов (не говоря уже о рабах, которых не признавали людьми ни традиции, ни действующие правила уклада жизни, заменявшие индейцам законы и нормы нравственности)

 Верховный бог мог быть недоволен индейцами: данные им для совершения силы любви семейные отношения между родными, отношения дружбы, симпатии и людьми ("мы как я", то есть все за одного, все как один), вся эта культура некорыстного потребления, присущая этносу и данная для того чтобы регулировать эгоцентрические процессы в земных зонах "тела-сознания" производящих социумов разрушалась иерархической структурой социальных элит. Такая элита построена по принципам престижности отдельных между собой соизмеренных "ступеней", её лозунг при формировании социально-групповой идентичности "мы" (род, линидж, сублинидж) на первом месте стоят интересы "я", отделяющего себя от "не-я": "я как мы".

 В структуре формируемых теономических ценностей здесь главенствует, распределяя ранги, эго-центростремительный принцип индивидов, каждый из которых стремится сам выстроить своё потребление соответственно мере того, что он с бою у природы или других людей добыл, то он желал себе в собственность и присвоить.
 
 Аграрная экономика такого общества, преимущественно добывающая и в своих социально-экономических и социально-гендерных связях крайне зависима от темпов воспроизводства ресурсов природной средой. И не менее она зависима от распределения мер социальной энергии в сервер-клиентских сетях коллективных тела-сознаний производственных социумов, так как именно мера социальной энергии, необходимая акту апперцепции, определяет способность человека к труду в его теле-сознании, без чего его физическая работа по добыванию средств к жизни едва-ли может быть успешной (разве что помогут высшие силы)

 О социальной институции шаманизма

 Соответствующая территориальному и социальному расслоению общества структура верований на уровне "земных зон" тела-сознания такого типа родо-племенного общества представляет собой корыстную, крайне прагматическую магию, направленную не достижение эгоцентрических целей, получение односторонних преимуществ в отношении других социумов или отдельных людей, это философия частности, отделяющей себя от целого
 Такая система предельно прагматических отношений по обмену равными теономическими ценностями (а они связаны с "потусторонним" миром: материальной матрицей описательной реальности) формировала социум шаманов, мастеров прагматической магии, какой бы она ни была: лечебная, любовная, военная, торговая, прорицательная и даже полицейская (когда нужно было найти вора, вредителя или убийцу)
 Шаманы в племени индейцев - это специалисты по изучению духов потустороннего мира, способа контактирования с ним, и потому именно отдельные шаманы могли иметь свой персональный дух-тотем.

 Шаманы составляли особую иерархию, обладая определенной властью над членами социальных групп, которые нуждались в их услугах, и в этом противостояли вождям - как мирного времени, так в особенности времени военного. Индивидуальная власть шаманов поэтому противоречила магии коллективной, основами которой должен был владеть любой член племени, а тем более вождь, если он стремился к полноте власти (а на войне это также необходимость)

 Заметим, что именно от личного бескорыстия порой зависела сама жизнь шамана, который и был руководим личным духом, и общался с другими духами, то есть, как мы понимаем, становился сервером различных сервер-серверных сетей этноса и сервер-клиентских сетей разнообразных, зачастую антагонистичных социумов.
 Именно шаман должен был принимать за свои услуги людям экономические ценности только в дар, даже не в долг, а это значит, оказывать свои услуги и без оплаты со стороны тех, кто заплатить не может, не входя с ними в торговые отношениями (то есть имел дело с такими теономическими ценностями этноса, которыми торговать нельзя)

 Таким образом, именно шаман был тесно связан с равновесием между высшим миром богов (небесные зоны тела-сознания этноса) и духов-тотемов (земные, социальные зоны тела-сознания этноса)

 Институция шаманизма долгое время могла быть устойчивой в родовом обществе-социуме, то есть том "эдеме" добывающей экономики, где роды хозяйствовали каждый на своем участке геопространства без особой конкуренции с другими родами, пока родовые ценности еще не были разрушены социальным расслоением элит, теономика бескорыстного распределения ценностей еще руководила присваивающей экономикой, и тогда магия ценностей теономических, еще не будучи корыстной, возвышалась над структурой экономических ценностей, над самими принципами корысти. Это основание институции потлачей.
 Тогда шаманы были глубоко почитаемы в родовых общинах, хотя их уже тогда опасались, и шаманизм превращался в пантеическое свойство наследственной касты "жрецов природы", а способности к нему могли передаваться из поколение в поколение, даже закрепляясь в психосоматических родовых архетипах (то есть можно говорить, о наследственном шаманизме)

 Но институция шаманизма разложилась в период родо-племенного социума общества присваивающей экономики, когда совершивший грехопадение человек оказался изгнанным из "эдема", где ранее каждое дерево свободно давало ему пищу своих плодов, и должен был добывать себе средства к жизни тяжкой работой и нелёгким трудом по преображению природы, где природа стала к нему суровой, ресурсов стало не хватать большим, воюющим между собой племенам, и экономика стала деятельностью по отвоёвыванию у природных сред и у других людей жизненных благ, когда зло распространялось в обществе, в момент соединения родовых, племенных и шаманских элит, чьё положение на "социальной лестнице богатства", то есть мера чести, престижа, социального имиджа определялась личным богатством - имуществом социумов и отдельных индивидов в социуме.
 И это период появления собственности на землю, свойственной социуму-обществу.

 Итак, когда в выравнивании элит производственные социумы с их успехом, их "быстрым продуктом", соблазняли и подкупали шаманов своими экономическими (имущество) или теономическими ценностями (рангом, почётом), когда социум или вождь лично склоняли их к корысти, к торговле услугами, к обслуживанию интересов одного социума за счет другого, к предпочтению богатых клиентов над бедными, престижных над непрестижными, платящих над неоплачивающими, когда в большинстве своём шаманы начинали работать исключительно в пользу своего клиента против других, это значит, что в их телах-сознании возникало зло - превышение меры вещей.

