Куба Либре

Все началось незамысловато, совершенно случайно и незаметно, как нам демонстрируют подобное в голливудских фильмах. В одной строго засекреченной лаборатории по изучению особо опасных инфекций, расположенной ни где-нибудь, а на Кубе, точнее в пригороде Гаваны, Сан-Антонио-де-лос-Баньос, симпатичная мулатка средних лет, по имени Жозефина, и в тоже время врач-лаборант с 4-ой степенью допуска, работая над созданием нового вируса, который мог бы, по замыслу кубинских ученых, предотвратить заражение человека от других вирусов того же семейства, зацепила свой защитный костюм за острый конец шурупчика, так неудачно открутившегося от ручки рабочего кресла. Прокол был настолько мизерным, что даже чувствительная сигнализация не сработала.
После благополучного окончания рабочего дня, наша счастливая Жозефина, поспешила в центр Гаваны, где ее с нетерпением дожидался ее новый молодой человек по имени Марсель. Он был высоким, мускулистым, чернокожим парнем, кубинского происхождения, проживающий во Флориде. После некоторого смягчения взаимоотношений между США и Кубой, стало намного легче посещать родственников, разделенных Флоридским проливом. Они познакомились в баре «Хабана Виста», недалеко от набережной Малекон. Жозефина, несмотря на средний возраст и богатый жизненный опыт, была достаточно ветреной и влюбчивой девушкой. Вот и тогда, в их первый день знакомства, она не смогла устоять перед нахальным взглядом чернокожего красавца в белых брюках и расстегнутой до эпигастрия белоснежной  шелковой рубашке. Она с вожделением смотрела на капельки пота, скатывающиеся с его мускулистой груди в желобок между кубиками пресса, оставляя сверкающий след на совершенно гладкой, черной коже Марселя. Они оба знали, что это случиться сегодня, в ближайшие час или два. Но пока, они танцевали самбу, отчаянно прижимаясь друг к другу.
Выехав за ворота секретной лаборатории, Жозефина притапливала педаль акселератора ее старенького «Жука», чтобы избежать гаванских пятничных пробок и успеть вовремя, на очередное свидание с Марселем. От одного только воспоминания о нем или предвкушения встречи, у нее начинались пульсирующие спазмы в низу живота. Жозефина, то и дело сжимала коленки, чтобы не потерять самоконтроль.
Он встречал ее у входа в бар. В цветастой гавайке, как всегда расстегнутой до живота, с белоснежной улыбкой и бордовой розой в руках. Он галантно открыл ей скрипучую дверь видавшего виды зеленого «Жука», прижал ее к корпусу автомобиля, и бесцеремонно запустил свою огромную пятерню ей под юбку, сжимая ее упругие ягодицы, пытался достать ее самые укромные места. От его прикосновений Жозефина испытывала легкое головокружение и слабость в ногах, но его крепкая хватка не давала ей сползти на теплый асфальт Гаваны. Они долго и страстно целовались, прямо на улице, у всех на виду. Говорят, в Гаване это приемлемо, и никто там не обращает внимания на влюбленную парочку. Затем, они выпивали и долго танцевали под зажигательную кубинскую музыку. После, Марсель сел за руль, и они покатили в направлении маленькой квартиры на втором этаже обшарпанного, старого дома, построенного задолго до революции, и ни разу, с тех времен, не видящего хоть какого-то ремонта. Влюбленные наслаждались друг другом до утра, лишь изредка проваливаясь в глубокий сон, под надоедливый стрекот допотопного вентилятора и теплого бриза, развевающего легкие занавеси покореженного окна, с облупленной краской неизвестного цвета.
Так продолжалось неделю. Может быть, самую счастливую неделю в жизни Жозефины. Марселю нужно было возвращаться во Флориду. Там его семья, жена, дети, родственники, друзья, его мелкий бизнес. Он ведь ей ничего не обещал. Она это знала и рыдала, как маленькая девочка, у которой отняли любимую куклу. Они расставались долго и страстно. Наутро Марсель уехал.
Жозфина продолжала жить обычной жизнью одинокой молодой женщины. Работала, вечерами отдыхала в барах, иногда знакомилась с новыми парнями, приводила их к себе, развлекалась, а утром они исчезали, чтобы никогда больше не появиться в ее жизни. Марсель оставался ее последней любовью, страстной, земной, пахнущей ромом и потом, с ароматом кубинских сигар, запахом моря, криком чаек. Такое случается раз в жизни, и возможно не повториться никогда. Она писала ему. Он не отвечал. От этой неопределенности ей хотелось еще больше выть и рыдать.
Еще через неделю, американские СМИ сообщили о странном заболевании, распространившегося на территории штата Флорида и других соседних штатов. Как сообщалось, болеют исключительно половозрелые мужчины. Главным и единственным симптомом болезни является приступообразная, неконтролируемая, не поддающаяся воздействию препаратов, многочасовая стойкая эрекция. Центр по борьбе с особо опасными инфекциями приступил к расследованию. Были взяты пробы крови и другие тесты у многочисленных заразившихся граждан Флориды, где впервые диагностировали подобное заболевание. Вскоре ученым стало известно, что возбудителем является вирус из известной группы ретровирусов, но явно генетически модифицированный. Проведя эпидемиологический анализ, ученые установили - новый вирус, названный ErosVid-21, поражает мужчин, женщины являются носителями болезни и передают ее половым партнерам. Вирус передается также через слюну при поцелуях, и даже при использовании общей посуды. Вирулентность Эроса очень высокая. В связи с этим, он мгновенно распространился по США, Кубе и далее, по всему миру. Функционеры ВОЗ забеспокоились столь быстрым распространением болезни и объявили пандемию.
Казалось бы, ну, что тут беспокоиться? Подумаешь спонтанная эрекция. Что здесь плохого? Многие из мужчин такой эрекции в жизни не видели. Это же счастье какое! А, для жен, любовниц, сотрудниц?! Да, и проституткам работы прибавилось. Главное, вирусная эрекция отличается от патологической эрекции приапизма, болезненного состояния, приводящего без правильного лечения к гангрене полового члена. С Эросом все иначе. Приступ неожиданно начинается и так же неожиданно заканчивается. Ситуация не столько медицинская, сколько социальная и довольно опасная. Непроизвольная эрекция у инфицированного может возникнуть в самом неподходящем месте, на публике, например. Часто это вызывает обоюдный конфуз и насмешки. Публичные люди, артисты, певцы, политики боятся выступлений, остерегаясь неожиданной эрекции, которую ничем не замаскируешь. Намного хуже дела у летчиков, хирургов, водителей транспортных средств, диспетчеров, военных, чья деятельность требует исключительного внимания. Представьте себе пилота сверхзвукового истребителя, у которого на высоте 10-15 тысяч метров начнется приступ. Так он забудет, на какие кнопки нажимать, и какие рычаги дергать. Неминуемая катастрофа. И, так во многих сферах человеческой деятельности.
Резко увеличилось количество преступлений на сексуальной почве. Жалобы в основном идут со стороны мужчин, подвергшихся домогательствам со стороны женщин или группы женщин. Разрушаются семьи. Волна бракоразводных процессов накрыла весь прогрессивный мир. Так же увеличилось число смертных случаев от сердечного приступа у мужчин пожилого возраста. Эта категория, давно забывшая, что такое эрекция вообще, случайно заразившись, попадают в состояние неописуемого восторга и впадают во все смертные грехи. К сожалению, сердце не у всех выдерживает столь высоких физических и эмоциональных нагрузок. Эрос вызвал эпидемию смертельных осложнений сердечно-сосудистой системы. Ведущие мировые лаборатории сутками напролет, пытаются изобрести вакцину, но тщетно. Все опыты на животных и добровольцах показали отрицательные результаты. Здравоохранение всех стран в полной панике. Вакцины нет, лечения нет. Что делать? Единственный выход это половой карантин. Но, как? Как в реальной жизни можно изолировать мужчин от женщин. Так ведь всеобщий бунт начнется! Специалисты советуют по возможности отказаться от секса, хотя бы не менять партнеров, по возможности защищаться, причем полностью. К несчастью, даже самые жесткие меры, не помогают остановить инфекцию. С каждым днем заразившихся все больше и больше. Миром овладела паника и злосчастный Эрос.
Тем временем, в еще спокойном Азербайджане, проснувшись как всегда рано утром, Мурсал муаллим, стоя перед зеркалом в ванной комнате, неохотно скреб свои провисшие щеки безопасным станком. Ему было слегка за шестьдесят. Он имел унылую, ничем не примечательную внешность активно лысеющего человека, подбирающегося к пожилому возрасту. Сказать, что он в молодости был каким-то неотразимым красавцем, было бы не правдой. Но, особенно в последние годы, Мурсал с нарастающей неохотой смотрелся в зеркало. В своем отражении он видел заурядного, стареющего мужчину, в стандартной белой майке с бретельками и неизменно полосатых штанах от его любимой пижамы. Спортом он никогда в своей жизни не занимался, а посему, имел покатые плечи, узкую грудную клетку, тонкие руки и кривоватые ноги, а его сморщенные ягодичные мышцы никак не придавали его фигуре даже намека на былую мужественность. На фоне всей этой красоты, выделялся круглый и упругий живот, покрытый легкой растительностью. Мурсал муаллим просто напросто, стеснялся смотреть на свое обнаженное, стареющее тело, считая себя совершенно непривлекательным и даже комично уродливым. Он, и в молодости не отличался особой красотой и телосложением, но сейчас, на это все невозможно было смотреть, без глубокого сожаления. Он так и делал. Не смотрел на свое отражение. Только по утрам, тщательно выбривая щеки, он с пренебрежением рассматривал свою физиономию, отчего настроение его ничуть не прибавлялось.
