Самарский потоп. Часть 1

                Пролог.

    "Родившись, Родину не выбирают.
     Младенцам до неё и дела нет.
     О ней скорбят, лишь те, кто умирают.
     В чужой, не полюбившей их Земле.
     Скорбят о ней предатели и судьи.
     И диссиденты, твари всех мастей.
     А мы, простые, искренние люди.
     Родились и умрем в Земле своей. " 

                Елена Неманова               
               
 
               

     Нынешняя аномально теплая зима в России — это результат применения климатического оружия США: смелый депутат ГосДумы вслух произнес то, о чем миллионы обывателей стеснялись сказать. Или спросить. Этот же депутат, Журавлев, летом обнаружил американский климатический оружейный след в сибирских аномальных пожарах.
     По данным Википедии, имеющийся на вооружении штатов Комплекс ионосферных исследований (HAARP) построен для изучения природы ионосферы и развития систем противовоздушной и противоракетной обороны.   
     Развертыванием комплекса и исследованиями на нём занимается «лаборатория Philips», расположенная на базе ВВС США в Кэртлэнде, штат Нью-Мексико. Ей подчинены лаборатории астрофизики, геофизики и средств поражения Центра космических технологий военно-воздушных сил США. В отличие от радиовещательных станций, многие из которых имеют передатчики в 1 МВт, но слабонаправленные антенны, HAARP и подобные ему системы используют остронаправленные передающие антенны, обычно фазированные антенные решётки, способные фокусировать почти всю излучённую энергию в узком луче и, следовательно, на небольшом участке пространства.
     Но, не только США обладают таким оружием. Хотя, разработки штатов впереди планеты всей, второе место по мощности занимает отечественный комплекс «СУРА», находящийся в России, в Васильсурске.
     На Украине аналогичный радиоастрономический комплекс «УРАН-1» в Харьковской области. 
     Так же есть подобные комплексы в Перу в Кахамарка и в Норвегии две станции EISCAT в Тромсё  и SPEAR в Лонгйир.
     Понятно, что перечисленные комплексы создавались что бы их использовать, в погоне за мировым господством. Беззвучное и подлое оружие, приносящее миллиардные прибыли избранным и нищету и страдания, смерть миллионам людей. А это именно оружие,  гипотетическое оружие массового поражения и разрушения экономики отдельно взятой страны или группы стран, использующее в качестве поражающего фактора искусственное воздействие на природные ресурсы, погоду и климат отдельно взятой территории, страны, государства, материка, континента. В качестве механизма «пуска» могут быть использованы различные технологии и средства, искусственно созданные техногенные катастрофы, влекущие за собой экологические катастрофы и, как следствие, создающие экономические проблемы (кризисы). (по оценке Википедии).            
               


                Глава 1.

   
     "Когда уходите на пять минут,
     Не забывайте оставлять тепло в ладонях.
     В ладонях тех, которые вас ждут,
     В ладонях тех, которые вас помнят..."

                Омар Хайям


             


      Зовут меня Ольга. Я следователь, простой российский, утонувший в пучине работы, без личной жизни, за исключением мимолетных интрижек и коротких романов. Все мои приобретения на сегодняшний день, небольшая квартира в Солнечном микрорайоне, дача 6 соток в массиве от завода "Металлург"  и пес. Точнее, психа, как я её в шутку называю,  Анта, непонятной породы, подобранная мной на улице в один из морозных вечеров в прошлом году.
     Это было под Новый Год. Волочась вечером с работы, как старая кляча, по мокрому грязному снегу под горку от остановки, по тропинке, вглубь своего микрорайона я вдруг заметила некое препятствие.    
   -Хм, подушка? - произнесла я вдруг вслух.  Странная большая рыжая лохматая подушка преграждала мне путь. Я приблизилась и рассмотрела. Большая собака лежала на мокром снегу вывалив огромный язык. Пахло кровью. Под ее головой расплывалось большое бурое пятно. Я присела прямо на это бурое коленями, оторопев. Потрогала ее за голову и расслышала тихий стон. Живая, подумала я. Попыталась ее приподнять. Собака слабо пошевелилась и открыла глаза. Огромные черные глаза, полные боли. Моё сердце сжалось. Вдруг, позади послышались чавкающие шаги. Тяжелые шаги приближались.
   - Помочь?- прозвучал густой басовитый мужской голос. Испугавшись от неожиданности, я обернулась. Передо мной стоял мужичина, ростом под два метра в заломленной на бок собачьей шапке, в черной дохе. Во рту у него торчала сигарета, дымя ему прямо в левый глаз, от чего он морщился, кривя лицо.
   - Ддаа... Помогите пожалуйста, собака умирает. -  Он, ничего больше не спрашивая, сгреб своими огромными ручищами собаку и взвалил себе на грудь. Собака слабо взвизгнула.
   -Куда нести? - выплюнув догоревший бычок, спросил бородач.
   -Сюда! - я показала на свой подъезд и мысленно зажмурилась. Что я делаю, как я эту псину буду спасать, зачем она мне, зачем все...?
    Заляпав кляксами крови подъезд и лифт мы поднялись на пятый этаж. Я отперла дверь квартиры и позволила бородачу пройти. Он аккуратно свалил ношу на паркет в прихожей, покряхтел неловко, стянул овечью  рукавицу и протянул ко мне руку.
   - Деньги давай. - Я не раздумывая полезла в сумку, вытащила кошелек и достав голубую тысячную, протянула ему. Мужик, ловко схватив купюру,  довольно хмыкнул и произнес:
   - Приходи ещё! - с кривой улыбкой добавил он, шагнул за дверь гулко ее захлопнув
     Я кинулась к собаке. Огромная туша заполняла почти половину моей немаленькой прихожей. Я обалдело смотрела на рыжего теленка с окровавленной шеей и длинными мощными конечностями, нелепо раскинутыми вокруг нее. Принесла из холодильника перекись водорода. Была, не была. Раздвинув шерсть на шее зверюги, обнаружила зияющую небрежными краями рваную рану. Как будто собаку колючей проволокой тащили за эту самую шею, выдирая шерсть и разрывая шкуру.  Медленно и осторожно полив сразу зашипевшую жидкость на разорванную шею собаки, стала звонить собачьему доктору.  Собака, вздыхая, издавала такой характерный звук, на вдохе - Анн.. и на утробном на выдохе - таааа. Как будто называла себя, Аннтааа...
     В ожидании ветеринара присела у стены. Двигаться не хотелось. Руки и ноги постепенно наливались тяжестью.


 
                Глава 2. Наша служба.



     "Чтоб выжить и прожить на этом свете,
     Пока земля не свихнута с оси,
     Держи себя на тройственном запрете:
     Не бойся, не надейся, не проси."
 