 В результате либо они лишались, хотя далеко не всегда это происходило сразу, своих профессиональных качеств и равновесия теономических ценностей в теле-сознании этноса (а мы знаем что описательная реальность мир духов и богов управляема Творцом, для которого служит инструментов воспитательного воздействия на этносы), либо шаманы лишались даже своих жизней, если их уже слишком далеко заводили принципы престижного потребления "быстрого продукта" обогащения, стремительного роста потребностей в социальной энергии престижа, если они не могли вовремя от этого отказаться. И отказываться шаманам становилось всё сложнее, если они сознательно не удалялись от социумов, так как сами они попадали под действие регулятивных архетипов массового тела-сознания, становясь его клиентами.

 Таким образом, институция шаманизма постепенно вырождалась, а потому как массовое, влиятельное, регулирующее обряды и обычаи, явление в политеическом социуме-обществе исчезал.
 Сами же шаманы и шаманки, остававшиеся в социуме, с которым были связаны родством и бытом, становились изгоями. Подобных изгоев боялись, считали опасными колдунами и ведьмами, с которыми следует бороться (действительно, шаман или шаманка, нарушившие принцип бескорыстия и при этом на некоторое время сохраняющие свою дееспособность, превращались в такого рода "колдуна" или "ведьму", слуг зла), и это происходило при распаде родовых отношений в социумах.

 Но по мере того, как шаманы становились в племенах всё менее влиятельны, тем более в верованиях людей стала процветать предельно прагматичная, торгового типа магия. Элитарные социумы и элитарные члены социумов (вожди и знать, выстроенная в иерархию социального престижа) становились все более были зависимы от динамики производства и распределения энергии в сервер-клиентских сетях коллективных тел-сознаний социумов, что и проявлялось в регулятивной роли тотемов - образов коллективного тела-сознания, насыщенных эмоциональной энергией вещей первого рода.

 Итак, заметим, как же в таком обществе правила коллективной прагматической магии, построенной по принципу торговли: мера за меру сказывались на торговле и обмене теономическими ценностями (системе потлачей)

 3. Соответствующая верованиям система обычаев и понятий племенной реципрокности как структуры кредитования: долга-отдачи долга и товарно-товарная экономика с переходом в стадию относительного денежного эквивалента для экономических ценностей, а для ранжирования ценностей теономических действует система потлачей, где в формировании иерархии социальных элит и их престижного потребления постоянно происходит упорная борьба с излишками накапливаемого энтропического продукта экономики

 Индивидуально-группой структуре социума-общества (где в обществе доминирует распределительная идеология производственного социума, диктующая также нормам потребления), разделявшегося на обособленные домохозяйства, соответствует также выстраиваемая в борьбе, остром соперничестве, соизмерении успехов и неуспехов, иерархия духов-тотемов, соревнующихся в своей престижности, но не так, как соревнуются мирные спортсмены, которыми предпочитается равенство условий состязания для всех его участников.

 Нет, экономика и регулирующая её теономика "земных зон" тела-сознания родо-племенного социума-общества присваивающей аграрной экономики, построена по принципу наступательной, даже не оборонительной войны (цель которой как раз и состоит в создании условий одностороннего преимущества того, кто побеждает, над тем, кто побеждён), основана не только на магии (системе действующих ценностей или антиценностей) жизни (системе ценностей), но и в активном действии магии смерти (то есть структуре антиценностей)

 Структура экономики индейцев Северо-Западной Америки: коллективное хозяйство родственников на своей земле и личная власть одного человека - вождя над присваиваемыми благами (то есть право распределения результатов хозяйствования)

 Начнем с описания той экономической системы, которая строилась на магико-социальной регуляции потлачей чтобы понять, что регулярная структура этих обрядов была циклической экономике натурального продукта индейцев жизненно необходима.

 Во-первых, мы знаем, что базисом и основой преуспевания экономики этих индейцев являлась присваивающая экономика, которая тем или иным образом взята, а точнее сказать, отвоёвана у природных сред, дающих людям минералы и металлы, растительные и животные богатства для удовлетворения потребностей тела и души
 Уже добывающая экономика для того, чтобы ей быть эффективной для растущего племени требует определенного уровня производительных сил самого человеческого общества, то есть некоторой меры труда по производству вещей в теле-сознании, по созданию исторической памяти накапливаемых и передаваемых через поколения знаний, опыта для развития и закрепления умений, специальных навыков и знаний о мире, уровня культуры потребления но также уровня коллективного тела-сознания для формирования системы разделения труда в производстве.

  То есть добывающая экономика становится в родо-племенном обществе есть уже более чем просто изъятие естественно созданных благ у природы, готовых у потреблению людей при минимуме обработки (как это было в "эдеме"), это уже и длительная физическая работа, требующая расхода, причем экономного, физической энергии, предварительно полученной сконцентрированной в физическом теле, и сознательный труд в производстве вещей, что необходимо производству орудий труда, их умелому использованию, организации деятельности (уровня разделения труда, распределение обязанностей) в своей среде как одного охотника или собирателя природных ценностей, так и целого коллектива, а это требует накопления и экономного рачительного расходования социальной энергии тела-сознания каждого производственного социума.

 Притом мы знаем, что и физическая энергия для физических организмов-тел, и материальная энергия тела-сознаний растений, животных и людей подвержены энтропии, а потому каждая структура по производству того и другого периодически подвержена кризису и должна быть, как минимум, компенсирована мерами негэнтропии извне себя.
 Более того, для качественного скачка рост производительных сил общества требует такой момент управления извне, когда суммарная негэнтропия любой системы элементов общества (отдельных социумов и отдельных тружеников) растёт, а суммарная энтропия снижается.