Заметив за спиной растрепанную голову проснувшейся супруги, которая в длинной ночной рубашке, не здороваясь, прошмыгнула в туалет, Мурсал несколько оживился и отвлекся от нерадостного созерцания своего отражения в зеркале. Она была миловидной женщиной, пятидесяти с хвостиком лет от роду. В молодости она считалась очень даже симпатичной женщиной, несмотря на лишний вес и округлые, достаточно привлекательные формы. Звали ее Бахар. Бахар Ахмедовна, как уважительно и побаиваясь ее грозного вида, называли ее ученики.  Она уже много лет преподавала географию в средней школе. Что греха таить, она знала, все преподаватели мужского пола и старшеклассники, с вожделением засматриваются на ее большую, упругую грудь и округлые, поочередно переваливающиеся, при ходьбе, гладкие ягодицы. Бахар Ахмедовна совсем не стеснялась своих изысканных форм, наоборот, старалась подчеркнуть аппетитные линии фигуры, обтягивающей одеждой. Но, в меру, чтобы не было слишком вульгарно, как считала она сама. Вся ее родня, подруги, знакомые, недоумевали, как Баха, такая высокая и статная женщина, могла выбрать себе в мужья ничем не примечательного хлюпика, как Мурсал, к тому же ниже ее ростом. Это была большая загадка, на которую даже она сама не знала ответа. Ну, так вот получилось. Семейные отношения у них были ровные и без лишних эксцессов. Романтической любви вроде и не было, может и была, очень давно, так давно, что они оба все былое позабыли. Зато была стабильность.  Во всяком случае, в своем муже она была уверена. Знала, Мурсал послушный, он никогда ей не изменит, не заведет другую, не уйдет из семьи, не будет тратить деньги на чужих женщин, на гулянки с друзьями, которых у него и не было. Он получал не плохую зарплату заведующего никчемного отдела, такого же никчемного министерства. По сути, был обычным клерком, который вовремя уходил на работу, и вовремя возвращался. Чем не идеальный муж? Что касается сексуальных взаимоотношений, так эта тема была ее больным местом. Мурсал даже в молодости не проявлял к исполнению супружеского долга большого рвения. Инициатором всегда была она. Мурсал с неохотой, но все, же выполнял желания своей жены, понимая ее сексуальные потребности. Но, до тех пор, пока мог. Это произошло не сразу. Проблемы начались лет пять назад. Его прогрессивно стареющий организм, вернее нижняя его часть, постепенно отказывалась выполнять возложенную на нее, вернее на него, функциональную деятельность, чем невероятно огорчал свою благоверную, до того времени, супругу. Поначалу Баха, чего только не изобретала, меняла одежду, обстановку, место действия, вплоть до балкона, благо дети давно уже разъехались и никто не мог помешать ее утехам. Это немного помогало, но не надолго. Затем, она повела своего Мурзика, нет, не собачку, они вообще не держали дома животных, так ласкательно она его называла, когда была в хорошем настроении, повела его к самому известному в Баку андрологу. Доктор оказался любезнейшим человеком. Терпеливо выслушал жалобы со стороны Бахар Ахмедовны, тогда как ее Мурзик скромно и виновато молчал, не смея поднять глаза с пола. После осмотра, доктор долго и мучительно царапал рецептурный бланк, потом снял очки, с чувством глубокого сочувствия и неизмеримой скорби по скоропостижно скончавшемуся органу, вынес свой вердикт. Оказалось, что состояние пациента слишком запущено, гормональный фон очень низкий, в связи с этим полностью отсутствует либидо. Бахар не очень понимая терминологию, постоянно переспрашивала, как человек искренне заинтересованный насущной проблемой. Мурсал муаллим продолжал сидеть отрешенно, совершенно не реагируя на слова доктора и беспокойное поведение супруги. Доктор, проявляя высшую степень терпения, такта и профессионализма, постарался объяснить озабоченной болезнью мужа Бахар ханум, всю тяжесть ситуации и свои пессимистические прогнозы, связанные с процессом лечения. Тем не менее, он написал длиннющий рецепт, посоветовал чаще бывать на воздухе, избегать стрессов, по возможности менять обстановку, и даже намекнул на временную и пробную смену партнерши, чем невероятно разозлил Бахар Ахмедовну, которая, не попрощавшись, быстро вышла из кабинета, громко хлопнув дверью. Мурсал муаллим интеллигентно извинился за супругу. Доктор сказал, что он все понимает и не стоит беспокоиться, и назначил следующий прием через месяц.
Баха ждала Мурсала у входа в клинику в расстроенным чувстве, с мокрыми от слез глазами и припухшим носом. Он подошел к ней и попытался обнять. Слов, способных успокоить ее нервную систему он так и не нашел. Она обозвала его бездарным и никчемным мужем, после чего пара мирно побрела домой. Бахар Ахмедовна была не тем человеком, чтобы отступать от задуманного. Она принялась выполнять все предписания врача. Накупила лекарств, разных там стимулирующих гелей, сама лично следила за приемом таблеток. В результате она получила вялый и незначительный эффект, не способный удовлетворить столь разгоряченную женщину. Затем, вспомнив слова доктора о смене партнерши, так сильно возмутившие ее тогда, на приеме, Баха начала призадумываться. Перебрав все возможные варианты, она отвергла своих разведенных подруг и двоюродных сестер, по разным соображениям, и остановила свой выбор на соседке по лестничной площадке, с которой имела хорошие, приятельские отношения. Она предполагала, что Жаля, одинокая вдова, тихая, спокойная женщина, на пару лет моложе ее, не откажется помочь соседке в трудной жизненной ситуации. Тем более, как она думала раньше, Мурзик частенько заглядывался на ее стройные ножки и тонкий стан, и возможно, ему сейчас больше нравятся маленькие и худенькие женщины. Конечно, в этом плане есть большой риск. А, вдруг у этого негодяя с соседкой получиться и он перейдет к ней жить, тем более, что и ходить-то тут не далеко. Ну, при таком, не самом благоприятном для Бахи раскладе, ей придется подумать о своем дальнейшем существовании без семейных уз. Может это и к лучшему? Кто его знает? Риск ведь, дело благородное.
К огромному удивлению Бахар, Жалю, не пришлось даже уговаривать. Она живо откликнулась на необычную просьбу Бахи, сказала, что всегда готова помочь хорошим соседям, даже в таком щекотливом деле, и она не видит в этом ничего предосудительного, дело то житейское. Они договорились на вечер. Мурсал муаллим, узнав о плане жены, смиренно кивнул головой в знак полнейшего согласия, совсем не желая вступать в бессмысленный и заведомо проигрышный спор с драгоценной супругой. Трое соседей поспешили с подготовкой к вечернему мероприятию. Мурзик был послан в магазин за бутылочкой вина и продуктами. Бахар занялась приготовлением праздничного ужина. Жаля, надолго заперлась в ванной, захватив с собой всевозможные лосьоны, скрабы, маски, эпиляционные и депиляционные принадлежности, а так же ароматические масла для тела.
Ровно в семь вечера, как и договаривались, Жаля, источая благоухание французского производства, в легком нарядном платьице выше колен, надетое поверх выходного белья из дорого магазина, которое она берегла для особых случаев, стучалась в дверь к соседям. Баха кивком головы указала мужу на дверь. Мурсал послушно проследовал к двери, впустил соседку, галантно поздоровался, и проводил к столу. Бахар от души постаралась, приготовила закуски, сырную тарелку, все так красиво украсила, и даже поставила два подсвечника со свечками, намекая на некую романтическую обстановку. Сидели они долго, выпивали, закусывали, вели непринужденную беседу, без всякого намека на главную цель мероприятия. Бахар встрепенулась первая. Посмотрев на часы, сказала, что хочет немного пройтись, зажгла свечи и ушла не прощаясь. Оставшись одни, парочка некоторое время сидела молча. Жаля, осознав, что Мурсал может вот так, бездействуя, просидеть до утра, решила играть первым номером. Лукаво улыбаясь, она встал из-за стола, подошла к соседу, взяла его за руку и повела к дивану. Мурсал уселся в самый центр, положил руки на колени, продолжая глупо улыбаться. Жаля начала тщательно извиваться перед ним, демонстрируя физические возможности своего опорно-двигательного аппарата. Вскоре она предстала перед ним во всей красе женщины старше среднего возраста. «Она действительно прекрасно сохранилась» - подумал Мурсал, почувствовав учащенное сердцебиение. Тем временем, Жаля, окончив первую, соблазнительную часть эксперимента, приступила к непосредственным боевым действиям. Для этого ей пришлось вспомнить весь свой богатый замужний опыт и совсем незначительный вдовий. Незначительный? Ну, ладно, пару раз. Пару раз? Что за нескромная арифметика? Нельзя, что ли?
