05. О, сколько нам открытий чудных

Двести Дней Света или во всём виноват нос

05. О, сколько нам открытий чудных…

  Шаг… Другой… Третий… Поворот. Дин вот уже пятнадцать минут вышагивал по тротуару от стены до дороги и обратно. Всё под тем же знаком с той же надписью «А посадки нет». Шаг… в асфальте вплавлена раздавленная пивная крышка. Еще шаг… муравьи протянули дорожку от одной трещины в асфальте до другой. Ещё шаг… вот и бордюрный камень, когда-то покрашенный в белый цвет, а за ним уже шоссе. Теперь поворот и в обратном порядке – муравьиная дорожка – пивная крышка – стена. Тут, снова, поворот, шаг – пивная крышка, ещё шаг – ноги… женские… вполне себе стройные… голос: «Дин?»
 Он поднял глаза и сердце, гулко бухнув, пропустило удар. От вида стоявшей перед ним… девушки? Нет! Молодой женщины. У Дина перехватило дыхание. Ну, это уже через чур. Этого просто не может быть! Перед ним стояла Танька! Его Танька! Только, почему-то повзрослевшая, оформившаяся, без подростковой угловатости, красивая. Если бы Дин не видел это собственными глазами, он никогда не поверил бы, что такое возможно... Для этого лица невозможно подобрать двойника. Случайные совпадения исключены. Слишком редкая, нетипичная внешность была у Таньки, как, впрочем, и у её мамы.
 Ошарашенный Дин, словно робот, чужим, механическим голосом произнёс: «Светлана Павловна?» Это прозвучало, как отзыв на пароль.
 Случай пришёл на помощь Дину и дал ему возможность собраться с мыслями, чтобы не выглядеть тихим идиотом, не портить первое, самое важное, впечатление. К остановке подкатил автобус и, высадив пассажиров, сделал разворот. Мимо Дина и Светланы Павловны непрерывным потоком проходили люди. Чтобы не мешать их движению, обе высокие стороны переговоров вынуждены были плотно прижаться к стене. И это временное неудобство, весьма кстати, исключало возможность общения. Заодно в голове у Дина появился план действий.
 Как только людской поток схлынул, он предложил: «А, давайте поговорим в более удобном для этого месте. У меня тут машина на стоянке. Мы с вами могли бы пообщаться в ней. По крайней мере, там наш разговор не услышат посторонние люди».  Светлана Павловна сделала вид, что подумала и согласилась. Видимо, она не оставляла попыток выглядеть суровой и авторитетной женщиной, потому что, махнув Дину рукой, с каменным лицом решительно зашагала в сторону парковки.
 Дин, было, пристроился рядом, но Светлана Павловна шла слишком быстро, а по пути попадались другие люди, и ему пришлось идти позади неё. Их путь пролегал мимо входа в метро. Как тогда было принято, это бойкое место было занято различной торговлей. Дин, чуть приотстав, задержался возле цветов и выдернул из ёмкости самую длинную розу.
 Быстро расплатившись, он бросился догонять Светлану Павловну, и ему это удалось уже перед самой парковкой. Возможно, она просто сама замедлила шаг, так как не знала куда дальше идти. Дин нажал кнопку на брелоке, и машина обозначила себя звуком и фарами. Забежав вперёд, он успел распахнуть перед ней дверь и одновременно с этим достал из-за спины и вручил ей розу.
  Для понимания событий, произошедших далее, требуется уделить некоторое внимание тому, во что Светлана Павловна была одета. На ней было платье (или сарафан – Дин не очень понимал в этих названиях) из материала, по виду напоминавшего тонкую, матовую кожу тёмно-серого цвета, длиной чуть выше колена, сбоку слева имелся разрез. И коротенькая, чёрная кожаная куртка популярного в те годы фасона, из тех, что завозили челноки из Турции.
  Итак, оба персонажа оказались в машине. Справа на пассажирском месте сидела Светлана Павловна, а Дин слева – на месте водителя.
  Светлана Павловна села, поднесла розу к лицу, отчего оно на миг приобрело трогательно женственное выражение, но, потом, быстро вернула себе маску напускной суровости. В это время Дин собирался только мельком окинуть взглядом сидящую рядом женщину, чтобы по привычке проверить насколько удобно разместился в его автомобиле пассажир, но то что он увидел, стало для него полной неожиданностью.
 Платье Светланы Павловны, которое в нормальном положении имело вполне приличную длину, в положении сидя, почему-то резко укоротилось, значительно открыв довольно стройные ножки. Но это было ещё полбеды! Главную беду представлял из себя разрез! Он, и без того высокий, обнажил часть ноги до тех пределов, до которых нога вообще считается ногой! Дин не сразу смог оторваться от созерцания этого зрелища.
 Светлана Павловна, уловив какой-то подвох, опустила глаза и, обнаружив голые ноги, сделала попытку прикрыть их своей сумкой, но, тут же ей на глаза попался злосчастный разрез, и сумку экстренно пришлось переместить между сидениями, чтобы закрыть уже его. Затем последовала неудачная попытка натянуть край платья на коленки. Но платье не тянулось, и Светлана Павловна просто прикрыла их руками. Никакой суровости уже не было и в помине. Более того – всю эту суету по ликвидации невольного стриптиза Светлана Павловна сопровождала оправданиями, больше похожими на извинения.
 – Вот как получилось, – сетовала она. Только вчера купила… сестра прямо домой принесла… много меряли, да всё стоя… вроде, всё нормально было…а присесть я и не догадалась…а оно вот как! И, главное, я в метро ехала и там, то же, всю дорогу только стояла. Вот ведь растяпа! Извините.
  Это бормотание продолжалось ещё несколько минут. Дину даже пришлось самому успокаивать Светлану Павловну. Никакие заготовленные заранее слова в этой ситуации были не нужны. Жизнь без спроса откорректировала и его и её планы. Светлана Павловна, когда перестала изображать из себя суровую женщину-начальника, оказалась вполне нормальной. Во всяком случае, с ней можно было разговаривать, а не только получать руководящие указания.