 И по мере того как это происходит (а мы также знаем, что квалитативная эволюция общества поддерживается от его причинного тела - инструмента Творца по управлению миром) присваивающая экономика становится лишь основой для следующего уровня производительных сил общества - а именно тех, кто обрабатывают натуральные продукты, создавая на их основе новый, требующих знаний, умений и навыков продукт - уже человеческой цивилизации, и это творческий продукт, содержащий в себе меру труда в теле-сознании, это продукт технологичный, то есть это внедрение в материальную метрику создаваемого в производстве вещества или совершаемого действия, целой системы вещей - представлений человека о мире (результатов труда субъекта в теле-сознании человека)

 Действительно, мы знаем, что индейцы продвинулись весьма далеко в создании сложных предметов быта и в сопутствующей культуре, развивая целый ряд ремесел, связанных с обработкой природных материалов, с созданием довольно изощренных орудий труда, соответствующих уровню технологии добычи рыбы или зверя, поиска природных сокровищ путем собирательства (растений и связанных с ними природных материалов, требующих дальнейшей обработки, орехов, мёда, разнообразных съедобных плодов)

 Индейцы умели обрабатывать рыбу и мясо, повышая вкусовые качества и сохраняя надолго, создавать питательные  вкусные напитки, вырабатывали по собственным технологиям из шкур, пушнины, меха коз весьма технологичные материалы для обуви и одежды, одеяла, плели циновки из природных материалов, делали луки и копья для охоты и войны, из природной меди и метеоритного железа также создавали орудия труда и войны, искусно мастерили материалы для дома и быта, каноэ для перемещения в реках и океане, множество других предметов.
 Они создавали в процессе этико-эстетичного постижения жизни, в том числе и сакрального, также изобразительные ремесла, украшая свои тотемные предметы удивительной резьбой, создавая плоские изображения магических ценностей и различные магические предметы, то есть формировали искусство скульптуры и узора, в том числе, и при ткачестве. Они создавали ритуальный фольклор согласно календарю ценностей и антиценностей (смертей и рождений), магические песни и танцы, которые постепенно становились общеэтническими обычаями, а не только присущими строго определённому тотему.
 Для того чтобы заниматься со-творчеством, создавая свою красоту, нужно увидеть красоту родной природы.

 Причем каждый социум, чьи традиции не только передавались из поколения в поколение одного рода, но и распространялись из рода в род, в перекрестных связях, что поддерживалось авунолокальностью, но и закреплялись в одной местности, как раз том участке этно-ландшафтного архетипа, который и давал людям свои богатства, и обладал при этом циклической способностью к их воспроизводству, способствующему воспроизводству хозяйствования, а значит и воспроизводству самого племени.

 Таким образом, род, концентрировавший себя в селениях, а свою фратрию в куанах, в присущих ему социумах-домохозяйствах обладал увиденными в природе, понятыми как ценность, и усвоенными, и закреплёнными знаниями и навыками для производства своего, ему присущего продукта уже собственной производительной экономики. И каждый такой продукт в себе содержал и определённую меру природной ценности, и вполе определённую меру человеческого труда.

 В таком качестве продукт производства каждого социума, а это всегда у индейцев отдельное домохозяйство, имевшее свою определенную, причем соответствующую уровню престижа, долю в коллективном благе природной среды, становился при определенном излишке также предметом товарно-товарного производства и товарного обмена между социумами одного племени и между племенами.

 Говоря о кула-ринге, описанном в работе Б. Малиновского, мы уже отмечали особенность товарно-товарного рынка: там с точки зрения каждой стороны "натурального обмена" встречаются всегда товары двух видов: для себя и для обмена (прообраз товара-денег),  Причем оба вида товаров это не физические предметы или услугами а именно представления об этом, это не вещества и не движения веществ, а вещи-представления о мире в теле-сознании и взаимодействие вещей (такие вещи первого рода, производимые в теле-сознании человека, и насыщенные эмоциональной энергией определенного отношения к миру мы называем "экономическими ценностями)

 Далее мы отмечали, что для соизмерения меры вложенного труда в товар и в самом товарном производстве, и в товарно-товарном рынке обществу островных аборигенов требовались две теономические ценности, регулирующие ценности экономики: товар для себя и товар для обмена.
 Они и были воплощены в двух сакральных предметах, исключаемых из области корыстного обмена товарами (то есть магических предметах, освященных в культуре всего этноса, а потому принимаемые всеми островными социумами как дары) которые курсировали с целью взаимного обмена в цикле своих оборотов в пространстве-времени физической матрицы геопространства и в пространстве-времени физической метрики общественного контура времени-пространства тела-сознания этноса.
 
 В экономической системе индейцев Север-Западной Америки начала XIX века, находящихся на более высоком по сравнению с островными аборигенами уровне развития производительных сил общества (не только добывающая экономика, но на её основе перерабатывающая и производственная)и способности сознания к абстрактизации сложившегося этноса мы видим структуру экономики уже товарно-денежную, то есть настоящую торговлю, которая лишь выглядит натуральным обменом для неопытного взгляда, несмотря на свой очевидный товарно-товарный характер.
 Здесь теономические деньги тела-сознания (меры социальной энергии общества, выживающего в поколениях) проецируются на предметы экономики, порождая феномен денежного эквивалента, хотя еще не унифицированного, то есть товарно-товарный рынок не демонстрирует обмена товара но денежный эквивалент, но отдельные товары - экономические предметы и услуги уже выполняют роль промежуточного товара-денег по согласованию сторон при постоянных обменах одного и то же товара на один и тот же товар, когда ценность товара-денег для всех сторон товарно-товарного обмена сравнительно стабильна.

 Товарами-деньгами могли быть в разные периоды жизни и у разных племён: медные пластины, одеяла, рабы, уникальные раковины, пушнина. То есть это такие товары, которые можно считать редкими, а по тому ценными, и в которые заложена вполне определённая мера труда и которые благодаря этому отмеряют собой качество.
 Эти высокотехнологичных товары-деньги, к которым относятся также услуги, которые могут оказать рабы (людьми торговали именно ради них), обладают одним из трёх важных свойств, которыми должен обладать денежный эквивалент для экономики:
1. или они компактны, встречаются редко, и при этом хорошо пригодны, предельно удобны для накопления капитала (эту функцию могут выполнять медные пластины или уникальные раковины)
2. или уже содержат в себе меру сложного труда, то есть качества разной меры (например, особым качеством обладает сильный и выносливый раб, красивая рабыня и рабы, владеющие редким ремеслом) и способны оказать такие услуги, которые трудно заменить чем-то другим (одеяла или рабы, пушнина)
3. или такие предметы, которые ценны не сами по себе, а как материал для дальнейшей переработки, давая возможность и людям приложить свои умения и получить новые, еще более высокотехнологичные товары (медные пластины, шерсть, ткани)

 Уже в этом проявляется тройственная роль денег по отношению к историческому дискурсу, то есть деньги 1.прошлого, 2.настоящего и 3. будущего, но деньги будущего при этом требуют теономического регулятора, так как отношение  к будущему - всегда самое слабое место любой экономической системы.