Жаля была человеком слова, раз обещала, должна выполнять обещанное со всей отдачей, на которую была способна. Она бы и рада, но у Мурсала, от ее телодвижений, напряглась вся имеющаяся в наличии поперечнополосатая и даже гладкая мускулатура. Вся, кроме самой необходимой в таких ситуациях. Вскоре, осознав, наконец, отсутствие результата и полную бесперспективность дальнейшего продолжения экспериментального лечения, на которое они все так рассчитывали, она смирилась с полным провалом и бесполезностью дальнейших попыток возродить к жизни недееспособный орган несчастного Мурсал муаллима. Немного отдышавшись, Жаля подошла у столу, взяла свой недопитый бокал с красным сухим вином, залпом опрокинула его, затем наспех оделась, попрощалась и очень аккуратно захлопнула за собой дверь. Через несколько минут вернулась Бахар, с надеждой на чудо прогуливающаяся недалеко от дома. Не снимая верхней одежды и обуви, она прошла в комнату и села рядом с мужем. Она не рыдала, не плакала, и даже не причитала. Она без укора, наоборот, с сочувствием смотрела на мужа, которому не удалось совершить свой последний в жизни подвиг, несмотря, на крайние и жертвенные меры, предпринятые с ее стороны. Потом она разошлась, сказала, что это была глупая затея, и что пусть камень упадет на голову доктору, предложившему немного поэкспериментировать, и почему он сидит и молчит, как истукан, и что пепел на ее голову, и напрасно она надеялась и переживала. Бахар заявила, что прекращает всякую борьбу, и они будут жить просто, как родственники. Мурсал с радостью согласился. Наконец-то он почувствует полную свободу, прекратит принимать кучу бесполезных таблеток. Он избавится от давления и стенаний жены и заживет спокойной, размеренной жизнью стареющего клерка.
Бахар недолго сокрушалась разладу в своей семейной жизни. Она ведь сама в полнейшем порядке, и не настолько постарела, чтобы преждевременно отказываться от маленьких человеческих радостей. Это крайне несправедливо из-за проблем со здоровьем Мурзика, ставить на себе жирный крест. У нее есть свои, женские потребности и желания, и никакие моральные принципы и общественное порицание не смогут ее остановить. Конечно же, она не собиралась нарушать все законы приличия и в открытую изменять мужу. Можно будет устроить так, вроде он не догадывается или делает вид, что не знает. Ну, точно уж, с его характером, ревновать он не будет. Тем более, у нее давно есть воздыхатель, молодой учитель физкультуры Гамлет муаллим. Он был типичным провинциалом. В молодости профессионально занимался вольной борьбой, но больших достижений не достиг, окончил ВУЗ, и уже несколько лет преподает физкультуру. В память о борьбе, у него сохранились покореженные уши и невероятно сильные руки. Бахар Ахмедовне нравились его мускулистые, мозолистые руки. Гамлет, в свою очередь был в полнейшем восторге от ее невероятно привлекательных форм. Имея ничем не примечательную, костлявую жену, которая, один за другим родила ему троих мальчиков, он часто и с вожделением засматривался на знойную фигуру Бахар, на ее плывущую поступь и колышущуюся при каждом шаге объемную грудь. У Гамлета в жизни все было хорошо, вот только Бахар почему-то не отвечала взаимностью. Лишь однажды, ему удалось под предлогом осмотра обновленного физкультурного оборудования, пригласить ее в свои пустые владения, и там, на борцовских матах, неожиданно совершить привычный бросок-переворот, уложив коллегу на лопатки. Тогда, Бахар удалось вырваться из его стальных объятий, о чем в последствии очень сожалела, часто вспоминая его крепкий захват и уродливые уши, так близко оказавшиеся у ее глаз. Сейчас, когда жизненная ситуация завела ее в тупик, она не видела другого выхода, как сблизится с Гамлетом и радоваться жизни. Бахар была тверда в своей решимости и уверена в правильности выбора, несмотря на возможные сплетни в преимущественно женском коллективе школы. На это ей было наплевать, да и кандидатура как нельзя подходящая. Семейный, спортивный, физически сильный, сексуально озабоченный, ввиду пониженного внимания со стороны утопающей в трясине бытовых забот супруги, несколько прямолинейный и неинтеллектуальный мужчина. Ну и что? Она ведь не кроссворды с ним разгадывать собирается. Она просто сказала ему «да». Обычное человеческое «да», сделавшее ее и его счастливыми людьми, без излишних формальностей и обязательств. Благо, в физкультурном зале школы было много пустых раздевалок, да и Гамлет там был бесспорным хозяином и авторитетом.            
Мурсал четкими, привычными движениями завершал ежедневную процедуру битья, когда услышал голос стоявшей за спиной жены.
- Мурзик, ты скоро? Я опаздываю на первый урок.
- Да, да, сейчас, я почти закончил, - сказал он, торопливо смывая остатки пены со своего лица. Мурсал не хотел раздражать Баху, тем более с утра. В это время, она обычно не отличалась хорошим настроением, особенно когда опаздывала на работу, - Ты слышала новость? – спросил он, вежливо уступая ей место.
- Что за новость?
- Новая болезнь. Вирусная. Очень быстро распространяется. Началось в США, потом Латинская Америка, там говорят почти поголовно, поражена Европа, в Азии пока что все спокойно. ВОЗ возможно объявит пандемию. Как думаешь, до нас дойдет?
- А, ты про вирус Эроса? Слышала, конечно. На работе наши бабы только об этом и говорят. Мне так кажется, они с нетерпением ждут появление болезни у нас в республике. Мурзик, скажи, ты-то чего разволновался? Тебе этот вирус не грозит. У тебя сильный иммунитет.
- Баха, может, хватит издеваться? Мы же обо всем договорились. Я не виноват, что организм у меня такой. Гормоны низкие, либидо пониженное. Не начинай, а? Прошу тебя! С утра пораньше нервы треплешь. Собирайся скорее, я тебя подброшу.
- Серьезно? Не опоздаешь?
- Чего только не сделаешь для любимой жены.
- Хватит подлизываться. Бестолковый ты мой. Ладно, ладно, не обижайся. Ну, Мурзик! Мур, мур, мур… Давай с галстуком помогу. Больше не буду. Честно, обещаю. Ну, все, проехали. Слышишь?
- Да, слышу. Бахар, сегодня 6 марта. Мне нужно будет по дороге прихватить тортик и пару бутылочек шампанского. Хочу своих женщин в отделе с праздником поздравить. Потом нерабочие дни будут.
- Ой, подумаешь! Его женщины! Ну-ка, что у тебя с ними? Признавайся сейчас же! Гарем себе завел, а дома прикидываешься? Смотри у меня! Узнаю, убью!
- Баха! Ты же обещала! И, потом, грешно смеяться над больными людьми! Помнишь?
- Помню, помню! Не такая старая, как некоторые!
- Дома буду чуть позже.
- Мне на 8 марта, что подаришь? Придумал?
- Бахар Ахмедовна, а что вы желаете?
- Счастья желаю! Счастья, дурашка! Поехали уже, опаздываю! Про подарок не расслабляйся, я подумаю, скажу позже.
В отделе у Мурсал муаллима стояло предпраздничное, совсем не рабочее настроение. Когда появился начальник, с пакетами из кондитерского магазина, цветами и бутылками шампанского, они широко заулыбались, предвкушая небольшое праздничное веселье. Мурсал поздоровался и прошел к себе в кабинет. Через пять минут, он был полностью погружен в мир цифр, бухгалтерских программ, отчетов, счетов и другой всячины, из которой состояла его ежедневная работа. Он не заметил, как прошло время, пока в дверь кабинета не открылась без стука и в проеме показалась симпатичная, перекрашенная в блондинистый цвет, голова Эмилии. Мила, как ее называли в отделе, была самой молодой, самой симпатичной и самой кокетливой сотрудницей. Мурсал муаллим и сам не знал, как такая особа, смогла попасть на работу в министерство. Имя Эмилия, напоминало ему тех шекспировских красавиц, обуреваемых такими же шекспировскими страстями: «О, Эмилия, рассвет уж близок, изволь, покину ложе я твое…» Но, в отличии от них, Мила была современной красоткой с надутыми губками и татуированными бровями. Ее образ жизни, манера поведения, частая смена гардероба и ухажеров, преимущественно иностранного подданства, вызывал неподдельный интерес и даже некоторую зависть у других работниц министерства. Злые языки поговаривали о некогда близких, скорее всего ближайших отношениях Милы с самим министром, но скорее всего это сплетни, как думал Мурсал. Он ей симпатизировал. Сам не знал, почему ему нравится слегка вульгарная и прагматичная особа, к тому же, совершенно бездарный работник, но сердцу ведь не прикажешь. Мурсал понимал, Мила ему давно уже не по зубам. Сейчас он может только смотреть и восхищаться ее сексуальной фигуркой, смеяться над ее наивными и пошловатыми шутками, и с пониманием относиться к ее профессиональным ошибкам и недочетам. «Мурсал муаллим, - нарочито томным голосом сказала она, - Ну, вы идете? Мы без вас скучаем!» Она протянула ему свою белоснежную руку с идеальным гелиевым маникюром вместо ногтей. Мурсал не заставил себя ждать. Мила за ручку вывела шефа из кабинета. Остальные женщины отдела, разного возраста и телосложения, сидели вокруг накрытого стола с тортом, пирожными, фруктами, бутылками шампанского, разлитого в обычные чашки и одноразовые пластиковые стаканчики, ввиду отсутствия специальных высоких бокалов для этого искристого напитка. Мила усадила Мурсала на стул, взяла две чашки шампанского, сказала, что, к сожалению, сидеть больше негде, все стулья заняты, и неожиданно шлепнулась на коленки к шефу. Мурсал от неожиданности покраснел, под громкий хохот своих сотрудниц. Ему приятно было ощущать две упругие и постоянно ерзающие округлости своими костлявыми бедрами. Он боялся шелохнуться, и даже глубоко дышать, чтобы не спугнуть сидящую на нем красотку. Но, на этом сюрпризы не закончились. Неожиданно Мила, заявила, что хочет выпить с Мурсал муаллимом на брудершафт. Он понимал, Эмилия паясничает, развлекает публику, однако подыгрывал, не желая портить всеобщее веселье. «Только до дна!» - скомандовала она. Они выпили шампанского, и по правилам брудершафта, Мила впилась губами в губы Мурсала, под всеобщий гогот и аплодисменты. Мила обладала изощренной, искусной техникой владения языком, в любых, даже самых щекотливых ситуациях. С таким талантливым поцелуем, он никогда еще не сталкивался, ввиду излишней скромности и мизерного количества партнерш по жизни. От удовольствия он даже прикрыл глаза. Эмилия, поерзав еще немного, удостоверилась в отсутствии естественной и ожидаемой реакции, со стороны шефа, и медленно сползла с его колен. Как оказалось позже, женщины его отдела, конечно же, в шутку, поспорили, на предмет прилюдного совращения Мурсал муаллима, со стороны Милы. Он потерпел очередное фиаско, но от этого настроение у сотрудниц не было испорченным. Вскоре Мурсал откланялся и, сославшись на усталость, пошел домой. Ему было жутко обидно за себя и за свой мужской авторитет в коллективе. Мила ведь во всех подробностях поделится своими ощущениями, точнее всяким отсутствием ощущений со стороны ее прекрасных ягодиц, так тщательно искавших точку опоры, на коленях у шефа. Мурсал муаллим брел, к своему автомобилю согнувшись, низко опустив голову. Сегодня он ненароком был унижен и раздавлен тяжестью физиологических обстоятельств.