                Игорь Губерман



     День, обретения мной Анты, был трудный на работе. На селекторе пропесочили до мозгов. Плохая раскрываемость, отвратительная профилактика и т.д и т.п. Генерал недоволен. Да шёл бы он! Когда в сейфе 37 уголовных дел лежат. И постоянные дежурства и "усиления" элементарно не дают сосредоточится на текущем.
     С утра припрягли на труп. Начальник следственного отдела, Чубахин в дежурке кричал так, как будто у него маму убили, потом надругались и воскресили и опять убили.
      По сводке, на 5:30, 25 декабря 2019 г. жильцами дома 88, по ул. Свободы, в подвале обнаружен труп.  Кому, интересно, понадобилось лезть туда в 5 утра? Дежурившая в ту ночь группа разбиралась с кражей соленостей из подвала в одном из домов на Безымянке, и так и не успела к концу смены подъехать на труп.
      Когда, в 9:00 вновь заступившая на дежурство оперативная группа, во главе со мной, подъехала по указанному адресу, там уже был наш районный прокурор Суриков. Замечательный умный, добрый, старый дядька. Не раз приходилось вместе работать.  Участковый Семёнов провел нас в душный и сырой подвал. Нормальный был труп, мне не вонял, у меня насморк.  Прокурор , старый дедуля, склонился над трупом на долгих несколько минут и дребежжащим голосом констатировал: "Двое суток, не меньше." Потом, помогая эксперту раздевать погибшего мужчину, все крестился на него и просил прощения:  "Прости нас, что тревожим тебя, мы же не по своей воле. Покойся с миром. Прости нас." -  И так по кругу.
     Труп мужчины лежал на стопке деревянных поддонов в центре слабоосвещенного подвального помещения, раскинув руки и ноги с запрокинутой головой и перерезанной шеей. Неумело перерезанной. Я видела умелые разрезы. Я видела как резали друг друг друга кавказцы, неистово, кинжалами. Видела их жертв, с тонкими ровными порезами на спинах, проникающими в почки. Даже однажды видела порез самурайским мечом. Я конечно не суд.-мед. эксперт, но, за долгие годы научилась разбираться в повреждениях. Шея трупа была порезана небрежно, как будко крышкой от консервной банки. Рваные края кожи на горле расходились ассиметричным узором. Пока эксперт-криминалист, любимчик женской половины отдела, Жора Асмус,  снимал с ног трупа пятую пару вонючих носков, участковый инспектор Семёнов тихо блевал на трубу отопления в дальнем углу подвала. Опера технично смылись, под предлогом поквартирного обхода.  Я заполняла протокол осмотра места происшествия. Вдруг, подвальная дверь с тихим скрипом отворилась, пролив неровный серый утренний свет в помещение. В проёме показался темный силуэт. Раздался сиплый шепот: - "Давайте тут потише, придурки, менты рядом бродят, я патрульку видел во дворе! "
     Я перестала писать протокол и замерла. Участковый оторвался от трубы отопления, выпрямился и икнул. Эксперт нервно хихикнул. Прокурор, отняв собранные щепотью пальцы ото лба, обернулся на говорящего. Воцарилась пауза.
   - А ну, иди сюда! - пришедший в себя Семёнов резко рванул к двери. Даже не ожидала от него такой прыти. Мощный, как кабан, участковый, в три прыжка преодолев подвальное помещение,  на ходу утирая слюни с подбородка рукавом куртки, и уже намереваясь выскочить наружу, хватил лбом полотно железной двери, которую удачно с силой прикрыл непрошенный гость. Раздался гулкий удар.  Семёнов, охнув,  повалился на спину, и замычал как раненый тюлень. Снаружи доносился галопирующий по мокрому снегу топот ног визитера. Эксперт заржал. Нет, он просто зашёлся в еле сдерживаемом беззвучном истерическом смехе, норовя протереть вонючим носком выступившие слезы на глазах. Но, что-то останавливало его в последний момент, и он, согнувшись пополам от смеха, засунул руки вместе с носком  себе между ног. Я бросила на пол планшетку с протоколом и подошла к Семёнову. Огромная красная шишка наливалась на лбу участкового. Он, поднеся руки к вискам, видимо не решаясь дотронуться до раненного лба, промычал: "Болиит голова, охохохо..." . Асмус, утирая слезы рукавом, cклонился над участком и издевательски постучав себя костяшками пальцев по лбу, произес:- "Нечему там болеть! Там же кость"!
     Вернувшись в отдел, заварила себе крепкого чая и села разбирать материал. Кабинет мы делили на троих. Два других следователя, Силантьева и Малышева работали по нераскрытым. И ни одной из них в кабинете не было. Зажав бокал с чаем в обеих руках, облокотившись локтями на письменный стол, я смотрела окно. Шёл дождь. Вода, стекающая по стеклу, образовывала причудливые узоры, натекая на лед в самом низу рамы, дополняя и дополняя неровную прозрачную "шубу".
   -Надо же!- подумала я. Конец декабря и дождь.... Чай приятно согревал нутро. Тишина. Тут мою нирвану прервал ворвавшийся в кабинет начальник уголовного розыска, Востриков. Раскрасневшийся, он практически вбежал в кабинет и растерянно остановился.
   - А, где? - в пространном жесте он обвел рукой столы моих коллег и замер.
   - А, нигде. Не знаю. Мне не доложили. - Недовольно ответила я и отвернулась, уставившись в окно. Недолюбливала я начальника "угла". Недалекий, с гонором, с рябой от оспин мордой лица он вызывал какое-то подсознательное отвращение.
   -Оля! Оленька! Проси что хочешь! Надо срочно человечка допросить! По угонам задержали, у него куча эпизодов! Ребята из Кировского района доставили, в ИВС*ке сидит. Где эти, блин, мартышки твои? Я б не стал просить, но очень надо! - с жаром, складывая ладони на груди и как-то нелепо приседая, молил он.
     Господи, только бы на колени не встал, как наш зампотыл Носков, когда надо было набрать команду на районные соревнования. Стрельба, силовые, кросс, все
спортивные дела. Я в тот момент у зама по следствию была в кабинете, редактировали обвинительное. А он как с порога плюхнулся на колени и пополз в форменных брюках, глядя на меня глазами побитой собаки, приговаривая: " Ольга, выручай, больше некому!" Так и пришлось ехать.
     Нет, не из-за него, не ради Вострикова,  я согласилась. Просто практика такая у нас. Мы, следователи, друг другу помогаем. Надо допросить, допрашиваем и не по своим делам. Взаимовыручка. Надо, так надо.
     Существует такой порядок. Для ясности. Оперативники не могут официально, под протокол, допрашивать задержанных. А следователь, к примеру, не может завести розыскное дело. Профессиональные нюансы.
   - Ладно, приводи. - Буркнула я.
   -Ага, сейчас конвой из ИВС поднимет. Только никуда не уходи! - прокричал он уже на выходе.
     Я закрыла глаза, все еще сжимая чашку с остатками чая в руках. Бешенный денек. И девчонки, как на зло, запропастились. Вдев нитку в толстую штопальную иглу стала подшивать материал по подвальному трупу, как в дверь робко постучались.
   -Да, да, входите! - ответила я, не отрываясь от работы.
     В кабинет вошел высокий нескладный мужчина, которого я  сразу узнала. Это был Макаров, потерпевший по делу о разбойном нападении, в многоэтажке по Стара-Загоре. Какие-то придурки, ночью, ворвались в его квартиру, отмычкой отперев дверной замок. Избили, порезали спину ножом, все переворошили, забрали электронную книгу, кожаную куртку и сбежали. По моим дежурным суткам был материал, выезжала я на эту квартиру. Там и брать то нечего было особо. Обстановка спартанско-убогая, гробина телевизор, тахта - аля 80-х, выцвевший от времени палас, старая мебель. Кухня с поведенными от влаги ДВПшными шкафчиками. По чьей-то иронии, хозяин квартиры был ей под стать. Невнятный, невзрачный, какой-то забитый. Хотя, глаза его светились умом, ясные такие, иссиня-серые. Мне, почему-то, было его жаль.
   - Я паспорт принес и ксерокопии. Как велели.- Тихо сказал терпила и присел на краешек стула для посетителей. 
     А дальше события понеслись как глупом анекдоте. Дверь вдруг резко распахнулась и в кабинет вихрем влетел Востриков. С размаху влепив моему терпиле хлесткую пощечину, он оскалился в гадкой улыбке и произнес:      
    - Добегался, сучара?!- Тут же схватив за спинку свободный стул, Вострецов развернул его в воздухе и уселся верхом, как на коня, напротив Макарова, вперив ему в лицо своё лицо.
     У меня в горле застрял воздух. Как будто я проглотила надутый жвачкой шарик и это шарик залепил и заблокировал все мои органы речи и дыхания. Я вскочила со стула, беззвучно открыв рот, пролив остатки чая на документы. Бедный Макаров, вытаращив влажные от слез глаза, зажимал ладонью пунцовую от удара щеку.
     - Владимир Васильевич! - произнесла я вдруг вернувшимся хрипловатым голосом.
   -Это мой потерпевший по делу на разбойном нападении! - стойко сдерживая себя, что бы не грохнуть чайным бокалом по лысой макушке Вострецова.
     Алая от прилива адреналина физиономия Вострецова вдруг пошла белыми пятнами. Он медленно поднялся со стула и, заикаясь, произнес: "Ии... извиняюсь. Ошибочка вышла. По делу работаем, запарка. Поймите. Эмм.... Еще раз извиняюсь! - он как-то сосредоточенно поднес ко рту собранные в кулак отбитые заскорузлые пальцы и сухо кашлянул, после чего быстрыми шагами вышел из кабинета.
     Стряхивая с документов и со стола капли чая я глухо произнесла: "Извините. Давайте пропуск, подпишу."  Макаров дернулся, привстал, но быстро осел на стул. И тут я увидела, как по его штанам расползается мокрое пятно. Я отвернулась к окну, молча пододвинув к потерпевшему документы. Только по шороху удаляющихся шагов и  всхлипам поняла, он ушёл. Уж как он там прошёл мимо дежурки, без пропуска, без подписи, одному Богу известно. Но, Макаров не вернулся и не звонил. Больше я никогда его не видела.

 

                Глава 3. Волна.


     "Если небо над тобой падает, гремя,
     Ты держись за нас с тобой, значит — за меня.
     Если под тобой земля делает кульбит,
     Ты вцепись зубами в воздух, он еще висит.


     Держись за все, что в тебя и мимо,
     За пулю в сердце, за нож, за мину.
     За конский волос, за что попало,
     Держись! Такая судьба досталась.


     Никогда не отступая, победить нельзя.
     Никому не уступая, полюбить нельзя.
     Никогда не умирая, не оценишь жизнь.
     Если ты дошел до края — падай, но держись!


     Держись за все, что в тебя и мимо,
     За пулю в сердце, за нож, за мину.
     За конский волос, за что попало —
     Держись! Такая судьба досталась. "