 В товаре-деньгах как денежном эквиваленте совмещаются функции товара для себя и товара для обмена, и причем товарно-денежный обмен носит характер целевой. Это значит, для каждого социума, берущего товар и отдающего товар-деньги, или наоборот, его целевая ценность товара-денег зависит от специфики его хозяйственной деятельности.
 Например племя продавая засоленную впрок рыбу или особо ценимый у индейцев жир рыбы-свечи, покупает медные пластины (товар-деньги), часть из которых использует для себя для дальнейшей обработки, а часть как денежный эквивалент, обменивая на пластины у других племён на нужные товары, которые берет себе или другой деньги-товар (например, раковины) и потом использует раковины для покупки другого товара у того племени, которое признаёт в качестве денежного эквивалента раковины, а не медные пластины.

 Таким образом, товар-деньги уже совмещает в себе как минимум ценности двух этапов экономики, один из которых является прошлым по отношению к другому, то есть воплощает в себе функции денег прошлого и настоящего: покупатель, отдавая товар-деньги, берет товар у партнера по торговой сделке, который создавал их ценность в прошлом и для которого это "товар для обмена", то есть либо излишек ценности, либо недостаток (когда покупают также товар-деньги, чтобы приобрести на него того, чего не хватает, что требуется), но для покупателя это ценность настоящего дня.
 Итак, акт торговли для покупателя есть получение ценности прошлого (заключенной в товаре), которая есть для него ценность настоящего, на ценности настоящего (ценности в денежном эквиваленте, который играет в данном случае роль денег настоящего)
 
 И наоборот, продавец, отдавая товар для обмена и получая товар-деньги, которые есть в этот момент деньги для себя, совершает обратную процедуру, завершая цикл обмена денег-товара: в акте торговли меняет ценности настоящего (товар для обмена) на деньги прошлого (в этом случае деньги-товар воплощает в себе ценность предыдущих сделок)
 
 Но такой неуниверсальный эквивалент денег (разный для различных отношений между племенами) имеет для производительной экономики существенный недостаток по сравнению с теми "деньгами-товаром", которые действуют благодаря покупательной силе фиатных денег на будущем товарно-денежно-товарном рынке: там ценность денежного эквивалента гарантируется тем, кто осуществляет власть над всеми участниками обмена, а потому универсальный денежный эквивалент может выполнять также функцию денег будущего - денежного "движителя" для товарного производства.

 Именно, теономические деньги будущего важны для тех денег настоящего, которые инициируют производство
 И деньги настоящего накапливаются в капитал именно для того, чтобы войти в производство будущего, так как деньги производства всегда целевые, они выходят в производство в присущем ему ритме, и в том же ритме возвращаются, обновляясь, и в этом залог стабильности производства при переходе от прошлого к настоящему, от настоящего к будущему.

 Именно на производстве товаров для потребителей деньги будущего становятся деньгами настоящего и вновь инвестируются в будущее, чтобы потом опять стать деньгами настоящего в этом и суть того, что есть день-ги, то есть ценность, даваемая на день - светлый этап, когда проявляется настоящего.

 В экономике индейцев Северо-Западной Америки XIX века именно в ритмической сезонной структуре потлачей, инициирированных вождями, на различных уровнях социальных элит действовали теономические ценности как деньги будущего, воплощаемые в экономических предметах-деньгах и услугах-деньгах, то есть эквивалентах денег: в данный момент настоящего даримые с прицелом на будущее, и в некоторых случаях отдаваемые как отдают долг.

 Такова магия жизни в потлаче, напоминающая ритуальные игры. Классический потлач у индейцев, всегда связанный с культурой тотемов, был ничем  иным как проявлением регулятивной функцией в экономике и социальной культуры архетипов коллективного тела-сознания племён, которую архетипы описательной реальности осуществляют в бытии племени и его социумов в подлинной реальности при своей рекапитуляции.

 Но при эффективизации натурального производства индейцев Северо-Запада Америки, а тем более такого, которое грабительски, хищнически в отношении к экологии среды (истребляя рыбу на нересте) черпает ресурсы среды в таком гигантском хранилище как Тихий океан, да еще в те времена, когда его экология не была смертельно повреждена человеческой цивилизацией, где циклы воспроизводства рыб (в особенности массовые) и других морских существ, в том числе млекопитающих, а на суше зверя, полезных растений и насекомых ежегодны, в экономике племен возникал "быстрый продукт".
 Это означает неизбежную смену квалитативного на квантитативный рост благосостояния в физической матрице подлинной реальности, при котором уже не компенсируется энтропия материальной информации в теле-сознании племён, описательной реальности.
 А это - признак инволюционного развития этноса.

 Разумеется в таких родо-племенных этносах регулятивные архетипы коллективного тела-сознания постепенно накапливали продукт энтропии материальной информации, теряя связь с религиозными основами нравственной культуры этноса (а пантеизм и не был способен создать устойчивые идеалы человеческой культуры логоса, ими являются только ценности монотеизма)

 Потому есть в потлаче и магия войны (за престиж, борьба за лучшее место в структуре элит), и магия смерти, когда экономические ценности и предметы, включая и рабов, которых или убивают, или освобождают, попросту уничтожаются с целью сброса "мёртвого капитала", то есть токсичного, не подлежащего возврату в оборот, так как он отождествлён с энтропиченским продуктом тела-сознания (индейцы этот процесс так и называют: "убивать имущество")

 Вот что пишет о патлачах у тлинкитов ("колошей") этнограф А. Гринев, ссылаясь на ранние исследования русских и западных этнографов:

 "В целом тлинкитский потлач представлял собой сложную церемонию, праздник, длившийся не менее четырех
дней, наиболее важными элементами которого были угощения, торжественные речи, песни, пляски и
раздача подарков (продуктов, мехов, ремесленных изделий, рабов)"

 "Колоши большие охотники пировать, это значит неумеренно объедаться и после плясать. В предлогах к
тому недостатка не бывает: новые союзы, новыя знакомства, мир и война, всякое примечательное событие, поминки по покойным родственникам и друзьям — все бывает поводом к сим так называемым "игрушкам".