Произошло это в канун Новруз Байрам, ранним утром, когда уличная тишина позволяет наслаждаться пеним весенних дроздов и других пташек, изредка прерываемых карканьем ворон, облюбовавших крышу соседнего дома, когда солнечные лучи, отражаясь где-то там, в облаках, своим рассеянным светом, оповещают о начале нового дня, с Мурсал муаллимом произошло нечто странное. Он проснулся от давно позабытого напряжения в низу живота. Таких невероятно стойких и продолжительных ощущений у него не было даже в его самые лучшие, молодые годы. Спросонья, он подумал, что видит прекрасный сон, но боязливо ощупав себя, удостоверился в реальности происходящего. Немного повертевшись в постели с боку на бок, Мурсал решил осторожно встать, чтобы ненароком не разбудить мирно похрапывающую жену. Ему хотелось сначала разобраться в случившемся самому и только после, сообщить об этом супруге. Однако встать с кровати он сразу не смог. Этому препятствовали брюки его видавшей виды полосатой пижамы, строчки которых, от неожиданности, готовы были лопнуть в любую секунду. Пришлось аккуратно избавиться от нижней части ночного гардероба. После этого, ему удалось встать и на цыпочках прошмыгнуть в ванную комнату. Включив свет, он принялся внимательно осматривать утренний сюрприз, все еще не веря своим глазам. «Не уж-то таблетки, прописанные доктором, подействовали?» - размышлял он, продолжая любоваться окаменевшей частью своего стареющего тела. От волнения слегка кружилась голова и его немного подташнивало. Он открыл кран холодной воды, взял душ в правую руку и приступил к обильному орошению органа, надеясь успокоить свою взбесившуюся плоть. Через минут десять, продрогнув, он так и не смог охладить пульсирующую лаву крови, циркулирующую в его непослушном пенисе. Мурсал, немного успокоившись, начал мыслить трезвее и рассудительнее. Понятно, явление необычное и пока что необъяснимое, но разве это плохо? Теперь, наконец-то он сможет удовлетворить Бахар, с ее неуемным сексуальным аппетитом. Он перестанет быть объектом ее насмешек. Он ей покажет, кто мужчина в этом доме. А, после, если конечно орган будет также достойно себя вести, он мог бы попытать счастье с другими женщинами, ничуть не беспокоясь за результат. В его одурманенном оттоком крови мозге вырисовывались красочные картины свиданий с обнаженными фуриями, восторгающимися необыкновенными способностями Мурсал муаллима. Он уверенной походкой поспешил в спальню, где Баха, все еще досыпала самые драгоценные утренние минуты, до того как зазвенит ненавистный будильник.
- Баха, - тихо сказал он, - Баха, просыпайся скорее! Смотри что произошло! Это чудо!
- Мурзик, в чем дело? Ты почему меня будишь раньше времени. Отстань! Дай поспать!
- Да, ты только посмотри на это!
- Ничего себе! - воскликнула заспанная Бахар, - давно это у тебя так?
- Точно не знаю. Около часа и не падает! Может прямо сейчас, вспомним молодость?
- Мурзик, у тебя и в молодости такого не было! Во всяком случаи, я не припомню. Да, куда ты лезешь! Подожди. Дай подумать!
- Что здесь думать? – обиделся он, - Ты же сама об это так мечтала?
- Слушай меня! Успокойся! Мурзик! Я же сказала, отстань! Не сейчас. Мне на работу нужно собираться. Время нашел? Ты что, не понимаешь? Это патология какая-то. Я читала, у пожилых мужчин так бывает, потом гангреной заканчивается.
- Гангреной чего?
- Совсем дурак? Не ноги конечно. Скажи тебе не больно?
- Нет, ничего у меня не болит. Я прекрасно себя чувствую и не понимаю, почему ты отказываешься? Давай попробуем, а?
- Я же сказала, нет! Звони к своему доктору и договаривайся о консультации, и по возможности срочно! Не хочу, чтобы это был последний секс в твоей жизни. Пойми, за тебя волнуюсь. Мурзик, не обижайся. Если со здоровьем все в порядке, вечером обязательно займемся. Обещаю.
Бахар резво вскочила и побежала собираться на работу, оставив Мурсала с истуканом в руках. Была веская причина, по которой Бахар наотрез отказалась от нежданной близости с мужем. Накануне, вечером, когда школа опустела, она в очередной раз встречалась с Гамлетом. Она провела два незабываемых периода, побывав несколько раз в партере, с захватом шеи, из-под плеча, затем в клинче с обвивом, была подхвачена и уложена на ковер, в промежутке получила предупреждение за пассивную борьбу, и два раза, в конце каждой схватки, услышала заветное «туше». Ее партнер, как всегда был с ней  ненасытен и бесцеремонен. Бахар Ахмедовна с превеликим удовольствием проигрывала ему все схватки, как по очкам, так и с полным преимуществом. Она благодарила бога, за такой подарок судьбы, и вдруг, несчастный Мурзик со своим непонятным стояком. Ну, не могла она раздеться перед мужем. Не показывать же ему синяки на теле, оставшихся от хищных лапищ Гамлета. Он ведь не дурак, сразу догадается. К тому же, она так давно не раздевалась перед ним, что несколько отвыкла, так сказать. Бахар быстренько оделась, еще раз повторила про доктора и убежала учить детей географии. Мурсал муаллим, совершенно комично, как в плохих фильмах для взрослых, шатался по квартире, не зная куда приткнуться. Для него было очевидным, что в таком состоянии, не то, что на работу, из дома не возможно будет выйти. Какой позор! Соседи подумают, что он маньяк какой-то, вызовут полицию, иди, попробуй им объяснить, что к чему. Первым делом он позвонил на работу, в свой отдел. Трубку сняла Эмилия. Как нельзя кстати. Мурсал представил ее, вновь сидящей на своих коленях. От этого ему стало еще хуже. Он, сухо сообщил, что заболел, сегодня на работу не выйдет, и чтобы она сообщила в отдел кадров. На этом он с ней сухо попрощался. После, набрал доктору. Доктор сказал, что в четверг он не принимает, находится у себя на даче, и может проконсультировать по телефону. Узнав о жалобах Мурсал муаллима, доктор обрадовался, задал пару вопросов, сказал, что не стоит беспокоиться, и скорее всего, помогла его уникальная методика лечения импотенции. Потом, он назвал Мурсал муаллима «голубчиком» и спросил, почему же он не воспользовался успехом лечения. Мурсал рассказал подробно, как он бегал по квартире, как приставал к жене, и то, что она отказалась, сославшись на работу. Доктор почесал затылок, назвал Мурсала «странным каким-то» и посоветовал обратиться к соседке. Пациент, в лице Мурсала, сердечно поблагодарил доктора за дельный совет. Через пару минут, прикрывшись банным халатом, Мурсал муаллим стоял перед дверью Жали.
Он долго не решался давить на кнопку дверного звонка, обдумывая возможные непредсказуемые последствия своего спонтанного поступка. Мурсал не знал, как отреагирует соседка на очередную просьбу интимного характера, еще он понимал, его визит не санкционирован со стороны жены, что небезосновательно может вызвать бурю непредсказуемой ярости со стороны Бахар, чего, конечно же, желательно было избежать. Взвесив возможные риски, он решился, и уверенно нажал кнопку звонка дрожащим от волнения указательным пальцем. Через несколько томительных секунд, он услышал шорох за дверью и металлический лязг замков. Жаля, приоткрыла дверь, высунув в проем голову, так как была в легком шелковом халатике, частично прикрывающем ее обнаженное тело. Она с юных лет имела странную привычку спать без одежды, считая, что тело должно отдыхать от всякого текстиля, резиночек и бретелек, затрудняющих, как она считала, кровообращение. К тому же, привычка спать голой очень нравилась ее покойному мужу и немногочисленным мужчинам, с которыми она встречалась после его безвременной кончины.
- Жаля, доброе утро.
- Доброе утро, Мурсал муаллим. Чем обязана, в столь ранний час?
- Простите меня, я очень извиняюсь за беспокойство, не думал, что разбужу вас.
- Что-то случилось? Вы весь бледный? Заболели? Может доктора вызвать?