                Татьяна Смирнова

               
     Сегодня у нас после обеда стрельбы в тире, четверг... Четверг, не как у обычных людей - рыбный день. В полиции Четверг - день стрельб! Как говорит наш начальник, Чубахин - следователь может уйти на больничный только с диагнозом - Сибирский ящур и пропустить стрельбы только по причите летального исхода. Все остальные причины неприсутствия - измена Родине.
     Получив табельный макаров, я решила съездить домой на обед, покормить собаку. Как пить дать, засунут после обеда на какое нибудь собрание после стрельб, или еще что-нибудь придумают. Успею, подумала я. Быстро собрав с рабочего стола всю самую ценную "макулатуру" в сейф, накинула куртку, повесила сумку на плечо, заперла кабинет и торопливым шагом направилась в выходу. На крыльце курили наши следачки. Смеялись и кашляли, о чем то сплетничали.
     А в этом году зима выдалась никакая. Нулевая температура по ночам сменялась на плюсовую утром и выпавший ночью белый и пушистый снежок безвозвратно превращался в серую кашу, оседающую бесформенными кляксами  на моих
ботфортах и сумке при каждом шаге. Примерно, как в марте в Париже, только у нас дома пониже и асфальт пожиже. Марток на дворе, но, поговорка про семь порток нынче не сработала. По зомбо-ящику, выступавший в телешоу депутат ГосДумы сказал, что Россию атаковали климатическим оружием. Бред какой-то. А если правда?А наши доблестные контрразведчики и разведчики и все там, кому положено, просто сидели и наблюдали что ли? Были же в Крыму, вежливые такие, в зеленом, кошек еще гладили...  А тут проморгали? Не смогли противодействовать? И ведь молчок! Так, неофициальная отсебятина. Где эти гладильщики, вежливые, до самых "колокольчиков"?  Служба, первоочередной задачей которой, является защита страны и её граждан от внешней агрессии! 
      Перебежав дорогу, вскочила в подошедший трамвай. Удачненько, подумала я и ждать не пришлось. Трамвай, мерно постукивая колесами, покачивая подо мной холодное сидение, вез меня домой. Прислонив голову к стеклу я почти дремала, сквозь полуприкрытые веки, рассматривала самарские улицы. Черные мокрые деревья. Мокрые, окрашенные во всю гамму потеков ржавчины дома. Любимая с детства улица, Ново-Вокзальная. Здесь я родилась и  выросла, здесь был мой Дом. Любимые бабушка и дедушка, запах пирогов, уют, шерстяные носки, сладкая пареная тыква, жареные семечки... Эх, детство, как я по тебе скучаю! Незаметно время пролетело, все в какой то суете, учебе, неотложных делах и вот, уже 35... Нет уже родителей, нет бабушки и дедушки. Семьей так и не обзавелась.
     Народу в вагоне было немного, середина дня. Несколько пенсионеров с авоськами, студенты группкой стояли на задней площадке, весело переговариваясь. Парочка алкашей, расположившись на передних сидениях, распространяла по всему салону амбре застарелого перегара. Кондуктор, полная женщина среднего возраста, с облезлым маникюром на серых пальцах, вяло ворчала на алкашей. Около моего сидения, уцепившись обеими руками за поручень, стоял грузный дядька.
     Вот уже Московское Шоссе, на Солнечной выходить, а там под горочку пешочком, в сторону Волги-матушки, и я дома. Перемахнув через Московское Шоссе трамвай, резво набирая скорость, помчался к Солнечной. За окном мелькнули девятиэтажные общаги из желтого кирпича. Я уже приготовилась вставать, как вдруг вагон потряс страшный удар. Как будто, он на полном ходу врезался в бетонную стену. Со страшным скрежетом, заваливаясь на левый бок, разбрызгивая осколки стекол, вагон юзом заскользил по снежной каше и в салон, сквозь разбитые окна, хлынула мутная ледяная вода. От удара меня сбросило с сидения в  проход и вместе с толстым дядькой мы, кувыркаясь и переваливаясь друг через друга,  покатились по салону. Вода быстро прибывала и в какой то момент захлестнула меня уже с головой. Я, пытаясь вздохнуть, по инерции глотнула ледяную воду. Паника захлестнула мозг. Я чувствовала завладевший мною страх всем телом. Не страх, ужас от осознания близкой смерти! Удар адреналина в пояснице хлестнул по всему организму, как плеткой! Сердце колотилось в горле! Молотя и отпихиваясь в воде всеми четырьмя конечностями как мельница, лягушка и заводной робот одновременно, я повторяла и повторяла одни и те же движения, пытаясь выбраться из-под толстого дядьки. Только бы снова не глотнуть, только бы не вздохнуть!  В какой то момент, уперевшись
ногами в что-то непонятное и мягкое, вытолкнула свое тело вверх. С утробным рыком ыырр-харррк, судорожно вдохнула воздух. Чьи-то слабеющие руки, хватали меня за ноги, за все тело под водой, цепляясь и утягивая вниз. Но, я уже стояла твердо.
     Меня вдруг резко вырвало. Я чисто автоматически зафиксировала зрением желтое пятно моей блевоты, плывущее на уровне  груди, куда-то в сторону кабины вагоновожатого. Краем глаза отметила, как из сумки-распашонки, все еще висящей одной ручкой на моем правом плече, выплыли недописанные заключения и отчеты. Видела, как что-то, совершенно неуместное, плавало  в плещущейся о стены салона трамвая воде. Воздушный шарик, модный кожаный ботинок, как полузатонувший катер, потерявший вдруг хозяина, только носом выглядывал на поверхности, постепенно утопая во мрак. Обломки пенопласта, ветки от деревьев и мелкий мусор. Странно, мне было совсем не холодно, скорее жарко от адреналина обжигающей воды. Выныривали пассажиры, судорожно вдыхая воздух. Харкая и кашляя кричали, стонали, плакали и матерились.
     Надо срочно выбираться, подумала я. Как? Над головой правый бок вагона, до окон и дверей не добраться, слишком высоко. Остается только через кабину. До кабины метра три. Я со всей силы заработала руками и ногами под водой отчаянно шагая и постоянно обо что-то запинаясь, наконец-то достигла двери. Учитывая, что вагон лежал на левом боку, дверь кабины оказалась на верху. Все двери водительских кабин в трамваях роликовые и эту дверь нужно было просто стянуть вниз. Моих 170 см плюс длина рук хватило, что бы дотянуться до ручки. Дернула за ручку, заперто. Замок под ключ трехгранник, надежный. В отчаянии еще несколько секунд яростно подергала ручку роликовой двери. Никак. Стоп! У меня же есть отвертка! Это у обычных Дам обычный набор в сумочке - расческа, зеркальце, духи, косметика. А у меня запасные батарейки, отвертки, гвоздь сотка, китайский фонарик на светодиодах. Отвертку случайно подобрала в подвале на выезде. Понравилась, мощная, сантиметров 30, с широким плоским лезвием, с толстой удобной прорезиненной ручкой. Нашарила, в раздутой в воде сумке, отвертку. Вставила между запорной накладкой и язычком замка, нажала. Раздалось глухое "крак", но дверь не поддалась. Нажала еще раз. "Кррак". Бесполезно. Замерзаю. Паника новой волной захлестывает разум. Надо быстрее что-то делать! Зажав отвертку в зубах, в отчаянии схватилась обеими руками за чертову ручку, и повисла на ней, подтянув ноги. Бах! Не знаю, что сыграло основную роль в ломании двери, потуги с отверткой или мой вес. Но, она вдруг резко раскрылась, уехав вниз и я снова плюхнулась в ледяную воду с головой. Встав на ноги и отфыркавшись как мокрая крыса я полезла в кабину.
     Лобовое стекло отсутствовало. Так же, как отсутствовал, сам водитель трамвая. Бросил нас на произвол,  можно будет в суд подать! Господи. О чем я думаю?! Наверное остатки разума, отравленные тяжелой работой за последние годы, по инерции гонят желчь, подумала я самокритично.
      В проеме лобовухи торчал покореженный багажник белой Тойоты. Вырванное заднее колесо неестественно прилепилось к бамперу.  И тут я подняла глаза... Еще недавно от такой картины я бы заработала полную голову седых волос. Вокруг, все доступное зрению пространство, было залито водой. Перекресток Ново-
Садовой и Ново-Вокзальной превратился в густо-парящий бассейн. В мутной субстанции плавало всё, что может плавать. Мусор, какие-то коробки, ветки деревьев и люди... Автомобили, собранные какой-то титанической силой в одну сплошную массу, сияли под грязной водой габаритными огнями и ближним светом фар. Случайно мой взгляд упал на СПИД-Центр. Здание бывшего роддома находилось за дорогой, на склоне от Ново-Садовой. Вода плескалась на уровне второго этажа здания. Облака испарений безжалостно затуманивали зрение, но я сумела разглядеть бегающих и припадающих лицами к окнам людей. Не вариант, подумала я. Надо двигаться к зданию общежития, там воды всего по первый этаж, и близко, метров сорок.
     Ухватившись руками за стойку кабины, я попыталась протиснуться в щель между багажником машины и погнутой стойкой кабины трамвая. Куртка, вспухшая всем нутром на зов воды, превратилась в колокол. Мои черные замшевые ботфорты, от тяжести заполнившей их воды, спустились ниже колен, и пудовыми гирями висели на ногах. Я просунула голову наружу, извиваясь всем телом как безумная сороконожка и... застряла. Дернулась назад. Дернулась вперед. Попыталась присесть и вдруг получила мощный, но, мягкий толчок в спину. Выпихнутое из плена тело, не успело сгруппироваться и я снова нырнула в ледяную воду уже за бортом трамвая.  Мне уже было все равно, кто меня вытолкнул, и практически спас. Руки и особенно ноги  окоченели... Я обернулась и увидела того самого толстяка, с которым мы кувыркались по вагону. У него в этот проем, в который я вылезла из кабины трамвая,  уместилась только голова. Он помахал мне рукой и, грустно улыбнувшись,  стирая кровь с лица, крикнул : "Греби быстрее, замерзнешь!"



                Глава 3. Общага.

     "Чтобы пересчитать возможные пути к спасению, мне хватило пальцев одной руки. Еще и лишние остались. Штук пять."