 "Игрушки" бывают двух родов: домашния, случающиеся ежегодно по нескольку раз, между ближайшими только соседями, и общественных, на кои созываются знакомые и имянитыя особы из отдаленнейших мест.

 Первые бывают осенью, когда запасается пища на зиму. Вождь-Тайон, старший в роде, угощает у себя соседей несколько дней, в продолжение которых едят и пляшут беспрерывно, чередуясь между собою; наконец хозяин одаряет гостей звериными шкурами, ровдугами, одеялами и проч.; и вместе со всею компаниею переходит к другому, потом третьему и так далее, при чем с большою тонкостию умеют соразмерять количество и качество подарков, чтобы перевес ни в чью пользу не был слишком велик.

 Общественные "игрушки" даются уже не семействами, но целыми коленами; на них приглашенные из дальних
мест живут более месяца.

 "Между группами приглашенных происходило своеобразное состязание в ораторском искусстве, песнях,
танцах, в еде. Это соперничество порой принимало такой острый характер, что лишь вмешательство хозяев
могло предотвратить кровавое столкновение.
 Дж.Р. Свэнтон пишет, что устроители потлача были все время начеку, и в случае конфликта бросались между гостями с изображением тотемов в руках или издавали крик животного — тотема соответствующей фратрии
(Ворона, Волка или Орла)."

 Комментарий

 Это значит, потлачи для племён индейцев есть не просто праздники (но также, добавим, и поминки) для созываемых и одариваемых гостей, охватывающие все уровни социумов, то есть всех вождей, которые собирают на потлачи, закладывая основы иерархии социальных элит, и все сезоны производства экономических ценностей, но и магические ритуалы, совершаемые между тотемами различных уровней (племени, рода, линиджа), но необходимый производственной экономике долг и отдача долга, рассроченные во времени, а также сброс энтропического продукта, который вредит производительной экономике настоящего, будучи следом "быстрого продукта" в прошлом, отобразившегося в накопительстве.

 Однако деньги будущего с точки зрения этноса на всегда есть долг и отдача долга при актуальном поколении в акте дарителя и одариваемых, где даритель приобретает меру престижа взамен отдаваемого, а одариваемые его соответственно теряют, что значит: принимают вызов на следующий потлач, где разные долги хозяева вернут с лихвой гостям (как бы с процентами на время) и вдобавок сами дадут в долг гостям - на будущую отдачу

О соотношении в теле-сознании этноса мер номоса (экономика земных зон и теономика небесных зон) и логоса (теология и экология небесных зон)

 Для начала следующих рассуждений выскажем такую, весьма важную для нас гипотезу:
 Тело-сознание племени (родо-племенного общества), где соизмеряются ценности экономические и теономические на земных и небесных уровнях тела-сознания, есть только часть всего тела-сознания этноса, культура племени есть социальная культура, в которой мера действует номоса, точной количественной меры, призванной отождествляться с качеством.

 Таким образом, тело-сознание племени имеет прошлое и настоящее. Для того чтобы иметь и будущее, оно должно стать в результате этногенеза и культурогенеза телом-сознанием этноса, содержащим в себе высшие нравственные ценности количественно не соизмеряемого, не подверженного торговле, полностью качественного логоса, противопоставленного мерному номосу, то есть духовно-нравственную культуру религиозного преображения в самом понятии ценности, осуществив в своих верованиях путь к монотеизму.
 
 Далее отметим, что в ХХ веке племена индейцев только те были преображены и только те выжили, которые благодаря влиянию завоевателей: этносов из будущего, восприняли веру христианства (разных его деноминаций, и в частности, православие от русских)
 Так выжили племена индейцев на Американском материке, став этносами, хотя и не создавшими собственного государства, но регулируемые властью государства от других государство-образующих этносов, а потому получили и будущее в своём историческом дискурсе.
 Сотни иных, то есть изолированных, диких племён в труднодоступных районах Земли, отчаянно обороняя себя от внешней цивилизации, уже не имели шансы выжить на Земле с её экосферой, которая смертельно повреждена техноцивилизацией.

 Наша задача теперь состоит в том, чтобы сравнить историческую и культурную динамику (причем динамику инволюционную) структуры потлачей у племени индейцев Север-Западной Америки ХIХ (1) и ХХ (2) веков:

1) потлач общества-социума индейцев начала ХIХ технологического века, тщательно описанного святителем и проповедником православия среди тлинкитов и других аборигенов И. Вениаминовым, который стал также этнографом за время своего 16-летнего пребывания на Алеутских островах и Аляске в период Русской Америки.
 Общество-социум индейцев, в этот период истории, когда культура нравственного потребления этноса еще управляла над культурой производства социумов, еще было этносом, имеющим будущее, и здесь потлачи выполняли регулятивную функцию теономических ценностей в распределении ценностей экономики.

 О структуре потлачей у тлинкитов в начале ХIХ века А. Гринев пишет следующее:
 "И. Вениаминов, уделивший немало внимания описанию тлинкитского потлача, выделял три его разновидности:
 1)поминки
 2)собственно потлач (прим. в теономическом и экономическом смысле)
 3)потлач в честь детей

 Обратим внимание на то, что эти три таксона, проявляя в себе свойство денег прошлого (1), настоящего(2) и будущего(3) соответствуют историческому дискурсу этнического развития.
 Здесь "деньги будущего" сравнительно бескорыстны (не вполне бескорыстны, но переводят кредит на детей, составляющих будущее этноса, им предки как бы занимают средства), но также вполне бескорыстны и деньги прошлого: они не дают прибыли, потому что направлены на возврат долга своим предкам.