- Нет, не стоит, вернее, стоит, доктора не нужно. Вы не могли бы мне помочь? Еще раз. Честно, в последний раз, обещаю. Поймите, обстоятельства такие. Я больше так не могу! Сам пробовал что-то исправить, ничего не помогает. Доктор посоветовал к вам обратиться.
- Как? Да, вы что? Издеваетесь? Я вам что, бюро сексуальных услуг? Да, Мурсал муаллим, у вас и в прошлый раз ничего не получилось. С чего вы взяли, сейчас получиться?
- Можно, я войду? Я вам сейчас все объясню, только впустите меня пожалуйста, а то неудобно, соседи могут услышать.
- Ладно, черт с вами, входите.
Мурсал вошел, тихо захлопнул за собой дверь, немного боязливо осмотрелся, и виновато, стесняясь, отодвинул край банного халата.
- Надо же! - удивленно воскликнула Жаля, прикрыв ротик ладошкой, - Это что такое? Вы таблеток наглотались? Продолжаете экспериментировать? Как вам не стыдно? Вроде солидный мужчина.
- Жаля, честно говорю, ничего не принимал! Мыслей таких не было! Утром проснулся и вот так, как вы увидели.
- Ну, ясно. А, я тут причем? Почему Бахар не помогла своему любимому мужу?
- Она на работу торопилась. Сказала вечером, когда вернется. Как мне так до вечера ходить? Сам не понимаю, что со мной происходит. Чувствую невероятный прилив сил и главное, влечение. Я уже и забыл, когда такое было. Помогите мне, я до вечера не доживу!
- Говорите два часа, такое?
- Да, почти два.
- Очень странно! Сколько живу, такого не видела. Может болезнь какая-то?
- С доктором я уже созвонился. Сказал, таблетки подействовали. Но, я так не думаю. Давно не принимаю. Не помогают они мне. Вы же знаете.
- Да, в курсе. Хорошо, что поделаешь? Не оставлять же вас в таком положении. Знаете, Мурсал, я ведь не такая. Просто иногда, так хочется порезвиться от души, забыть про все, расслабиться. Вы проходите, устраивайтесь. Я быстренько, в ванную и кошку запру в другой комнате. Не хочу, чтобы она подсматривала за нами. Мимишка! Ты где? Иди к мамочке!
Наспех приняв душ, Жаля вошла в спальню, обернувшись полотенцем. Она сильно сомневалась в стабильном состоянии соседа. Однако, ее сомнения не оправдались. Мурсал муаллим был в полной боевой готовности. Правда бледен и немного дрожал. «Почему бы и нет? Не отказываться же от такой редкой возможности поразвлечься. Да, и для здоровья полезно. Ну-ка, сосед, посмотрим, на что ты способен!» - промелькнуло в ее голове, пока она медленно и артистично стягивала с себя коротенькое полотенце, лишь слегка прикрывающие ее великолепно сохранившиеся прелести. Она ринулась в атаку, как ястреб, пикирующий над жертвой. К ее огромному удивлению, первый сеанс лечения не принес Мурсалу желанного облегчения. Пришлось повторить сеанс терапии еще два раза подряд. Только после ее титанических усилий, произошел отток крови, и у Мурсал муаллима начали розоветь щеки.
- Мурсал, ты как? Ничего что на ты? После того, что было, можно?
- Спасибо, все хорошо. Конечно можно. Я у тебя тут немного полежу, приду в себя, а то слабость какая-то?
- Отдыхай, без проблем. Я сейчас кофе заварю. Ты кофе любишь?
- Да, люблю, спасибо, - соврал он.
- Слушай, а ты красавчик! Я от тебя такого не ожидала. С виду, такой скромняшка, а какие скрытые способности! Везет же твоей Бахар! Кстати, как я поняла, она не в курсе твоего визита ко мне?
- Нет, я сам так решил.
- Если узнает, прибьет обоих.
- Как пить дать, прибьет. Она такая.
- Ты ее боишься?
- Если честно, то да.
- Как же вы живете?
- Мирно живем. Я ей не перечу, не спорю. До сегодняшнего дня ни разу не изменял.
- Так, ты идеальный муж!
- Выходит так. Только аппарат раньше не работал. Вот только сегодня. Больше двух часов.
- А, если повториться? Что делать будешь?
- Сам не знаю. Возможно, к другому доктору обращусь. Знаешь, в таком состоянии не очень-то и выйдешь. Нормально ходить невозможно. Не в халате же идти?
- Да, проблема. Хочу тебе признаться. Стыдно говорить, тем более в моем возрасте, но так как сегодня, с тобой, мне никогда и, ни с кем хорошо не было. Дело совсем не в твоих замечательных способностях. Ты меня чем-то другим привлекаешь.
- Жаля, чем я могу привлекать женщин? Посмотри на мою фигуру, живот, дряблые мышцы. Чем?
- Еще не знаю. Нужно время чтобы разобраться. Скажи, Мурсал, ты ведь обо мне плохо не думаешь? Может, думаешь? Думаешь, какая она развратная и гулящая. Сразу на все соглашаюсь. Нет моральных принципов. Ты думаешь, я нимфоманка? Скажи, только правду. Я не обижусь.
- Совсем, нет. Я так не думаю. Ты шикарная женщина, отлично выглядишь. Ты должна быть счастлива. Почему у тебя никого нет?
- Были, да сплыли. Сложно все. В моем возрасте найти себе достойную пару. От пожилых толку мало. В основном заядлые холостяки, нудные, капризные, со своими болячками. Им не женщина нужна, а нянька, обслуживающий персонал. Я на такое не подписывалась. С молодыми, еще хуже. Альфонсы все попадались. Подарки хотели, рестораны, поездки за рубеж. Откуда у меня столько денег? Вот и осталась одна. Да, ладно, я уже привыкла к такой жизни. Мурсал, тебе не понять. Плохая это вещь, одиночество.
- А, как же дети?
- Дети? А, что дети? Единственная дочь, и то, переехала в штаты, замужем, двое деток. Слава богу, у нее все хорошо.
- Я и не знал. Я вообще про тебя ничего не знал.
- Вот так вот и живу, поживаю. Мурсал, тебе пора. Я должна уходить по делам.
- Ой, извини, заболтал тебя.
- Ничего страшного. Слушай, если приступ снова повториться, обращайся, я тебя приму. Только осторожно, чтобы Бахарка не прознала.
- Жаля, благодарю тебя. Ты хороший человек и добрая женщина. Не уверен, что это повториться. Но, если, что, приду к тебе, и только к тебе. Я пошел.
- Пока, Мурсал муаллим. Будь здоров!
- Спасибо.
Жаля, накинув халатик, проводила гостя до двери, приоткрыла ее, осмотрела лестничную клетку, убедившись в отсутствии ненужных глаз, выпустила Мурсала, предварительно чмокнув его в небритую щечку.
Мурсал, на ватных ногах, добрался до своей кровати, рухнул в нее и надолго провалился в глубокий сон. Его организм, испытавший огромную эмоциональную и непривычную физическую нагрузку, остро нуждался в продолжительном отдыхе. Вот так, в полном небытие, позабыв про еду и питье, он проспал до вечера, пока его не разбудил громкий голос жены, теребившей его за плечо.
- Мурсал, Мурзик, ты что, умер? Почему так долго спишь? Ты заболел? Я столько раз звонила, нервничала. Совсем оглох? Не слышал?
- Извини, не слышал. А, который час?
- Полседьмого, уже!
- Ты сегодня поздно.
- Родительское собрание проводила. Я ведь классный руководитель и завуч. Позабыл? Ученики оболтусы, родители кляузные. Ох, как же меня это все достало! Ладно, что я о себе, да о себе. Ты-то как? То, что утром было, быстро прошло?
- Да, как только ты ушла, само собой все успокоилось.
- Сейчас, как?
- Как прежде.
- Я так и предполагала. А, доктору звонил? Что сказал?
- Да, так, ничего конкретного. Сказал, нужно динамическое наблюдение. Думаешь, это вновь может повториться?
- Мне откуда знать? Твой же организм. Когда не нужно работает, когда нужно, спит. Иди, пойми тебя. Ты особенно не обнадеживайся, но закрывать на это глаза не надо. Вдруг, патология, какая то? Найди себе другого врача. Твой, видимо слишком поверхностно относится к своим пациентам.
- Где я другого найду?
- Не знаю я! Кто у нас в семье умный, и в министерстве работает?
- Баха, может, хватит издеваться? Не пойду я никуда! Ну, было, было и прошло! Надеюсь, больше не повториться.
- Мурзик, дорогой! Какой обидчивый стал! За тебя же беспокоюсь! Слышишь? Обязательно найди другого врача. Обещаешь?
- Да.
- Нет, не так. Скажи, Баха, я тебе обещаю!
- Баха, отстань уже. Сказал, обещаю, значит сделаю. Если такое еще раз повториться, пойду на обследование. Ты думаешь, мне приятно было больше двух часов с таким стояком по квартире бегать.
- Как больше двух часов? Ты же сказал, прошло, когда я ушла?
- Слушай, Баха, в таком состоянии, я за часами следить должен был? Пойми, а.
- Хорошо, проехали. Ты что-нибудь ел?
- Нет, сразу уснул.
- Кушать будешь?
- Умираю от голода!
- Вот и хорошо! Я сейчас накрою, вместе поужинаем. Хочешь, откроем бутылочку вина? С того раза, помнишь, когда Жалю приглашали, одна бутылка в холодильнике осталась.
- Нет, только не сегодня.
- Давно хотела спросить, как она тебе?
- Что ты имеешь в виду?