                Джим Боливар ди Гриз   
      

     И я погребла. Было глубоко. Я еле -еле доставая носками сапог до дна, отбрасывала от себя плывущий мусор, расстегнула пропитавшуюся тяжестью воды куртку. В правой руке отвертка, в левой фонарик. Сумку где-то потеряла.  Увидела спасительное крыльцо общежития, но, понимала, что не доберусь, слишком глубоко.  Справа, под водой полицейская машина, мерцают огоньки "люстры". Я двинулась к ней. Схватилась за раму, на которой крепились маячки, и забралась на крышу полицейской машины. Встала. Пошла по крыше машины, прыгнула на капот, перепрыгнула на багажник  черного седана. Собранные в кучу машины, прижались рядом очень плотно и обеспечили мне путь к спасению.
     Спрыгнула в воду уже перед самым крыльцом здания. Руки и ноги на столько оледенели, что были практически парализованы. Дверь на крыльцо была открыта. Немного не хватило сил войти туда на своих двоих. По лестнице, первого этажа, залитой водой я уже ползла на четырех. Когда увидела людей и захотелось им что-то сказать, уже не смогла, губы застыли.  Кто-то схватил меня за капюшон и стал тащить наверх, я ткнулась лбом в ступеньку и провалилась во тьму.
     Так хотелось сглотнуть, горло драло, я закашлялась. Лицо, особенно губы и веки стягивало как маской. Лежать было больно, под правым боком было что-то большое и жесткое. Я перевалилась на спину. Опустила правую руку вдоль тела. Кобура с пистолетом. Уже неплохо.  Пахло каким-то варевом. Откуда-то раздавались крики, ругань, плач детей.  Попыталась открыть глаза. Ресницы слиплись как в клее. Медленно поднесла правую руку к своему лицу и ощупала его. Ощутила шершавую кожу и песок на глазах. Опустив пальцы чуть ниже, почувствовала боль на губах. Они потрескались и опухли, коркой запечатав мой рот. Затошнило. Перевернулась на левый бок. Почти ничего не ощущающими пальцами я стала водить по лицу, постепенно стряхивая песок с век и разминая кожу. Открылся левый глаз и мой взор уперся в край грязно-синего матраса, а затем в грязный линолеум на полу. За окном была ночь.  Помещение было не маленькое, но освещалось как-то непонятно, не свечами и не электрическим светом, а каким-то голубым, мерцающим сиянием. По матрасу почти у самого моего носа, полз рыжий таракан волоча в своем брюхе жирную личинку. Он энергично шевелил усиками и тер лапками. Никуда не спешил. От омерзения меня чуть не вырвало, прямо на таракана. Я дико закашлялась и стала подниматься. Точнее, привстала на локоть.
     На полу большой общаговской кухни лежали люди. Кто-то на тонких матрасиках, на подстилках, остальные просто на полу, те, которые ближе к
коридору. Одни стонали и плакали. Другие сопели во сне.  А кто-то, по моим подозрениям, был уже мертв.
     Я с усилием все же поднялась с грязного матраса и села, опираясь спиной о стену. Стена была ледяная. Мысли в голове носились бешенными горгульями, сгоравшими в День падения Нотр Дама.  Я сидела у стены под окном. Справа, вдоль соседней стены стояло несколько газовых  плит, на которых горели все конфорки в полную мощность. Над плитами на веревках висела одежда, среди которой я опознала свою куртку. В ближнем углу сидел  мальчик, лет семи на вид, держа в грязных ручонках пластмассовую машинку. Попеременно катая хилыми ножками  по полу мой китайский фонарик и отвертку.
   -Вы проститутка, тётя?- вдруг, спросил он писклявым голосом, скосившись куда-то в бок. Я повернула голову, вслед его взгляду.
     Ага, подумала я. Еще какая, и, видимо, политическая. Узрев грязно-бурые сапоги с длинными голенищами. До меня стала доходить реальность. Это же мои ботфорты!  Мои, некогда черно-лоснящиеся ботфорты лежали рядом, на полу. Только вид у них был какой то странный, скукоженный и цвет... Цвет породистой итальянской кожаной обуви приобрел буро-зеленый оттенок отсвечивая  песчаными кристаликами...
   -Почему ты так подумал про меня?  - произнесла я сипя, еле разлепив губы.
   - У тети Светы такие сапоги, и у тети Оксаны. Они всегда приходили к папе, когда мамы дома нет - ответил мальчишка, шмыгнув носом.
   -А потом папа сильно ругался и называл их проститутками - он встал и неловко подкатил ко мне фонарик и отвертку.
     Я мысленно усмехнулась нелепой аналогии. Попыталась усесться поудобнее, не касаясь ледяной стены. Нащупала рукой ПМ в пристегнутой на поясном ремне кабуре. Достала его из кобуры и начала разбирать. Из "магазина" полилась вода с песком. В этот момент в кухню вошла женщина, лет сорока, в халате с помятым лицом.
   - О, очнулась, мадам?!- криво усмехнулась она и походя стала ощупывать одежду висящую на веревках над плитами. 
   -Здрасстье,-  невнятно произнесла я, продолжая манипуляции с пистолетом. Женщина покосилась на меня, как лошадь на пожар, и попятилась в коридор.
   - Подождите!- произнесла я каким-то не своим, осипшим, голосом.
   -Что произошло? Откуда столько людей и как мы вообще тут...?   
     Женщина робкими шагами приблизилась и шёпотом произнесла:- "Пукалку убери свою! Не по себе мне. Из воды всех достали, деточка."
   - Я в кухне была, когда долбануло, не поняла сразу даже... В окно глянула, мать родная, вода, как по телеку. Про цунами смотрела? Ну и вот. Побежала я в холл. ну, что б дверь входную закрыть, консьержки то  сейчас нет у нас, в отпуске. А там уже всё залило! Ноги подкосились, я кричу ором! Муж выскочил, соседи, кто дома был, и тут, глядь, люди плывут в этой воде, две машины даже затащило во двор, в них тоже люди... Мужики, кого смогли вытащили конечно. Стащили всех на кухню, в тепло.  Мы долго еще стояли, смотрели, но водой уже приносило только мертвых. Одна ты сама приползла. Померли многие, не очухались.- Она беззвучно заплакала, вздрагивая тучным телом, по-детски размазывая пальцами
слезы по бледным пухлым щекам.
     Я вспомнила трамвай. Поток ледяной воды. Лицо мужика, выпихнувшего меня из кабины трамвая...  Стоп. Анта! Моя голодная собака сидит в квартире одна! Мне нужно домой!
   -Снимите пожалуйста мою куртку - обратилась я к женщине, указав рукой на веревку над газовой плитой. Женщина молча подошла к плите и сдернув куртку с веревки подала мне.
   -Куда ты, деточка? На улицу сейчас нельзя, там что-то страшное творится...- сказала она и тяжело вздохнула.
     В этот момент по коридору раздались гулкие  шаги и через секунду дверь распахнулась. На пороге возник невысокий мужичок. Он был весь в инее! Вся его одежда, куцые рыжие усы, ресницы, все было в толстом слое инея.
   -Настя, там пи...ц! Мороз! Налей мне что нибудь горячего! Я сейчас окочурюсь!- после это он беззлобно выматерился и перешагнув через несколько, лежащих на полу тел, протиснулся к небольшому столу возле противоположной от плит стены. Настя, как я поняла, звали толстуху, засуетилась у плиты гремя посудой и быстро подала мужичку в тарелке что-то дымящееся.
   - Давай, и ты садись к столу - обратилась она она ко мне, уже держа в руке миску. Я медленно поднялась, голова кружилась. Подошла к столу, перешагнув через чьё-то скорченное тело с синюшным лицом и уселась на шаткий табурет. Настя подала мне плошку с болтающейся в ней алюминиевой ложкой и кусок хлеба. За горячим паром, исходящим от кушания, я различила что-то куриное, что аппетит не пробудило. Вспомнились слова отца - ешь и пей, пока есть возможность. Следующий случай может представиться не скоро.  Меня мутило. Зачерпнув ложкой варево, подула, поднесла ко рту и кривясь засунула ложку себе в рот. Несколько секунд пожевав, оценила. Недурно, курино-лапшево и не пересолено. Как говорится, аппетит приходит во время еды. Я сметала все что было в миске, заедая хлебом и даже крошки собрала с сомнительной чистоты клеенки, покрывающей стол и закинула себе в рот. Мужичок, сидящий рядом со мной за столом, утробно чавкал и жмурился. Все время порываясь что-то сказать, он перебивал собственный монолог очередной ложкой варева. Он так и не разделся, даже не снял шапку и оттаявший иней с его лица и одежды капал на стол, в его плошку, на все.
   -Что там?- осторожно спросила я, смиренно дожидаясь, пока он отдуваясь, доест.
   -Там? Там заднее место, с большой буквы "Ж"! - он громко чихнул и продолжил.
   -Я только тут разобрался, с пловцами этими. Разложили бедолаг с женой, как смогли. Все одеяла и матрасы снесли, где что собрали. Раздели их. Они ж все мокрые были. Ну,что б согрелись. Обтирали, укрывали, кипятком отпаивали. Михалыч, слесарь наш, выходной как раз сегодня, с сыном рванулся было на улицу вместе со мной, посмотреть, может еще кто выжил. А там начало леденеть. Да так быстро! И небо... Небо такое... Сине-зелеными всполохами пошло и всё вдруг стало трещать... Стены, рамы оконные, пол. Мы в кухню, греться, значит. Высовывались по-маленьку, а в холле все холоднее и холоднее. Ну, пошли по комнатам, утепляться, надели на себя все самое теплое, шарфами обмотались, по трое носков и двинули. Выходим, значит, а дверь наша в общагу полуоткрытая,
так и вмерзла в лед. Шагнул я на этот лед, а он еле трещит, так занялся уже.  Ну и пошли мы тихой сапой, до киосков, на остановку, посмотреть, там девки наши работали. А мороз так пробирает, аж "подфарники" стынут. Короче, не дошли мы, вернулись.- закончил он свой монолог, вдохнув.
     Я поднялась, накинула на себя куртку, рассовав отвертку и фонарик по карманам. Подняла с пола свои облезлые ботфорты и попыталась обуться. Ботфорты одеревенели и ссохлись так, что просто не лезли на ноги. Чуть не плача я с силой натягивала правый на ногу, кряхтя. Тут подошла Настя.
   - На, вот- сказала она и протянула мне валенки. Черно-серые, обрезанные почти до середины голени,  с чуть стоптанной подошвой, валеночки. Я отбросила ботфорты. Валеночки пришлись в пору. Притопнула по полу. Удобно. Направилась к двери, чуть прихрамывая. Наступила видимо на что-то острое, еще в сапогах. Правую ступню немилосердно саднило.
   -Бог тебя храни!- раздалось за спиной.




                Глава 4. Путь домой.



   "Дорога была живописна, но к передвижению совершенно непригодна."               
                Терри Пратчер
               