 Итак, теономика этого общества-социума такова: деньгами прошлого отдают долги предкам, деньги настоящего пускают в оборот для получения продуктов товарного производства, а деньги будущего дают в долг потомкам, который затем нужно будет отдать.
 Таким образом, теономика денег будущего общества-социума, где ценности этноса превалируют над ценностями социальной культуры, и денег прошлого лишена корысти, которая свойственна потребительской экономике социума в актуальный момент времени

 В социуме-обществе ХХ века бескорыстие полностью уходит из потлачей, которые становятся жертвой структуры ценимостей в престижном потреблении социальной элиты. Но это значит, что подобное тело-сознание племени лишается будущего, его престижная теономика и экономика обречены.

2) потлачи социума-общества индейцев начала ХХ технократического века, описанные М. Моссом по следам полевых этнографических исследований конца ХIХ - начала ХХ века.

 В этот период истории потлачи становятся предельно корыстными в борьбе структуры социальных элит за свои ценимости, в своем престижном потреблении, теономические ценности не выполняют регулятивной роли в распределении экономических ценностей, предельно эгоцентричные вожди разоряют свои производственные социумы, разрушая и производственную экономику: базис благосостояния этносов.
  Подобные племена, если они останутся на том же уровне родо-племенного общества, потеряли связь с логосом своего этноса, и потому не имеют будущего (как мы уже знаем, некоторые из подобных племен спасло только обращение в христианство и подчинение государственной власти России, Канады или США)

 Далее мы процитируем отдельные фрагменты, посвященные потлачу индейцев Северо-Западной Америки, М. Мосса
 При их анализе следует учесть, что обычай обеспечивать на потлаче благосостояние детей, унаследованный у прошлого, уже лишен былого бескорыстия, так как теперь даяние на любом на потлаче есть долг, подлежащий как можно более скорой оплате. Таким образом благосостояние детей едва-ли могло быть обеспечено, разве что в случае внезапной смерти вождя, проводящего потлач.
 Тогда долги отдавали бы его жене и детям (мальчикам до 10 лет или девушкам до замужества) или наследникам (племянникам)

 Цитаты:

 "Потлач как кредит или рассрочка

"Получение в долг, с одной стороны, оплата долга, с другой - это потлач.
 Эта экономическая система развита до такой степени, что капитал, которым владеют все индивиды, объединенные в племя, намного превышает количество наличных ценностей, находящихся в их распоряжении.
 Иначе говоря, условия совершенно аналогичны тем, которые господствуют в нашем собственном обществе: если бы мы пожелали, чтобы нам оплатили все наши займы, то обнаружилось бы, что в действительности денег для их оплаты никоим образом недостаточно.

 Необходимо понять, что индеец, приглашающий всех своих друзей и соседей на большой потлач, где на первый взгляд растрачиваются результаты труда многих лет, преследует две цели, которые мы не можем не признать разумными и достойными похвалы.
 Первая цель - оплатить свои долги. Это совершается публично, с большими церемониями и в манере нотариального акта.
 Другая цель состоит в таком размещении плодов своего труда, чтобы извлечь наибольшую выгоду как для себя, так и для своих детей.

 Те, кто получает подарки на этом празднике, получают их как займы, которые они используют в своих теперешних предприятиях, но по прошествии нескольких лет они должны вернуть их с выгодой для дарителя или его наследника.
 Стало быть, потлач в конечном счете рассматривается индейцами как способ обеспечить благосостояние своих детей в случае, если они оставят их сиротами в юном возрасте.

"Но в любом обществе природа дара обязывает к определенному сроку. Из самого определения явствует, что совместная трапеза, раздача кавы, уносимый талисман не могут быть возвращены немедленно. Необходимо "время", чтобы осуществить любую ответную поставку. Понятие срока, таким образом, логически присутствует, когда речь идет о нанесении визитов, брачных договорах, союзах, заключении мира, прибытии на регулярные игры и бои, участии в тех или иных праздниках, оказании взаимных ритуальных и почетных услуг, "проявлениях взаимного уважения".
 Эти проявления обмениваются наряду с вещами и становятся все более многочисленными и дорогостоящими по мере того, как общества становятся богаче."

 Морально-нравственные категории потлача и "гонка престижа", которой определяется структура ценимостей, диктующая социуму норма дарения как способы поставить других в зависимость от того, кто дал ими имущество (принимающие же дар проявляют мужество тех, кто принимает вызов)

 "Весьма значительна роль, которую в соглашениях индейцев играет понятие чести. Именно здесь индивидуальный престиж вождя и престиж его клана не связаны так тесно с расходами и точным ростовщическим расчетом при возмещении принятых даров, с тем, чтобы превратить в должников тех, кто сделал вас должниками.

 Потребление и разрушение при этом действительно не знают границ. В некоторых видах потлача от человека требуется истратить все, что у него есть, и ничего не оставлять себе. Тот, кому предстоит быть самым богатым, должен быть самым безумным расточителем. Принцип антагонизма и соперничества составляет основу всего. Политический статус индивидов в братствах и кланах, ранги разного рода достигаются "войной имуществ" так же, как и войной, удачей, наследованием, союзом или браком. Но все рассматривается так, как если бы это была только "борьба богатств".

Существуют, например, выражения "жадный до пищи", "желающий быстро разбогатеть" или великолепное проклятие, направленное против "малых вождей":
 "Малые, обдумывающие; малые, работающие; ...побежденные; ...обещающие дать лодки; ...берущие даваемую собственность; ...стремящиеся приобрести собственность; ...работающие только ради собственности, предатели".
 Ср. другую речь, в которой говорится о вожде, устроившем потлач, и о людях, которые его принимают и никогда не возмещают: "Он пригласил их, угощал их ...заботился о них..."