- Мурзик, меня за дурочку не держи, а! Что тебе не понятно? Спрашиваю, как женщина, она тебе понравилась? Она ведь стройная такая.
- Ничего особенного. Худая слишком. Бахар, прекрати пожалуйста.
- Нет, ты мне правду скажи. Совсем не понравилась?
- Совершенно! Слишком худощавая и мелкая. Не в моем вкусе. Ты же знаешь, я люблю женщин в теле.
- Как я?
- Конечно как ты.
- Ой, врун! В глаза смотришь и врешь. Все вы такие!
- Баха, попрошу не обобщать! Я не такой, ты же знаешь, и никто мне кроме тебя не нужен.
- Вот заливает! Так и быть, поверю. Мурзик, слышишь?
- Что опять? Баха, ты хочешь, чтобы я умер от голода?
- Просто, хотела спросить. Только не злись.
- Спрашивай, не злюсь.
- Вот, скажи, сейчас у тебя как? Что-то там шевелится?
- Нет, не шевелится. Полный покой.
- Жаль. Я думала, после ужина что-нибудь придумаем.
- Утром я тебе предлагал. Сама отказалась. Снова я виноват?
- Нет, дорогой. Ты не виноват. Я же на работу опаздывала. Никак не могла. Прости меня. Я больше так не буду. Честное пионерское!
- Тоже мне, пионерка нашлась.
- Да, представь себе.
- Всегда готова?
- Почти всегда. Но, только не утром, когда нужно бежать на работу. Ясно тебе, Мурсал муаллимчик?
- Ясно, ясно. Беги на кухню, я больше не могу без еды.
- Бегу, родной, бегу. Пять минуточек, все будет готово.
Они, молча, поужинали. Потом, так же молча, смотрели телевизор. Каждый думал о своем. Мурсал с восхищением вспоминал сладострастные минуты, проведенные с Жалей. Он пытался мысленно воссоздать пережитое, ее хрупкое, мускулистое тело, ее дыхание, поцелуи, стоны, биение ее сердца, короткие диалоги, ее довольную улыбку, томный, благодарный взгляд. Мурсал хотел бы повторить это снова и снова, но не был уверен, что вновь сможет порадовать себя и свою добродушную соседку. «Нужно быть осторожнее, - размышлял он, делая вид, что смотрит любимый сериал своей жены, - чуть не проболтался. Главное, чтобы Баха ничего не заподозрила». Бахар Ахмедовна, в свою очередь, так же делала вид, что смотрит кино. На самом деле, ее мысли были далеко. В спортивном зале, где пахнет потом, пылью и резиной борцовских матов. Там, где ее любимый Гамлет с горящими от страсти, дикими глазами, в очередной раз овладевал ее размякшим, ненасытным телом. Она понимала, это сумасшествие какое-то. В ее возрасте, так безответственно влюбиться в мужчину младше себя, рисковать своим добрым именем. Но, ничего с собой поделать не могла. Гамлет поглощал ее разум, сердце, он разжег в ней неугасимую страсть, влечение, которое она прежде не испытывала. Это был ее наркотик. Она в нем сильно нуждалась, и не представляла, что она будет делать, если вдруг, Гамлет охладеет к ней. От одной этой мысли, ее бросало в дрожь и ныло сердце. «Нужно, чтобы Мурзик не догадался, - размышляла она, - если даже догадается, что-нибудь придумаю. Пусть хоть взорвется! Гамлета я никогда не брошу. Он мой! Мой милый дикарь!»   
Следующая неделя прошла спокойно и беззаботно, как в прежние времена, когда Мурсалу не приходилось беспокоиться о неожиданном, и чего уже скромничать, необузданном  проявлении своей мужской потенции. Бахар больше не надоедала с расспросами, жила своими заботами и сериалами. Только однажды, вечером, возле лифта, он повстречал Жалю. Они обыденно поздоровались, без лишних слов, словно стесняясь произошедшей между ними близости, опустив глаза в замызганный пол лифта, добрались до нужного этажа. Лишь возле двери, Жаля, возможно нарочно, замешкалась, роясь в своей сумочке, делая вид, что ищет ключи от квартиры. Мурсал, тоже не торопился отпирать свою дверь. Он развернулся к ней и стоял в оцепенении. Жаля улыбнулась, послала ему воздушный поцелуй и скрылась за дверью. Мурсал сожалея, понимал, чудеса, если и случаются, то исключительно однажды, и вряд ли он будет в состоянии продолжить тайную связь с симпатичной соседкой. Однако, последующие события его, так быстро, меняющейся жизни, заставили его усомниться в своих пессимистических прогнозах. Случилось это в первый же день рабочей недели. До обеда, Мурсал муаллим был целиком поглощен работой, и ничего не предвещало беды. То, что это совсем не беда, он осознал позже. За несколько минут до очередного приступа, он почувствовал ауру из необычных запахов, беспорядочно раздражающих его обонятельные рецепторы. Ему казалось, он ощущает мимолетные и неопределенные ароматы женских духов, пота, измятой постели, запахи близости и плотской любви. Они накрывали его волна за волной, вызывая одышку и учащенное сердцебиение. На пике ауры, возбуждение, возникшее в нейронах его удивленного обновлением мозга, трансформировалось в гормональное извержение, столь не характерное для почтенного возраста, и обжигающей лавой изливалось куда-то вниз, туда, где так уверенно и необратимо пробуждалось его мужское достоинство. В прошлый раз это произошло во сне. Сейчас же, Мурсал, имел счастье наблюдать за всеми этапами приступообразного процесса. Он сидел за своим рабочим столом, в удобном, большом, черном, кожаном кресле, положенном только для заведующих отделами и выше, и не представлял себе, что он будет делать дальше.
Озадаченный, он так и просидел без движения, пока в двери, как всегда без стука, показалась милое личико Эмилии.
- Мурсал муаллим, можно?
- Входи, - прохрипел он.
- Я вот вам папочку принесла на подпись.
- Хорошо, положи на стол, я подпишу, позже.
- Ой, Мурсал муаллим, что с вами? Вам плохо?
-  Нет, все нормально, не беспокойся, - ответил он дрожащим голосом.
- Я, что, не вижу? Вы весь бледный! Может у вас температура? - с этими словами, Эмилия подошла к нему совсем близко и приложила руку ему на лоб.
-  Да, нет же. Температуры нет. Все в порядке, - сказал он, потом сделав паузу, и решившись, продолжил, - закрой дверь, пожалуйста.
- Извините, Мурсал муаллим, я не очень поняла?
- Дверь на ключ закрой, говорю.
- Да, хорошо, как скажете, - игриво ответила она и поспешила выполнить задание шефа. Потом она подошла к нему совсем близко, так, что он чувствовал ее дыхание, и слегка нагнулась, оперившись одной рукой о подлокотник его кресла, изящно выгнула спинку, ее узкая юбка, при этом плотно обтянула ее соблазнительные бедра.
- И, что же вам от меня нужно? - спросила она шепотом, привычно закусив нижнюю губу, артистично изображая нестерпимое томление.
- Мила, у меня к тебе просьба, - так же тихо ответил он.
- Ну, я вся во внимании.
- Помнишь, на восьмое марта, ты присела ко мне на колени и поцеловала?
- Ой, конечно помню! Мурсал муаллим, это же шутка. Мы с девочками поспорили и они проиграли. Весело же было? Так вы и не отреагировали на меня, я бы почувствовала.
- Видишь ли, получается, я реагирую с опозданием. Можешь проверить.
- Вы серьезно? - спросила Эмилия и, не дожидаясь ответа, запустила ручку туда, куда указывал взгляд шефа, - Надо же, как камень! Как это у вас получилось?
- Сам не знаю. Второй раз уже. Поможешь?
- Ах, Мурсал муаллимчик, что вы такое говорите? Как же вам не стыдно? А, если соглашусь, что мне за это будет?
- Мила, знаешь, скоро говорят, сокращения будут. Ты же не хотел бы в список попасть.
- Шантажируете?
- Нет, это деловое предложение, - сказал он твердо, удивляясь самому себе. То, что происходило с его организмом, неизбежно меняло его характер и мировоззрение. Раньше, позволить себе такое, он и в страшном сне не мог. Сейчас же, он возродился. Его молодеющее тело требовало компенсации упущенных возможностей. Даже тех, о которых он и не мечтал. Он жаждал изменить свою скучную, серую жизнь. Прямо сейчас. Он должен воспользоваться удачным стечением обстоятельств и осуществить свою мечту. Чем он хуже многочисленных ухажеров Милы? Почему им всем можно, а ему, ее начальнику, нельзя? Он должен взять свое. Хоть и с опозданием на многие годы. Мурсал презирал себя, того прошлого Мурсала, скромного, нерешительного человека, настоящего посмешища дома и на работе. Как не радоваться происходящим? Новыми возможностями? К чему приличия и условности? Он хочет Эмилию, и он добьется своего.
- Если честно, то я от вас этого совсем не ожидала? Я не девочка и давно уже привыкла к повышенному к себе вниманию со стороны мужчин. Мне это нравится. Но, вы? Как-то в голове не укладывается.
- Долго еще болтать будешь?
- Ладно, дорогой, не злись. К сожалению сегодня, я не могу обрадовать тебя по полной программе. Но, кое-чем смогу помочь. Ты не против?