     Мои мягкие шаги в валенках не отдавались эхом по пустынному коридору общаги. Я шла в темноте, как призрак. Лишь невнятные отблески света со стороны входной двери служили мне ориентиром. Мне было страшно!  Мне было страшно выходить наружу, чем ближе я подходила к проёму двери. Как во сне, меня объяли будоражащие ощущения. Во сне, в котором меня догоняют чудовища, а я ищу укрытие.  Бегу, в надежде на спасение, по улицам города, пытаюсь спрятаться во дворах, но, тщетно. Они преследуют меня звуком когтистых лап по асфальту, тяжелым смрадным дыханием, загоняют меня в тупик, между домами. Приближаются, доводя мое сердце до пулеметного такта. Я сжимаюсь в комок, трясусь. Паника.  И, тут, я как загнанная в угол крыса, от безысходности перед смертью, вдруг зверею. Я не хочу умирать! Оскаливаюсь в дикой улыбке и оборачиваюсь к своим врагам. И чувствую, что у меня уже не рот, а пасть. Огромная пасть с клыками, издающая мощный и глухой рык, пока еще на малых оборотах. И подсознательно чувствую, что тело моё, уже не моё, не человеческое. Оно большое, покрытое грубой щетинистой кожей. Мощные, черные когти, на четырех моих конечностях в первые минуты приносят ужасный дискомфорт. Но, они мои! И через малое время я уже обретаю уверенность и страх отпускает. Странное тело наполняется мощью, оживляя конечности. В темноте двора я вижу красные огоньки глаз чудовищ. Их бугорчатые, крупные силуэты. Но, мой страх, уничтожающий мою душу, уже отступил. Я уже не тщедушное создание, убегающее со всех ног, пытающееся найти спасительную щель. Откуда-то, изнутри меня, исходит на столько мощный рык, что собственные слуховые отверстия закладывает. Звук рыка вибрирует по всему моему телу. Я готова атаковать, взрывая землю мощными когтистыми лапами и меня захватывает инстинкт охотника... Монстры замирают. Чувствуют мою силу. Смутное ощущение ликования и превосходства.  Воздух вокруг меня напитывается такой злостью и остервенелостью, что его можно резать на куски и продавать ближневосточным терористам с надписью "Взрывоопасно"!  И, как часто бывает, сон внезапно отпускает. Просыпаюсь в поту и, то ли рычу, то ли скулю, как огретая палкой бездомная собака, убегая, все же, утащившая в своей пасти кусок окорока.
     И сейчас мне надо быть чудовищем, что бы выжить. Мне надо домой, к Анте! Я спустилась по обледенелым ступеням и вышла во двор, на непонятную бугристую поверхность, минуя вмерзшую в лед железную дверь, покрытую бородой белого инея. Морозный воздух приятно освежил лицо. Автоматически отметила, что вода, еще днем плескавшаяся на верхних ступенях подъезда общаги, сошла. Во
льду было все только до ступеней крыльца.  Я подняла голову и увидела небо. Непонятного черного цвета с бело-зелеными всполохами. Как северное сияние, всполохи скользили по кобальтовому небу, разливаясь огромными ассиметричными узорами, освещая поверхность земли. Ледяная поверхность занимала все обозримое пространство. Остовы высоток с черными, неосвещенными окнами торчали на поверхности этого ледяного безумия клыками почившего чудовища. Я осторожно ступила на лед и пошла. Идти оказалось не так легко. Тут и там изо льда торчали части кузовов машин, поваленные деревья и еще какие-то бугорки, приглядевшись к которым я, в страшной догадке, тут же отключила воображение и приказала себе не думать. Надо просто идти домой. Несколько раз приходилось огибать целые нагромождения остовов машин и деревьев, переломанных и перемешенных каким-то демоническим миксером. Чувствовался мороз. Как кстати эти валеночки пришлись, да и куртка у меня теплая с меховым капюшоном, а вот рукавичек нет. Пряча озябшие кисти рук в рукава куртки я продолжала бодро двигаться  в сторону  Железнодорожной больницы.
     Тяжелые мысли перемещались в голове как железнодорожные вагоны при формировании составов, с грохотом лязгая сцепками на стыках. Как? Что произошло? Откуда вода? Всемирный потоп? Вспомнились вдруг кадры затопленного города Тулуна в красноярском Крае в июне 2019 года, где вода поднялась на четырнадцать метров за девятнадцать часов. Но, за девятнадцать часов же, а не в один момент! ГЭС террористы рванули? Почему такой мороз? Заметила, что говорю вслух. Ну и пусть. Кто меня слышит?
      Вот тебе и миллениум, его мать! Весь мир подыхает от коронавируса, а самарчанам, по всей видимости, такой чести уже не выпадет. Попробуйте, доберитесь ка теперь сюда, бациллоносители хреновы! Почти 400 тысяч зараженных, тысячи умерших. Ой, не зря, не зря, я забила свои шкафы в квартире тушенкой и прочими консервами, гречкой и туалетной бумагой! Мешки с мукой, сахаром и сухарями, прокладками и прочим не скоропортом, занимают всю лоджию. Целый штабель упаковок с минералкой вдоль стены в прихожей. А вяленое мясо и сырокопченку я развесила ради прикола под потолком по всей кухне. Наши умники, из отдела, говорили мне: "Оля не тупи! Кризис у нас в головах! Ажиотаж создан искусственно!"
     Ага, в головах. И цена на нефть вдруг упала с 70 до 27$ за баррель и доллар взлетел. Границы закрыли, авиа и жд сообщения  типа, временно, прекратили. Особенно мне понравился ободряющий прогноз вирусологов! Пандемия достигнет своего пика к июлю-августу 2020, и  продлится до 2030 года. Аха-ха-ха-ха. И что тут думать? Тупо, поехали с подругой Натахой в ТЦ"Светофор" и затарились на средства, предназначенные мною на покупку новой машины. Потом еще раз, потом еще. Какая-то генетическая составляющая во мне образовала и скоординировала свой план действий. Нет, не в формуле гречка+сухари=туалетная бумага. А по формуле, задним умом мы все сильны и придумали бы лучше, а вот сделали бы не так, но опоздали! Я решила опередить события. И хоть раз не остаться в этих, как там у французов, - clochard. Лошары, по-нашему. Без эмоций затарилась собачим кормом на год вперед, вывалив на движущуюся ленту перед кассой все свои приобретения. Кассир, видимо, уже "битый" измененной реальностью и привыкший к разноуровневым идиотам, невозмутимо пробил мне покупку на пару десятков тысяч отечественных и предложил бесплатного грузчика. На что мы с Натахой дружно согласились, вывезли "честно-награбленное" в тележках и загрузили всё в её "Патрол".  Раз на машину уже не скопить, я еще взяла с десяток бутылок недешёвого алкоголя. Мда... Кто бы тогда мог подумать, что всё повернется совершенно иначе!
     Продолжая  чертыхаться, перешла Ново-Садовую в районе кованных черных ворот Железнодорожной больницы, почти полностью скрытых под водой, подо льдом уже...  Главный корпус был залит почти по второй этаж. Интересно, подумала я, мой дом стоит гораздо ниже к Волге, по какой же этаж залило его...? Двенадцатиэтажка, моя квартира на пятом. Достало или нет? Не хотелось думать о плохом и я ускорила шаг.
      Передвигаясь вдоль Ново-Садовой, невольно обернулась на право. Там, за покрытой льдом, по макушки гаражей, автостоянкой, дом моих хороших знакомых,  Димы и Оли. Их квартира на восьмом этаже. Чуть замедлив шаг всматриваюсь в мертвые окна. Ни проблеска света.  С грустью вздыхаю. Где они сейчас, что с ними?  Пошагала дальше, то и дело спотыкаясь о всевозможные неровности.  Тишина вокруг звенела и пугала. Слева, за трамвайными рельсами, скрывшимися подо льдом, длиннющий бетонный забор завода "Тарасова". Заброшенные, еще с 90-х годов, серые корпуса, в ужасном мерцающем свете, льющемся с неба, выглядели зловеще. Дошла до улицы Шверника. На углу модуль магазинчика "Фабрика Качества". Стеклянные витрины заиндевели, ничего не видно. Двери закрыты. Через дорогу, в новой высотке, недавно втиснутой между девятиэтажек по Шверника, на первых двух этаж магазин "Пятерочка". Первый этаж залит почти до половины. Тут у нас все дома под горочку уже. Берег самарский к Волге плавно клонится. А мне до дома еще ниже спускаться, во двор под горку метров двести. Мне двруг показалось, что на втором этаже магазина мерцает тусклый свет, как от свечи или фонарика. И этот мерцающий свет закрывают чем-то, с периодичностью азбуки Морзе. Три длинных, три коротких. Три длинных, три коротких. SOS. Я медленно подошла ближе. До магазина оставалось метров семь, как вдруг подо мной затрещал лед и я инстинктивно откинулась назад. Ноги стали соскальзывать вниз вместе с проваливающимся льдом. Я взмахнула руками, как раненая птица и повалилась на спину, больно ударившись затылком и прикусив язык. Лед под спиной выдержал, сильно треща, ноги в подаренных валеночках,  инстинктивно молотили прочь от наступающей воды. Я уперлась руками в ледяное крошево по бокам и обдирая ладони поползла спиной назад, пока  не вытолкала себя на сухой лед.
     Вот дура! Там у магазина теплотрасса, не дало, "долгоиграющее" подземное тепло, льду сильно замерзнуть. Я перевалилась на правый бок, снова болезненно ощутив бедром на ремне казенный  ПМ. Тяжело дыша поднялась неуверенно, сначала на колени, потом, качаясь, в полный рост. Волосы растрепались и выбились из под капюшона. Шапку я потеряла еще в трамвае.  Хотелось плакать, трясло, глаза щипало. Предательская жижа захлюпала в носу. Я взглянула вверх, в окно магазина. Темнота. Как и не было ничего! Обтерла саднящие ладони о полы куртки и даже не стала на них смотреть. Кровь на них, к гадалке не ходи. Посмотрела на неопасную уже для меня промоину, с бултыхавшимися в ней кусками льда. Дура! Дура! Всё! Любопытствовать буду позже! Домой! Аллюр три креста!!!
      С этой мыслью я быстро, как мне казалось, засеменила по льду во двор, огибая груды мусора, продираясь через поваленные деревья, обдираясь,  скуля и чуть не плача, спеша увидеть свой дом.
     От непонятных всполохов на небе было все так же светло, примерно как при салюте на 9 мая. Выйдя уже на горизонт обзора своего дома я вдруг поняла, что боюсь поднять глаза. Пытаясь отдалить момент моральной смерти, посмотрела на дом подруги Наташи. Залит по третий этаж. Наташкины окна на четвертом этаже, черно-мертвые. Появилась надежда. Мой дом ландшафтно не на много ниже. Стиснув зубы зажмурилась, подняла голову и открыла глаза.  О, чудо! Вздох облегчения вырвался из моей груди! Я даже кажется взвизгнула. Дом залит аккурат по начало пятого этажа! Это самое главное на текущий момент! Я уже не БОМЖ! В квартире вещи, продукты, Анта моя! Припустила к дому, захлебываясь морозным воздухом и растирая выступившие слезы грязными ладонями по заиндевевшему лицу.  Но, это уже были слезы счастья и надежды на жизнь.


                Глава 5. Дом.


     "Возвращение домой — забавная штука: знакомые картины, звуки, запахи... единственное, что изменилось — ты сам."

                Бенджамин Баттон.
   

               