 Обязанность давать составляет сущность потлача. Вождь должен устраивать потлач за себя, своего сына, зятя или дочь, за своих умерших.

 Он сохраняет свой ранг в племени (и в деревне, даже в собственной семье, он поддерживает свой ранг среди вождей в национальном и международном масштабе, только если доказывает, что духи и богатство постоянно посещают его и ему благоприятствуют, что богатство это обладает им, а он обладает богатством, и доказать наличие этого богатства он может, лишь тратя его и распределяя, унижая других, помещая их в тени своего имени.
 Об одном из великих мифических вождей, не дававшем потлач, говорится, что у него было "испорченное лицо".

 На северо-западе Америки потерять престиж - значит одновременно потерять душу: это действительно "лицо", танцевальная маска, право воплощать дух, носить герб, тотем; это действительно вступает в игру персона, которую теряют в потлаче, в игре даров как теряют их на войне или вследствие ритуальной ошибки.

 Во всех этих обществах спешат давать. В любой момент, выходящий за рамки повседневности, не считая даже зимних торжеств и собраний, вы должны пригласить друзей, разделить с ними плоды удачной охоты или собирательства, идущие от богов и тотемов; вы должны распределять среди них все, что раздается на потлаче, где человек был приглашенным; вы должны выражать признательность подарками за всякую услугу, услуги вождей, зависимых людей, родственников - и все это делается, по крайней мере среди знати, - из страха нарушить этикет и потерять свой ранг.

Один вождь квакиутлей говорит: "Это моя гордость: имена, корни моей семьи, все мои предки были..." (здесь он называет свое имя, которое одновременно является титулом и именем нарицательным) "устроителями максва" (большого потлача).

Купить медную пластину - значит поместить ее "под именем покупателя". Другая метафора состоит в том, что имя дающего потлач "тяжелеет" благодаря данному потлачу и "теряет в весе" от принятого потлача.

 Существуют и другие выражения той же идеи превосходства дарителя над принимающим дар, в частности понятие о том, что последний - нечто вроде раба, покуда он себя не выкупил (тогда "имя плохое", говорят хайда).

 Тлинкиты говорят, что "дары кладут на спину принимающих их людей".

 Представителям хайда говорят: "Вы будете последними среди вождей, потому что вы не способны выбросить в море медные пластины, как это сделал великий вождь". Идеальным было бы устраивать потлач, который оставался бы без ответа: "Ты хочешь давать то, что не будет возмещено". Индивид, устроивший потлач, сравнивается с деревом, с горой: "Я великий вождь, великое дерево, вы подо мной... изгородь вокруг меня... я даю вам имущество". "Поднимите шест потлача, это единственное толстое дерево, это единственный толстый корень...". Хайда выражают это метафорой копья. Люди принимающие "живут от его (вождя) копья". Это, впрочем, категория, взятая из мифов.

Обязанность достойно возмещать носит императивный характер. Если не отдаривают или не разрушают эквивалентные ценности, навсегда теряют лицо. Санкцией для обязанности отдаривать служит рабство за долги. Индивид, который не смог вернуть долг или потлач, теряет свой ранг и даже ранг свободного человека. Когда индивид, дискредитированный таким образом, берет взаймы, он "закладывает свое имя" и (синоним этого выражения) "он продает раба".

 Потлач как "убйство имущества", как магия смерти:

 "Бракосочетание детей, участие в братствах осуществляются только в процессе обменных и ответных потлачей. Их теряют в потлаче, как теряют на войне, в игре, на скачках, в борьбе. В ряде случаев их даже не дарят и не возмещают, а просто разрушают, не стремясь создавать даже видимость желания получить что-либо обратно.

 Сжигают целые ящики рыбьего жира, сжигают дома и огромное множество одеял, разбивают самые дорогие медные изделия, выбрасывают их в водоёмы, чтобы подавить, унизить соперника. Таким образом обеспечивают продвижение по социальной лестнице не только самого себя, но также и своей семьи.
 Такова, стало быть, правовая и экономическая система, в которой тратятся и перемещаются значительные богатства. Если угодно, можно назвать эти перемещения обменом или даже коммерцией, продажей, но это коммерция благородная, проникнутая этикетом и великодушием.
 Во всяком случае, когда она осуществляется в другом духе, с целью непосредственного получения прибыли, она становится объектом подчеркнутого презрения.

Отдавать - уже значит разрушать. Часть ритуалов дарения включает разрушения. Например, ритуал выплаты приданого, или как называет его Боас, "выплаты брачного долга", содержит церемонию, которая называется "топить лодку". Иногда это церемония символическая. Но иногда поездки на потлач включают реальное разрушение лодок прибывших после усердной помощи при выгрузке всего, что в них было. Затем при отъезде гостям отдаются лучшие лодки. Но разрушение в собственном смысле составляет, по-видимому, высшую форму траты. Ее называют "убивать собственность". В действительности так обозначают даже раздачу одеял: "сколько одеял было потеряно, чтобы его увидеть".

В эту практику разрушения в потлаче вторгаются также две движущие силы.

 Во-первых, тема войны:

 Потлач - это война. Он носит иногда название "танец войны". Существуют танцы, исполняемые для того, чтобы сделать кого-то рабом, и потлач без танца с целью убить кого-то. Точно так же как на войне, можно овладеть масками, именами и привилегиями убитых обладателей, в войне собственностей убивают собственность: либо свою, чтобы другие ею не обладали, либо собственность других, отдавая им имущество, которое они будут обязаны вернуть или не смогут вернуть.
 Нож на конце палки - символ потлача у квакиютлей. У тлинкитов это поднятое копье.

Присутствует также тема жертвоприношения.

 Если собственность убивают, то это поэтому, что у нее есть жизнь. Глашатай говорит: "Пусть наша собственность остается в живых усилиями нашего вождя, пусть наша медь остается несломанной". Возможно, этим объясняется наличие слов, имеющих два значения: "пасть мертвым" и "раздавать потлач".