Мурсал кивнул головой в знак согласия, изображая великое нетерпение. Эмилия была опытной в любовных утехах женщиной и хорошо знала, как задобрить шефа и укрепить свою карьерную позицию. Она смиренно  и театрально опустилась на колени, предварительно собрав свои длинные волосы в тугой хвостик. Мурсал сквозь зубы застонал, решительно не веря своим округлившимся глазам. Чуть позже, успокоившись и приняв происходящее как должное, он осторожно положил правую руку на чудную голову Эмилии, поглаживая ее, в такт ритмичным и амплитудным движениям. Через час с небольшим непрерывного действия, Эмилия встала, извинилась, сказала, что больше не может, и если можно, она продолжит в следующий раз. Мурсал согласился, к тому же, подобное  однообразие и молчаливая монотонность процесса,  ему и самому начала надоедать.
- Мурсал муаллим, кофе хотите? Я могу принести.
- Нет, спасибо. Не хочу.
- Тогда я пойду? В отделе уже головы ломают, что я здесь так долго делаю?
- Скажи, отчет составляли. Да, и папку не забудь.
-  Хорошо папик, не волнуйся, - сказала, Эмилия скромно улыбнувшись. Она чмокнула шефа в щечку, деловито взяла папку с документами под мышку и гордо, громко топая высокими каблуками, последовала к выходу.
Мурсал терпеливо, дождался окончания уже привычного приступа. Потом привел себя в надлежащий вид, вышел из кабинета, проследовал через, кстати, опустевший отдел и поехал, как обычно, домой. Сегодня, это был совсем уже другой человек.
Мурсал муаллим был отнюдь не глупым человеком, и давно уже, сопоставив информацию о новом вирусе и свои неожиданные приступы мужества, доставляющие ему, помимо неудобства своей внезапностью, много радостных и неописуемых мгновений, отчетливо понимал, вирус Эроса, по счастливой случайности, проник и в его тело. Желал ли он излечения, как желают это страждущие, инфицированные любой другой болезнью люди? Совсем нет. Он и не думал об избавлении от непрошеного соратника, столь любезно изменившего его скучную, поднаторевшую жизнь стареющего импотента. Сейчас, он жаждал кучу аморальных женщин, разного возраста и телосложения, темпераментных и не очень, распущенных и застенчивых, длинноногих, с высоким станом и с изящной талией, и сексуальных толстушек, с аппетитно-мармеладными формами, восхитительно колышущихся в такт его ритмических движений. Конечно, Мурсал зависел от прихоти вируса. Он никак мог предугадать приступ. Всего лишь за несколько минут до того, как его организм ответит на деятельность вируса, он ощущал божественную ауру, сотканную из терпких запахов женщины, ванили, жасмина, сдобного теста, всех цитрусов мира, в сочетании с прогорклым маслом и ароматом чайной розы. Не той, одной и любимой, а всех сразу. Это были пару минут сумасшедшей экскурсии в утонченный мир возбуждающих плоть ароматов любви и секса. Только конченный идиот мог желать избавления от такой чудесной болезни.
Мурсал жил в постоянном ожидании очередного приступа. Ни о чем другом он думать не мог. Он, с завидной регулярностью, вгонял в замешательство Бахар, когда без предупреждения, фланговой атакой, неожиданно заходил с тыла, и без массированной артиллерийской подготовки, одним рывком, преодолевал сопротивление ее округлых целлюлитных оборонительных рубежей, заставляя противника стонать и капитулировать. Мурсал не торопился. Как должник, задолжавший крупную сумму, он не торопился отдавать все сразу. Ему нравилась ее наивная и наигранная мольба о пощаде. Ему нравилось физическое превосходство над ней. Ее смиренность и доступность. Мурсал ей мстил. За все долгие супружеские годы ее доминирования, за все свои унижения и обиды. Он брал реванш всеми доступными способами. Нельзя сказать, что Бахар Ахмедовне это не нравилось. Постепенно, эта властная женщина превращалась в мурлычущую у его ног кошку, полностью зависимую от прихотей своенравного хозяина. Ее, некогда незавидная сексуальная жизнь, помимо жесткой прямолинейности Гамлета, обогатилась необузданными фантазиями собственного мужа, которого, по всей видимости, она слишком рано списала в утиль. Бахар не знала, как долго сможет вести двойную жизнь. Ей приходилось выдерживать не дюжую физическую нагрузку, соблюдая паритет и стараясь удовлетворить обоих любовников. Пока ей это удавалось. Нельзя сказать, что с легкостью, учитывая учащающиеся приступы Мурсала, так неудачно совпадающие с днями, отведенными для уединения с Гамлетом. В эти дни она возвращалась домой, умоляя небо об отсрочке. Она мечтала только об одном, надеть свою любимую ночнушку, укутаться в мягкий плед, полистать какой-нибудь романчик и спокойно уснуть, чтобы никто не трепал и не дергал ее бренные телеса. Иногда ей это удавалось, иногда приходилось расслабляться и получать удовольствие, о котором она так давно и упорно мечтала. Мечты ведь всегда сбываются, правда, не всегда в желаемом объеме. Бахар редко и непринужденно намекала Мурсалу об обследовании, о возможном его инфицировании, пыталась выяснить, где и как он мог ненароком подцепить этот вирус. Будучи уверенной в чистоплотности и моральной устойчивости мужа, в которой за годы супружеской жизни ей ни разу не пришлось усомниться, переживала о своей причастности к заражению мужа. Однако, ей не давала покоя мысль о совершенно нормальном, присущем обычным мужчинам, процессе возбуждения Гамлета, целиком отличающегося от того, что происходило в последнее время с Мурсалом. Баха все больше и больше убеждалась в болезни мужа, но не смела настаивать на лечении, зная о чрезмерно эмоциональной и агрессивной реакции Мурзика. Он даже называть его так запретил. Полностью замкнулся в своих мыслях и переживаниях. Редко общался, совсем не интересовался ее жизнью. Бахар с сожалением вспоминала свою прошлую жизнь, послушного и пушистого Мурзика,  которым так легко было управлять. Не то, что сейчас.
Мурсал не собирался растрачивать весь свой пыл на законную супругу. Уличив удобный момент, он навещал Жалю. С ней ему было хорошо, легко и спокойно. Ее постоянное щебетание совсем не раздражало. Часто, лежа в ее измятой постели, он только делал вид, что внимательно слушает ее. Ему нравился ее голос, манера говорить, ее привычка разгуливать по квартире без одежды, ничуть не смущаясь своей наготы, ее женская естественность и простота. Нравился секс без обязательств, без упреков, неуместных намеков и притязаний. Жизнь Мурсала постепенно налаживалась. Он и Эмилию не обделял своим вниманием и покровительством. Кабинетное распутство шефа стало предметом многочисленных сплетен и предположений о дальнейшем ходе событий, с обязательной и многозначительной ухмылкой на лицах сотрудниц всего отдела. Странные и диаметрально противоположные изменения характера и поведения, некогда скромного и интеллигентного Мурсал муаллима, вызывали бурю эмоций и кривотолков, особенно после красочных и доскональных откровений Эмилии, не считающей необходимостью оставлять подробности своей связи с шефом в тайне. Наоборот, ей нравилось раздражать сотрудниц рассказами о своих похождениях, подарках от многочисленных любовников и Мурсал муаллима.
Мурсалу можно было позавидовать. Надежная жена, с виду благопристойная семейная жизнь, любимая женщина, совсем рядом, по-соседству, официальная, безотказная любовница на работе. И, это все благодаря его величеству Эросу. Да, храни его аллах, в веки веков!
Несчастье, если можно так назвать, случилось на большом совещании у министра. Буквально, за несколько минут до доклада, который Мурсал муаллим, так же как и все заведующие отделами и заместители, по негласному кодексу правил поведения, утвержденному во всех государственных структурах, а так же в знак уважения к руководителю высшего звена, должен был прочесть свой отчет стоя, он почувствовал отчетливый аромат чайной розы. Мурсал не ожидал такого предательства от Эроса и уже представлял себе последствия грандиозного позора. Когда прозвучало его имя и название отдела, он все еще сидел, вцепившись руками в кресло и яростно сжимая челюсть до боли в зубах. Министр, поверх очков, строго посмотрел в его сторону и еще раз, громче, повторил приглашение выйти к трибуне. Мурсалу предстояло пройти метров десять и встать за трибуной современного образца, состоящей из пластикового столика и никелированной ножки, за которой ничего не скроешь. Он вспомнил старую, добрую трибуну, советского образца. Как же ему сейчас ее не хватало. Мурсал, повинуясь окрику министра, медленно встал и, прикрываясь дорогой, черной папкой из чистейшей кожи, слегка сутулясь, мелкими шажками направился в сторону ненавистной трибуны. Министр,  воспитаннейший человек, ни слова не промолвил, только подправил оправу очков знаменитого бренда. В зале совещаний наступила гробовая тишина, изредка прерываемая подавляемым покашливанием обалдевших высокопоставленных сотрудников министерства. Как бы Мурсал не пытался прикрыть возмущенную отсутствием свободного пространства плоть, ему это плохо удавалось. Скандал и последующее сокрушительное увольнение. Единственные и совсем не радужные перспективы уже отчетливо маячили на горизонте так удачно налаживающейся жизни. Собрав воедино остатки воли, и повинуясь профессиональной дисциплине, Мурсал заставил себя дочитать отчет до конца. Потом, так же медленно, согнувшись, прикрываясь папкой, он вернулся на свое место, дрожащими руками достал носовой платок, протер запотевшие стекла очков, затем выступившую на лбу крупную испарину, опустил голову, уткнувшись взглядом в причину своего возрождения и позора. Он почти не дышал. Он перестал воспринимать окружающее, пока не услышал громогласный голос министра: «Всем спасибо. А, тебя Мурсал, я попрошу остаться» Министр встал из-за стола, подошел к Мурсалу, и присел рядом.
- Ну, что с тобой, Мурсал?