     Двенадцатиэтажные дома в спальных районах Самары, застройки 80-х, имеют, на мой взгляд, весьма необычную планировку. На каждом этаже имеется общая лоджия, выходящая с одной стороны к глухой, без окон, внутриподъездной лестнице, а с другой, через небольшой тамбур мусоропровода, к лифтовому карману. К такой лоджии, аккурат первой,  на моем пятом, незатопленном этаже я и направилась. Миновав верхушки  мертвых черных Ив, росших во дворе, и всё так же запинаясь обо что-то, некогда плавающее в потопе, уже не рассматривая детали, добралась до бетонных перил лоджии. Совершенно неграциозно, на остатках сил, перевалилась через них как куль и охнула, ударившись плечом о бетонный пол. Дверь в коридор была прикрыта. Миновав тамбур с мусоропроводом, открыла дверь в холл с лифтами. Темнотища. Достала из кармана китайский фонарик. Как ни странно, но, он загорелся! Открыла дверь общего коридора и оторопела. Пахнуло дымком. Луч фонарика уперся в груду тряпья, сваленного у противоположной стены. Тряпьё пошевелилось. Я тихо ойкнула. Из тряпья, ворочаясь и кряхтя показалась рука в вязаной перчатке, а затем голова, в такой же вязаной шапочке, а-ля "горшок".  Шапочка, надвинутая почти на самые глаза, обрамляла закопченный лоб, нос и щеки некоего субъекта, которого я не сразу признала.
   - Коля, это ты? -спросила я неуверенно.
   -А кто еще?- раздался хриплый голос. Мужчина натужно закашлялся. Это был сосед со второго этажа. Известный на всю округу алкоголик-инвалид Коля Тенявский. Мужик без определенного возраста и рода занятий, имеющий кучу приводов в местное отделение полиции. Вечно слонявшийся у "Горилки" и стреляющий мелочь у прохожих. За ним постоянно гурьбой бегали бездомные дворовые собаки, с которыми он делился нехитрой снедью, неизвестно откуда берущейся в оттянутых карманах. Коля был мужик не злой,  улыбающийся балагур, компаньон вечно скучающей местной пенсионерии. Но, дальше дежурного "зрассьте" у меня с ним как то не заходило. Тут, из моей квартиры раздался приглушенный лай. Анта услышала или учуяла меня и я поспешила к своей двери. Бедная моя девочка! А где ключи? Я захлопала ладонями по карманам брюк. Вот они родимые. Замерзшими пальцами выковыряла связку из узкого кармана, и приговаривая:" Сейчас, сейчас"! -то ли Анте, то ли самой себе, наконец то отперла дверь и всей грудью почувствовала в прямом смысле сногсшибательную любовь моей лохматой, как барашек, красавицы. Обнимаясь, плача и целую друг друга, каждый по-своему, мы завалились на пол прямо в коридоре. Анта, повизгивая и поскуливая умывала меня своим горячим, размером с ладонь, языком, увалившись на мои плечи огромными лапами. Я не сопротивлялась,  просто тихо плакала и дрожала, обняв её за шею.
   - Всё хорошо, моя девочка. Всё будет хорошо-  приговаривала я, гладя собаку.
     Анта вдруг недовольно заворчав, повернула ушастую голову к входной двери, которая так и оставалась распахнутой. В проёме двери мялся Колёк.
   - Я это... У меня квартиру затопило, короче - мямлил он, потирая ладонью свою небритую физиономию.
     Я с минуту помолчала, обдумывая сложившееся положение. Прогнать его? Брезгливо поморщилась, уловив носом запах немытого тела и какой-то гари, исходящий от гостя. Идти ему некуда... Ситуация. А с другой стороны, я одна и мне страшно. Квартиру надо как-то обогреть, дубак жуткий, чуть теплее, чем снаружи. А вдруг припрется кто похуже? А тут мужик все ж, знакомый , какой никакой... Вдвоем наверное проще будет придумать, как выживать. Втроём. Конечно втроём, с Антой.
   -Заходи, Коля и барахло своё тащи. - про себя проклиная свою "безбашенность" я поднялась, отстранив собаку, дав ей команду "место". Достала из кухонного шкафчика дежурную свечу, зажгла. По стенам и потолку заметались тени от дрожащего пламени. Подошла к холодильнику, открыла верхнюю дверцу, ожидая запах тухлятины. Ан, нет. В камере было темно, но тухлым не пахло. Поставив свечку на разделочный стол, я наощупь достала початую бутылку Джек Дэниэлс, скрутила пробку околевшими пальцами и приложилась к горлышку губами. Три обжигающих глотка провалились в пищевод вулканной лавой. Я, сдержав одномоментный рвотный позыв, постояла несколько секунд зажмурившись и не дыша. Икнула. Не выпуская бутылку из руки подошла к плите. Повернула краник, зашипело. Газ! Газ есть! Черт! Куда дела зажигалку? Вот только же её в руках держала! Судорожно зашарив по карманам в поисках зажигалки, почти не обратила внимания, как вошедший Колек забрал у меня сосуд с вискарём.  Зажигалка обнаружилась в заднем кармане брюк. Я зажгла поочередно все конфорки. И стояла, ловя лицом и руками спасительное тепло. Тепло! Блаженство! Кухня озарилась голубоватым светом. Вдруг резко захотелось в туалет. Я резво засеменила в сторону отхожего места, открыла дверь. Настоящая холодильная камера! Ледяное сидение схватило мою бедную попу морозным обручем. Подпрыгнув, доделала необходимые дела уже стоя. Чертыхнувшись, натянула штаны и побрела в кухню. Пусто. Где-то, в глубине общего коридора, послышалась возня. Коля, пятясь задом ко входу в квартиру, тащил что-то большое. При чем, Анта, вцепившись зубами в это что-то, помогала ему. Я, несколько секунд наблюдала за этим тандем, потом тоже бросилась помогать. В итоге, в кухне, при зажженных  газовых конфорках, появилось нечто  большое металлическое и кубообразное.
   -Это коптилка моя. В ней можно спокойно жечь дрова, греться. Почти буржуйка! Дымоход только сделаю, хозяйка, с твоего позволения. Не дрейфь, не прогорит твой паркет, у меня лист есть асбестовый, подстелю. Знаешь что такое асбест?  Я неопределенно пожала плечами. У меня зуб на зуб не попадал. Так промерзла, что уже было все равно, что творит эта парочка в моей квартире. Анте было только в радость скакать около Коляна. Я, отобрав у новоявленного "печника"  бутылку вискаря и скрестив руки на груди встала у плиты. Колян с моим китайским фонариком, вновь нырнул в темный коридор.
     -Боги Олимпа, я знаю вас поименно, пожалуйста, молю, не отрекайте меня от огня и тепла, от жизни... Не оставьте меня на погибель в самый трудный час. Боги Олимпа, пощадите мою собаку и Коляна. - скорее в шутку, тихо произнесла я. За спиной послышался сдавленный смех.
     -Я думал менты атеисты! - посмеиваясь, Колян затаскивал какие-то сумки в квартиру.
   -Я не верующая.
   -Если молишься, значит веруешь. Кому молишься?
   -Нет, не верую. Это так, порыв из глубины души. От страха и безысходности. Уповаю на Высшие силы.
   -Что есть Высшие силы?  Колян в этот момент как-то резко шагнул ко мне, взяв из моей руки переходящую тару.
   -То, что нас создало.  Признаю существование неких Высших материй, но, не Бога.
   -А кто тебе сказал, что Высшие силы это материи? Тебя не покоробит, если я скажу, что это возможно не на атомарном уровне?
   -Высший разум существует, атомарный или пространственный. А иллюзию присутствие бога создали люди. Создали рукотворно писания, библию. Я скорее соглашусь с существованием Гиперкуба, чем с Богом. Религия, на мой взгляд, явилась рычагом управления власть имущих над плебсом. - начала раздражаться я.
   -То есть, ты сейчас хочешь сказать, что тамплиеры бились с ассасинами и язычниками два века зря? Что божественный огонь в Иерусалиме не от Всевышнего? - со странно загоревшимися вдруг глазами, заговорил Колян. Я в изумлении покосилась на "чухонца". Надо же, какие речи...
   -Крестоносцев потопили на Ладожском озере Русичи за раз. Русь единая и непобедимая только благо народу. РПЦ менеджерит местечковым интересам, конкретным личностям. О какой вере и о каком Боге ты говоришь? Был бы Бог, он был бы один и един для всех. И не делился бы на Аллаха, Иисуса и прочих будд. Вся эта канитель выдумана самими людьми, в виде подпорок для бархатных кресел, на коих покоятся, покоились и будут, жирные властные зады. Для устрашения и сдерживания скота, называемого еще плебсом, рабами или простым народом. Чернь надо держать в узде, иначе бунты неминуемы. Религиозное услужение это такой же бизнес, как все остальные. Торгуешь ты табаком, тряпьём или верой, всё однозначно -  коммерция. А ты попробуй взрастить Бога в себе! Не подличай, не воруй,  воздержись от искушения, найди в себе силы протянуть руку страждущему. Найди в себе скрытые силы! Только слабая душа ищет утешения извне. Идет в ту же церковь, в надежде, что Бог поможет решить проблемы. Избавит от страданий, утрет слезу, нашепчет нужные слова. Никакие молитвы не спасут, никакие подаяния не задобрят судьбу, если ты сам в душе слаб.- от такой тирады у меня участился пульс и сбилось дыхание. И тут он выдал.
    