Не следует думать, что мораль этого рода противоположна экономии или вызвана первобытно-коммунистической ленью. Цимшианы осуждают скупость и рассказывают о главном герое, Вороне (творце), как он был изгнан своим отцом, потому что был жадным. Такой же миф существует у тлинкитов. Последние также осуждают лень и попрошайничество гостей и рассказывают, как были наказаны Ворон и люди, которые ходят из селения в селения, напрашиваясь на приглашение.

Как мы видим, понятие чести здесь производит настоящие опустошения. В этом пункте классические учения также неправильно оценивают значение побудительных причин человеческого поведения и всего, чем мы обязаны предшествующим нам обществам.
 Даже столь искушенный ученый, как Ювелен, счел необходимым выводить понятие чести, рассматриваемое как неэффективное, из понятия магической эффективности.
 Он усматривает в чести, престиже лишь суррогат этой эффективности. Реальность сложнее. Понятие чести в не меньшей мере присуще этим цивилизациям чем понятие магии. Сама полинезийская мана символизирует не только магическую силу каждого существа, но также его честь, и один из лучших переводов этого слова - это авторитет, богатство."

 Отрицания понятия собственности, идеалов накопительства как такового:

 "Было бы уместно изучить понятие самого богатства. С точки зрения, которая нас сейчас занимает, богатый человек - человек "широкий". Но нам необходимо указать на связь между понятиями богатства, авторитета, права управлять теми, кто получает подарки, и потлачем; эта связь весьма определенна.
 Например, у квакиютлей один из наиболее важных кланов - это валасака.

 Это имя означает "великие, идущие сверху", раздающие на потлаче. Валасила означает не только богатства, но также "раздачу одеял по случаю выставления на продажу меди". Другая метафора состоит в представлении о том, что индивид делается "тяжелым" устроенными потлачами. О вожде говорится, что он "проглотил племена", которым он раздал свои богатства; его "тошнит от собственности" и т. д."

 Этих, весьма выразительных фрагментов достаточно чтобы выявить основной смысл структуры в экономике производства предметов, услуг, а также производств ценностей экономических и регулятивных теономических
 Смысл этот ясно различим как первичный, роль которого есть процессы регуляции денег прошлого, настоящего и будущего в экономике индейцев, чему и служит первоначальная система теономических ценностей, соизмеренная с принципами этнической нравственности.

 В обществе-социуме, эффективном за счет обильных ресурсов среды, имела как раз важнейший смысл теономическая идеология престижности давать, и непрестижности получать, традиция "убийства имущества", оценка богатства не как накопительства-самоцели, а накопительства с целью побольше раздать и тем обеспечить себе более высокое место на "лестнице рангов"
 Даримое имущество и услуги подлежали обязательному возврату, но это не совсем то же самое что долг, требующий возвращения в установленный срок, это как раз следует из самого принципа дарения экономической ценности (не самого предмета экономики или услуги, но того, как эта ценность оценивается и понимается), ибо: дарить почётно, а быть в положении не отплатившего таким же, и еще большим даром, позорно.

 Это имело глубокий смысл для добывающей экономики, щедроты которой которой служили базисом для экономики производительной, а экономика производительная уже служила базисом для товарного производства и товарно-товарно обмена при посредничестве денежного эквивалента (то есть торговли)
 На потлачах богачи "сбрасывали" энтропичный продукт экономических ценностей, что было только плюсом для тех, кто мог зарабатывать свои богатства работой и трудом, черпая их у природы края, чьи сокровища казались потребителям неисчерпаемыми, то есть способными прокормить любой число работников (но только казались, в действительности ритм воспроизводства природы ограничивал темп воспроизводства племён, то есть количество производителей)

 Получать в обмен на экономические ценности определенный ранг в социуме было выгодно еще и потому что такие ранги соизмеряли истинные ценности присваивающей экономики: право распоряжаться угодьями кормящего этно-ландшафтного ареала.
 В таких условиях экстенсивной экономики был смысл менять высокотехнологичный продукт на источники природного сырья для новых его производительной экономики.
 Но когда следующая за "быстрым продуктом" экономики и теономики структура ценностей социальных элит была заменена в последующем социуме-обществе иерархией ложных ценимостей престижа с их цепной реакцией потребностей - эго-центростремительных процессов, ситуация с потлачами коренным образом изменилась.
 Вожди и другие представители элит в гонке престижа стали разорять свои социумы, эксплуатируя беднейших, изымая уже те активные экономические предметы и экономические ценности, которые подлежали возврату в собственное производство.

 Итак, на стадии социума-общества в элитах, проводивших патлачи проявлялся принцип противоречия между общественным характером производимого и частным характером присваиваемого  (вождем, родовой элитой), который в обществе с частно-промышленным производством подметили К. Маркс и Ф. Энгельс, ошибочно приписав его производству стоимости трудом людей на производстве (притом еще анализируя промышленное производство), тогда как труд соизмеряет производство ценностей

 Это значит, что регулятивные функции теономических ценностей племени на стадии социума-общества, теряя связь с нравственными традициями этноса, неминуемо создавали другую, и причем эгоцентрическую структуру регуляции: а именно системы элитарных ценимостей, престижного потребления элиты в её смертельной борьбе за распределение рангов между вождями и между элитой под начало вождя, что и происходило по мере углубления социального расслоения: богатые становились богаче, бедные еще беднее своим имуществом, одни домохозяйства разорялись, другие наоборот: накапливали слишком много имущества, а это также значило разорение на очередном потлаче.
 
 Кризис пантеического родо-племенного общества на стадии его социализации (доминирования принципов социальной культуры производства и производительного корыстного потребления над бескорыстными ценностями теономики) привел в ХХ веке к тому антагонизму основ этноса индейцев Северо-Западной Америки, свойственному технократии, который мы называем "кризисом трёх Э": потребительское отношение к экологии края - кризис экономики - кризис этики (нравственности), что на уровне небесных зон тела-сознания этноса, в производстве вещей второго рода означало конфликт между ценностями тео-номики и тео-логии (понимания человеком высших сил, создавших мир природы Земли и человечества и управляющим им, то есть в конечном итоге, замысла Творца)