   - Я связь миров, повсюду сущих,
     Я крайня степень вещества;
     Я средоточие живущих,
     Черта начальна Божества;
     Я телом в прахе истлеваю,
     Умом громам повелеваю,
     Я царь – я раб – я червь – я бог!
     Но, будучи я столь чудесен,
     Отколе происшел? – безвестен;
     А сам собой я быть не мог ...  -  после этой тирады, "чухонец", обнимаясь с моей собакой, и что то ей приговаривая, завалился на мой кухонный диван прямо в грязных ботинках, смакуя вонючую сигаретку и отхлебывая из бутылки мой вискарь.
   Ни хрена себе, выдал, червь. Это же из Державина, "Ода о боге". А лохом прикидывался...
   -Ну, всё, хватит отдыхать! Обещал тепло устроить, так давай! - я с силой спихнула ногой его ноги с подлокотника диванчика и встала в оборонительную боевую позицию. Анта, поняв мой грозный настрой, коротко взвизгнула и соскочив с дивана, ретировалась в коридор. Колян, поперхнувшись вискарем, закашлялся и вскочил.
   -Да ладно тебе, мать, я щас, мигом! - он снова скрылся в коридоре и чем-то там зашуршал. Я ушла в ванную, прихватив с собой из шкафа сменное бельё. Воды в кранах естественно не было. Набрав из припасенной баклаги воды, я наскоро обтерлась мокрым полотенцем и даже почистила зубы. Всё бы было замечательно, если бы не было так холодно. Бррр...! Войдя в кухню я заметила странные манипуляции Коляна. Он суетился у окна и что-то проделывал круговыми движениями, после чего раздался звонкий "дзинь". В стеклопакете образовалась ровная круглая дыра, размером с маленькое блюдце. Я сжала челюсти.
   -Не пугайся, хозяйка. Я сейчас еще одну дырочку проделаю снаружи и выведу дымоход.
   - Я сейчас в тебе дырочку проделаю!Ты собрался выходить наружу? - в тревоге спросила я.
   - Не волнуйся, дело пяти минут.
     Через минуту темная тень упала на окно снаружи и послышался легкий скрежет по стеклу. Колян чем-то царапал дыру в стеклопакете. Тренькнуло. Тень исчезла и почти тут же послышались шаги в коридоре. С гордой улыбкой сосед, прошествовав мимо меня, подошел к своему агрегату и протянул от него какую-то гофрированную трубку прямо в дыру в окне. Еще пять минут он ёрзал на коленях, шурша щепками, раздувая огонь в металлическом кубе. Загудело. Куб стал накаляться и пошло живительное тепло. Во мне боролось уважение с отвращением. Нереальная смесь чувств к этому человеку. Я взяла себя в руки отринув эмоции и произнесла сухо: - "Консоме с трюфелями не обещаю". С этими словами я достала из шкафа пару банок тушенки,  сухарики и сок. Поставила на конфорку кастрюльку с водой, благо, её в баклажках много было припасено. Закипело. Наугад засыпала гречки, туда же вальнув тушенку.  На кухню крадучись, неся в зубах свою железную миску, вошла Анта и укоризненным взглядом покосилась на меня. Я насыпала ей ПедиГри, который она принялась тут же жадно есть. Мы с Коляном отпили еще по чуть-чуть вискаря. Тепло от печки и газовых конфорок разливалось во всю. Колян затащил из коридора сомнительного вида матрас, растянул у плиты, навалив на него какого-то тряпья. Уселся за стол.
   -А знаешь, сегодня чуть не утонул. В собственной кровати - уплетая гречку, причмокивая лоснящимися от жира губами, начал он.
   -Накатил вчера в разливайке, как положено, домой пришёл поздно. Спать завалился в чем был. И снится мне сон, водопад, речка, свежесть такая и прохлада от воды. Повернулся в кровати, и воду загреб рукой. Вскочил, как ошалелый, ничего не понимаю! Воды в квартире почти метр! Похватал, что мог и ноги делать в коридор. Выскочил на площадку, в окно глядь... Мать-перемать, потоп! Я еще несколько раз в квартиру возвращался, вытащил, что мог. Последний раз уже почти по горло воды было. А вода всё прибывала, я этаж за этажом поднимал свои пожитки. Только на пятом и остановился. А тут как бахнет мороз! Промерз как цуцик. Хорошо, догадался коптилку захватить. Набрал деревяшек каких-то у мусоропровода, разжог, грелся, заснул. А потом ты пришла.
   - Из соседей видел кого?
   - Да не, не было никого, будний день, все на работе. А кто из стариков в квартирах оставался, потонули. Верняк. Слышал где-то шум на верхних этажах, кто-то разговаривал. Но, я не решился подниматься. Потом всё стихло.
      Мы еще посидели. Я рассказала про трамвай, как в общагу добиралась, потом про дорогу домой. Колян при этом аж присвистывал от восторга, временами выпучив глаза и шёпотом матерясь. Я рассказывала и сама себе не верила. Как не со мной всё было.
   - Ну, ты, мать, даёшь... - выдохнул он, когда я закончила.
   -Выпить есть еще?- зевая спросил он.
   -Есть, не про вашу честь. Спать пора. - равнодушно ответила я стала сгребать в раковину посуду со стола. Поймала себя на мысли, что канализация замерзла, воды в кранах нет и посуду помыть не удастся. Ладно, утром что-нибудь придумаю. Колян завалился на свой матрас. Что-то бормотал короткое время, потом затих. Я еще прошлась по комнатам, собрала пледы, одеяла. Укрыла сопящего соседа. Одно одеяло положила на диван, улеглась на него вместе с собакой, предусмотрительно засунув ПМ под подушку, дабы не отлеживать им бока. Укрыла нас пледом и провалилась в тревожный сон.
               

                Глава 6. Нападение.



"Чем больше стволов, тем короче срок до первого выстрела."

                Беркем аль Атоми (Асия Кашапова)


               
     Мне снился белый теплоход. Огромный, от кормы до носа, как целый город! Я стояла на самой верхней палубе, облокотившись на перила и курила. За моей спиной возвышались белые в красную полоску трубы. Длинный, бело-голубой сарафан на мне развевался воздушным подолом под напором закатного Зефира, щекотя икры ног. Жесткий, высоко-стоячий, накрахмаленный кружевной воротничок, бусинками врезался мне в шею. Как епитимия. Но, я так гордилась своим, по-королевски выглядевшим нарядом, что даже не обращала внимания на мелкие неудобства.   
      Океан, размывая линию горизонта, купался в золотых закатных бликах, отраженных в темно-голубых волнах. Умиротворяющая картина радовала и восхищала взор. Но, поначалу спокойные, мягкоокатистые волны, вдруг стали приобретать рост и белые гребешки пены. Красно-оранжевый ореол Солнца обступили свинцово-серые тучи. Ветер крепчал и моя кожа покрылась  мурашками. Разгулявшись, тучи безжалостно поглотили красный диск Солнца и, сконцентрировавшись, рванули ослепляющей молнией и раскатистым громом! Бах!
     Я подскочила на диване. Бах! Собака с громким лаем рванула в коридор. Бах! Глухие удары доносились из моей спальни. Из кухонного окна проливался неровный серый свет. Колян, броском вскинул своё тело из под пледа и уставился на меня мутными глазами.
   - В спальне, лоджию громят, там продукты! - с криком я выхватила ПМ из-под подушки и побежала к спальне. Анта, всей своей тушей осаждала дверь лоджии,  срывая белые клыки о входную ручку.
   -Фу! Ко мне!- закричала я. Бесполезно. Собака билась в истерике, атакуя дверь лоджии. Я поймала  ее левой рукой за хвост и пятясь, потащила в холл. Мимо меня, в обратном направлении,  пронесся Колян, сжимая в руках топор. Снаружи продолжались страшные громкие удары по плексигласу, которым я, по научению одного практичного человека, задраила рамы лоджии вместо обычного стекла. Для ударов прочной толстый палки или биты плексиглас несокрушим. Он только прогибался, но, не ломался,  неохотно трескался. Я, все же, выпихнув собаку в коридор, захлопнула дверь спальни со своей стороны. Колян, замер у стены, всматриваясь через двойное декоративное стекло двери в пространство лоджии.
   -Отойди! - чуть дернув его за одежду назад, я приблизилась к двери и опустив ручку, отворила... Присела коленом на порог и навела ствол на силуэт, который с остервенением молотил чем то, вроде бейсбольной биты, по плексиглас. Замерла, и как учили, между ударами сердца, поддерживая снизу левой ладонью правую руку, сжимающую пистолетную рукоять, прицелилась. Спокойно выбрала ход курка и дожала. Вспышка! Короткая отдача и оглушающий Бах! по моим ушам. Оглохнув,  вижу, как фигура по ту сторону, медленно оседает. И тут же вижу новую цель, вспышку и ответный. Бах! В мою сторону! Инстинктивно зажмуриваюсь. Пролетевшая мимо моей головы  пуля противно взвизгнув, врезалась в бетонную стену позади меня. Моментально открыла глаза и выцелила новый силуэт. Расслабила плечи, между ударами сердца, спустила курок. Бах! Протяжный вой раздался по ту сторону. Мат. Плексиглас в хлам. Адреналин на пике, мою поясницу скрючило в жгут, руки дрожат.  Всматриваюсь, чуть пригнувшись.  Пригибаюсь почти к самому полу. И в этот момент меня со спины накрывает удар! Тёплое и большое нечто сбивает меня с позиции. Слышу пронзительный визг и Бах! Одновременно. Новый выстрел, разорвав тишину, откидывает меня с порога в глубину комнаты. На этот раз я не почувствовала ничего. Просто вдруг стало темно, как в могиле.
     Моё тело легко качается на волнах океана. Прозрачная морская вода захлестывает моё лицо. Чаще с силой, иногда почти нежно плещется на уровне середины глаз, закрытых очками. Плотный черный резиновый костюм интимно облегает моё тело, повторяя все контуры. Я знаю что на службе, но, точно не на службе РФ. Я наёмник.  Никакого напряжения, полная уверенность. Я знаю свою работу. Со мной ещё двое. Один показывает два пальца в черной перчатке над водой, указывая вниз.  Резко развернув послушное тело и схлопнув раздвинутые ноги я ныряю с хорошим ускорением. Мы устремляемся в глубину. Синхронной тройкой, работая ластами,  приближаемся к лежащему на дне объекту. Субмарина. Носа нет, разорванный в клочья металл, надстройка разрушена. Скорбными пробоинами иллюминаторов взирает капитанская рубка. На черненом металле чуть заметный герб. Оранжевые головы орлов в коронах. И, почти стертая надпись с названием корабля. Российского корабля. Я сжимаю загубник до зубовного скрежета. По указанию рук и пальцев старшего углубляемся через носовой провал субмарины в её корпус. Иду замыкающим.  Сквозь искореженное тело подлодки, рваный металл переборок, медленно пробираемся внутрь. Налобные фонари высвечивают оборванные  провода, части переломанных внутренних конструкций, обшивки корабля.
     Вдруг, я зацепляюсь за что-то плечом. Больно. Дергаю рукой. Никак. Оборачиваюсь. Ткань костюма, зацепившись за край металлического выступа, не дает мне пошевелиться. Сосредоточившись, я тщетно пытаюсь высвободиться и вдруг, замечаю движение. Большая тень, позади меня, медленно проплывает мимо разлома подлодки и возвращается. Огромное нечто подныривает в пролом судна и в свете "налобника", вдруг вижу, как распахивается серо-розовая пасть и, стремительно приблизившись,  хватает меня за голову треугольными зубищами! Чувствую, как мой череп трещит, вот-вот готовый лопнуть, как спелый арбуз. Я ору, инстинктивно выплюнув загубник. Беззвучно ору, захлебываюсь соленой морской водой.
   -Аааа!!!! - ору я. И тут же получаю шлепок по левой щеке. Потом по правой. Еще раз по левой. Чувствую, как под веками на глазах скапливаются слезы.
   -Оля очнись! Очумела, так орать!
     Открыла глаза, но, прежде, чем увидела говорящего, почувствовала резкий запах перегара. Левое плечо разорвалось огненной болью. Колян, изображая из себя доктора, поливал рану перекисью водорода из пластикового пузырька. На груди у меня комом лежали бинты и марля. На кухне было необычно светло. Повсюду горели свечи в стеклянных банках. Уже явно был день, но свет за окном был каким-то мертвенно-серым, сумеречным.
   -Не дрейфь! И не шевелись. - уже более спокойно сказал сосед.
   -Я сейчас тебе рану буду зашивать. - с этими словами в желтых зубах Коляна мелькнула перекушенная белая нить.
   -Эээ..! Отойди от меня - не своим, хриплым голосом произнесла я и попыталась отстранить плечо. Лучше бы я этого не делала. Кусающая боль снова пронзила мою руку, как мне показалось, до кости.
   -Успокойся, пуля вскользь прошла, только кожу разорвала, ну, и чуть мяса вырвала. Малюсенький кусочек. Надо стянуть, пока рана свежая. - деловито, не глядя на меня, тихим, но уверенным голосом произнес Колян.
   -А будешь орать, придут бабайки с лоджии и съедят тебя. При этом, продолжив свои манипуляции с ниткой, и неизвестно откуда взявшейся, иголкой. Разложив всё на табурете возле дивана,  взял со стола стакан с прозрачной жидкостью и протянул мне.
   -Пей. Анестезия. А то "бо-бо" будет. Пей!
    Пахнуло Текилой. Ну точно, в моих запасах покопался, подлец. Вот откуда и нитки и иголка и марля и бинты. Хотя... Почему подлец? Валялась бы сейчас на лоджии, остывала. Я протянула правую руку, взяла стакан и задержав дыхание, одним махом влила в себя содержимое. Проглотила.
   -Ну вот, молодец! - ощерился Колян.
   -Пять минут на всасывание и приступим. Он, отвернувшись ко мне спиной, всё так же сидя на диване, где-то под столом тихонько стекольно тренькнул, чем-то булькнул, смачно сглотнул и закурил.
   -Коля, а эти где?   
   -Смотря кто.
   -В смысле?? Кто?? Кто нашу лоджию бомбил!
   -Двое жмуриков снаружи лежат. Еще двое свинтили. Один из них подранок.
   -Я только одного вроде...
   -А я второго, из твоего "макара", когда тебя снесли.
   -Из моего "макара"?
   -Ну, не с топором же мне против обреза. Анта помогла. Прыгнула на гада. Правда он её тоже немного... При этих словах он осекся и замолчал.
   -Не тяни кота за "фаберже"! Что с собакой? 
     Сосед снова нагнулся под стол. Я скосила глаза, подумав, опять наливает, алкаш. Под столом лежала моя собака с перебинтованной головой. В районе
правого уха на бинте выступала запекшаяся кровь. Анта спала.
   -Что с ней?
   -Да ничё. Пол уха отстрелили. От этого не умирают. Разве что по стандарту породы на выставке не пройдет- он гоготнул.
     У меня невольно выступили слезы. Анта спасла меня своим прыжком, от пули отклонила моё тело.
   -Приступаем! Я шью, ты не дергаешься и терпишь. Понятно?
   -Понятно. - с опаской ответила я и зажмурилась. Было почти не больно. Алкогольная анестезия подействовала. Колян пыхтел, сидя на коленях у дивана. Поливав вонючей текилой мою руку вокруг раны, чем-то клацал, пыхтел, матерился сквозь зубы.
   -Готово!- через некоторое время произнес он, отирая тыльной стороной ладони пот со лба. После чего, как смог, забинтовал моё плечо.
   -Все продукты с лоджии в комнату перенес. Дверь забаррикадировал шкафом и комодом. Так себе защита конечно, но, думаю эти к нам больше не сунутся.
   -Я в туалет хочу.-неожиданно для себя самой произнесла я и смутилась. Однако, терпеть уже не было сил.
   -Запросто организуем! - Колян быстро поднялся и вышел. Через минуту у дивана стояло пластиковое ведро, а на табурете появился рулончик бумаги.
   -Ты не менжуйся, если что, хозяйка. Я покурю пока, на свежем воздухе.
     Через некоторое время я услышала, как хлопнула створка окна в спальне. Через окно он что ли вышел? Пронеслось в голове. А, ну да, лёд под самыми окнами, даже удобно. Вернувшись, через какое-то время, с кусками льда, сосед водрузил их в кастрюли, расставленные по всем конфоркам. Вынес ведро и деловито засуетился у плиты. Он что-то говорил еще, смеясь в пол-голоса, кормил собаку, гремел посудой, а я заснула.


 
                Глава 7. Новые открытия.


     "Кто не хочет умереть от жажды — должен научиться пить из всех стаканов."
                Ф.В.Ницше.


               

     Проснулась я от дурманящего запаха тушеного мяса и во рту тут же скопилась слюна.
   - Просыпайся хозяйка. Кушать подано!- Колян тихонько тормошил меня за здоровое плечо, присев на краешек дивана. Я открыла глаза. Что-то было не так в его облике. Я сразу даже не сообразила, а потом до меня дошло. Колян был выбрит, причесан и даже пах как-то по-другому, свежестью и одеколоном. Запах перегара, его вечный спутник, куда то испарился. Он даже помолодел! "Бооже мой, какой прогресс!"- мысленно усмехнулась я, но сдержалась от подколки. Кряхтя, спустила ноги с дивана и села. Мда, мне бы тоже не помешало принять водные процедуры. Да что там, хотя бы причесаться! Представив, какой шикарный шалаш из всклокоченных волос полным безобразием возвышается на моей немытой голове.
   -Я тебе тоже воды нагрел. На плите стоит ведро. Но, сначала поедим.- Колян придвинул стол поближе к дивану. На столе были расставлены, видимо из моих же запасов взявшиеся, пластиковые тарелки, вилки и два стаканчика. На тарелках дымилось ароматнейшее тушеное мясо с фасолью. Я так проголодалась, что казалось, не ела целую вечность. Анта под столом аккуратно положила свою большую голову мне на колени. Я тихонько погладила ее по голове, замотанной бинтом.
     А вот, что точно было не из моих запасов, пучок ароматных трав, аккуратно уложенный на салфетке. Сушёный базилик и укроп, и что-то еще, знакомое, но,  пока неузнаваемое. Пахло летом. Таким невообразимо далеким, теплым, приятным летом. Вспомнились летние дачные деньки. Мои парники, грядочки, яблочки, цветочки... Посиделки с соседями за рюмочкой чая, шашлыки...
   -На дачу хочу.- с тоской проговорила я.
   -На дачу? А что там хорошего? Комары и сорняки. Не, ну, если у тебя коттедж с садовником, это я понимаю.
   -Нет конечно, шесть соток, теплица, простой кирпичный дом, вода и свет по расписанию. Но, какие соседи, люди душевные. Вот придет весна, вода сойдет, поеду на дачу.
   -Ну-ну.
   -Коля, я не собираюсь здесь оставаться, на даче лучше! У меня там Вера!
   -Ху из Вера?
   -Соседка моя. Знаешь какая она деловая, у неё мозг как компьютер работает! Она точно придумает, как выжить. Да и вообще. Никто нормальный в городе при таком раскладе не останется. А у Веры Марсик, пекинес, шустрый такой, им с Антой будет весело. А знаешь какой у неё кот, мейкун! Ух! Рыжий, огромный, а морда умная-умная. Вера вообще животных любит, но, людей больше. Добрая она, и сестра у неё приколистка, Любаня. По Наталье соскучилась. Еще одна соседка, первая мои стихи признала. Печатайся, всё говорила, стихи хорошие. А Лариса с Олегом! Олег такой трудяга, дача всегда в полном порядке, ни соринки. Но, без Лариски ему бы тяжко пришлось. Как за ворота не выгляну, она всё в огороде копошится.  Лариса вообще душа-человек, языками сцепимся, и нас ни для кого нет! На дачу хочу! Хны!
     Сосед молча покачал головой, кивнул и разлил что-то по стаканчикам, вручив мне один.
   -Я пить не буду!-решительно заявила я, выставив открытую ладонь.
   -Не дуркуй, это компот! Я у тебя в шкафу сухофрукты и сахар нашел. Пей, не отравишься. Я прибывала в полном удивлении. Человек, которого я всегда сторонилась, которого почти презирала оказался... кхм... я, мысленно подбирала эпитеты, уплетая мясо за обе щеки. Человек этот оказался моим спасением. Вряд ли бы я отбилась от грабителей в одиночку. И даже с Антой. Погибли бы вместе с собакой. Я впервые пристально пригляделась к Коляну. Да ему и сорока еще нет. Интересное серьезное лицо. Побит жизнью малость, конечно, на лице всё отражается и шрамы и морщинки. Живые глаза с хитроватым прищуром. Я опустила взгляд, дабы не интриговать себя. И не выдать интерес! Он мне нравился.
   -Еще положить?
   -Нет, спасибо - я покосилась на варенье в розетке. Приятная сытость накатывала и расслабляла тело.
   -Как тебе моя стряпня?
   -Недурно. Прямо пир, во время чумы.
   -Да, нет. Чумы как раз не будет. В Самаре. Америка вымрет вместе с Европой, а у нас границы закроют и посадят всех на карантин. А когда у народа деньги кончатся, он сам себя передушит в продуктовой давке.
   -Фантазии какие-то страшные рисуешь.
   -Да нет, не фантазии, и не рисую - с этими словами он встал и принес с подоконника... Радиоприёмник! Допотопный, небольшой, с прикрученной к корпусу проволокой.
   -Работает??
   -Сомневаешься?
   -Включай!
   -Один момент. Ловит плоховато, но, найдя точку, расслышать можно. Он встал и подошёл к окну. Чем-то щелкнул, потряс, пошуршал и вдруг из приёмника раздался голос диктора - Вас приветствует радио - Эхо москвы. Это утренний разворот, Алесей Нарушкин. Радиоведущий начинает в бешенном темпе выкладывать последние данные о количестве инфицированных и умерших в России и Европе. Озвучивает последние сведения по обстановке в США. Президент Трамп подает в отставку. В связи с вышедшей из-под контроля ситуацией по числу заболевших и умерших граждан Соединенных Штатов от вируса COVID-19, в стране объявлено Национальное Бедствие. Потом волна сбивается и приёмник начинает шипеть, как раздраженный гусь. А я, забыв про боль в ране, даже не заметив, как встала с дивана, все продолжаю стоять и смотреть на маленький черный корпус радиоприёмника. Вдруг мой взгляд упал за окно, сквозь приоткрытые шторы.
   -Коля смотри, человек идет!
   -Где?
     По двору, шатаясь и спотыкаясь о небольшие бугры, шёл человек, волоча за собой какой-то баул.
   -Прохожий, обшитый кожей.- Колян скривился.
     Мы проводили его долгим взглядом, пока последний не скрылся из вида.
   -Коля. А бугры на льду, это то, что я думаю?
   -А, что ты думаешь?
     Я промолчала.
   -Трупы это, Оля, трупы. Так и будут здесь, до тепла. Потом может унесет вода. А может нам с тобой придётся их хоронить.
     Ибо ничто не пропадает бесследно, ничто и никогда. Всегда есть ключ, оплаченный чек, пятно от губной помады, след на клумбе, презерватив на дорожке парка, ноющая боль в старой ране, первый детский башмачок, оставленный на память, чужая примесь в крови. И все времена - одно время, и все умершие не жили до тех пор, пока мы не дали им жизнь, вспомнив о них, и глаза их из сумрака взывают к нам. (с) Джек Бёрден.