- Не знаю, господин министр. Извините, больше такое не повториться.
- Послушай меня, Мурсал. Ты же серьезный, взрослый человек, хороший работник, мы тебя ценим, уважаем. А, ты? Как ты себя ведешь? Связался со своей сотрудницей. Думаешь, я ничего не знаю? Теперь вот, перед совещанием Виагры наглотался. Стоишь здесь, со своим хреном. Не стыдно тебе? Совсем не ожидал от тебя такого поведения. Ну, что молчишь? Скажи что-нибудь.
- Извините меня, мне очень стыдно.
- Что ты заладил, стыдно, стыдно, как маленький. Если еще раз такое повториться, вылетишь с работы. Ты понял меня?
- Понял. Разрешите идти?
- Иди. Нет, постой. Скажи, какую дозу ты принял, чтобы было вот так, как у тебя? Просто, интересно.
- Господин министр, аллахом клянусь. Я ничего не принимал. У меня это неожиданно происходит. Я не хотел. Честно говорю.
- Серьезно? Надо же! Как интересно! И, долго держится?
- Часа два, иногда и больше.
- Да, ты у нас счастливчик! Насмешил ты меня сегодня. Ну, ты даешь! Гигант!
- Даже не знаю, что делать?
- Как что? К доктору обращался?
- Обращался к одному. Сказал, что это нормально.
- Ничего себе нормально! Два часа! Как-то завидно, даже. Ладно, ладно, не расстраивайся. Вот тебе визитка очень грамотного доктора. Все наши, ну, ты понимаешь, у него лечатся. Позвони, скажи от меня. К нему трудно попасть, нужно заранее записаться. Понял?
- Да, господин министр. Вы благородный человек. Спасибо вам.
- Не стоит благодарить. Сходи, обследуйся. Потом расскажешь. Кстати, твоя эта Мила, та еще штучка. Я, то знаю,- сказал он, широко улыбаясь, моргнув правым глазом, в знак мужской солидарности.
«Широкой души человек, наш министр, заботливый» - думал Мурсал, покидая зал совещаний, все еще прикрываясь черной, кожаной папкой.
На следующий день, выполняя данное министру обещание, Мурсал набрал номер, указанный в визитке. Ответил приятный и одновременно строгий женский голос. Она представилась как ассистент доктора, попросила немного подождать, чтобы уточнить дату и время консультации, еще попросила не опаздывать, так как доктор очень занят и не сможет ждать, потом очень вежливо попрощалась и не дождавшись ответа, отключилась. Через два дня, Мурсал муаллим стоял перед автоматически открывающимися стеклянными дверями многоэтажного архитектурного сооружения, построенного в стиле постмодернизма. Снаружи клиника напоминала дорогой, пятизвёздочный отель. Просторный холл был устлан белоснежным мрамором. Роскошное внутреннее убранство, витиеватость покрытых золотом барельефов, блеск венецианского хрусталя, старинные ковры и картины, благородных кровей мебель, напоминали Версальский дворец, и вызывали чувство когнитивного диссонанса. В дополнение ко всей пафосной обстановке, почти в самом центре помещения, стоял рояль «Стейнвей». Длинноволосая молодая пианистка, в белом, облегающем изящную фигурку платье, не громко исполняла «Вальс цветов» Петра Ильича Чайковского, но Мурсал муаллим этого не мог знать, так как совсем не разбирался в классической музыке. В холле было не многолюдно. Редкие посетители клиники вальяжно восседали на удобных креслах и диванах, переговаривались шепотом, пили кофе, просматривая результаты своих анализов, или просто кого-то ожидали. Мимо, деловито и так же бесшумно, сновали сотрудники клиники, все в хорошо сшитых медицинских костюмах, с эмблемой, бейджиками и папками.     Немного освоившись, Мурсал подошел к стойке регистрации. Девушка за стойкой приветливо улыбнулась, узнала цель посещения, попросила подождать. Вскоре, за спиной, он услышал свое имя и фамилию. Обернувшись, увидел смуглую девушку небольшого роста, с узкими, живыми глазами, выраженными скулами и белоснежными зубами. Ее черные, прямые и тяжелые волосы, собранные в тугой хвостик, создавали симпатичный контраст с ее белоснежной одеждой. На бейджике красовалось «Диана». Она сказала, чтобы Мурсал следовал за ней. Они поднялись на нужный этаж, подошли к двери, Диана сосредоточенно постучалась, запустила Мурсала во внутрь, но сама не вошла. Известный, как сказал господин министр, доктор сидел в большом черном кресле. На манер западных врачей, он принимал пациентов в хорошем костюме и обязательно при галстуке. Доктор был исключительно любезным и относительно тактичным. Говорил он на помеси азербайджанского и турецкого языков, как бы невзначай акцентируя на своем недоморощенном образовании. Задав все, необходимые в таких случаях вопросы, доктор приступил к самым неудобным для Мурсал муаллима вопросам, о его сексуальной жизни и количестве партнерш. Мурсал стесняясь, пытался отвечать как можно правдивее, но без доскональных подробностей. Он рассказал про предшествующую приступу ауру, про сумасшедшую эрекцию и про свое, возродившееся из небытия влечение. Доктор поинтересовался, изменяет ли он своей жене, и знает ли он точно от кого мог подхватить эту заразу. Наконец, немного поразмыслив, доктор вынес вердикт. Оказалось, как и следовало ожидать, он подозревает инфицирование Мурсала вирусом Эроса, и для этого необходимо провести необходимые тесты. Затем, доктор вызвал Диану. Она подошла к доктору сбоку, сексуально наклонившись, приблизилась к нему намного ближе, чем это требует профессиональный этикет. Несколько вольное и кокетливое поведение обворожительной ассистентки, незаметными телодвижениями указывающую на запретную связь с женатым, на тот момент доктором, никак не могло ускользнуть от пристального взгляда Мурсал муаллима. Честно говоря, он жутко завидовал доктору, обладающим таким вот счастьем. Они там о чем-то поворковали, потом Диана пригласила Мурсала пройти в соседний кабинет, для сдачи анализов. Мурсал послушно проследовал за ней. Сначала Диана умело и совсем безболезненно взяла кровь из вены, потом попросила спустить брюки и нижнее белье. Мурсал жутко стесняясь, выполнил указание Дианы. Она же, совершенно без эмоций, привычными и четкими движениями, схватила Мурсала за оконечность и принялась ковыряться там какими-то инструментами, причиняя при этом достаточно неприятные ощущения. В этот момент Мурсал мечтал о приступе. В его разнузданной фантазии один за другим появлялись заманчивые сцены с ее участием, прямо здесь, в маленькой смотровой очень дорогой клиники, назло напыщенному доктору, назло возрасту, назло жене, назло министру, назло бездарно прожитой жизни, назло всему миру. Мурсал жаждал разорвать на Диане одежду и взять ее. Взять жестко и красиво, так, чтобы смуглянка извивалась и громко стонала, чтобы он, Мурсал, не обращал внимания на крики и угрозы доктора, ломающего дверь. В этот момент он был кровожадным хищником, добивающим свою добычу. Но, к его величайшему сожалению, никакого приступа, даже малейшего намека, не произошло. Диана закончила процедуру, скомандовала одеваться, предложила подождать в коридоре минут пятнадцать, так как это экспресс тест и ответ скоро будет готов. Мурсал муаллим, как мог, вежливо поблагодарил Диану и вышел из смотровой, так и не ставшей местом еще одной его замечательной победы. Только там, в коридоре, немного поостыв, Мурсал начал с ужасом сознавать возможные последствия неконтролируемого приступа и изменившейся психики. Его мысли и опасения прервал звонкий голос Дианы, которая размахивая ответом теста, оптимистично поздравила Мурсала, объявив ему о положительном результате, о том, что лечения пока что нет, и в ближайшее время не предвидится, что нужно приспособиться и жить дальше, можно еще принимать успокоительные, но они вряд ли помогут.
Нельзя сказать, что Мурсал муаллим возвращался домой в подавленном состоянии души. Впереди маячили большие перспективы и возможно новые победы. Он еще не знал, что вирус, которым заражено почти все население Земного шара, вскоре мутирует. Продолжительность и агрессивность приступов уменьшится. Со временем человеческий организм и вирус Эроса приспособятся друг к другу. Главное, произойдут фатальные, каббалистические изменения мироздания, всей сущности сексуального поведения мужчин от дня их сотворения. Свершилась многовековая мечта всех женщин мира. Молитвы и стенания, тысячелетиями посылаемые в безмолвные небеса, были наконец услышаны. Вирус Эроса, так называемый ErosVid-21, помимо невероятного усиления потенции, загадочным образом повлиял на сексуальное поведение мужчин. Мужское население мира стало исключительно моногамным. Как утверждали ученые мужи, изменения произошли на генном уровне и современная наука не в силах бороться с этим недугом.
Мурсал муаллим сам не понял, когда это произошло. Первая это заметила Бахар, потом Эмилия. С Жалей у него было по-прежнему все хорошо, легко и радостно. Однажды он собрал вещи и перебрался жить к Жале. Бахар Ахмедовна, заразившая Гамлета, недолго радовалась изменениям, произошедшими в его организме. Эта неблагодарная тварь ушла к более молодой и симпатичной математичке, только с ней у него получалось чувствовать себя настоящим мужиком. Однако, семью свою Гамлет не бросил,  потому что любил детей и жалел жену. Бахар Ахмедовна, оставшись совсем одна, долгими ночами рыдала и выла в подушку, проклиная Мурсала, Жалю и Эроса, принесшим ей столько душевных страданий. Когда страсти поутихли, они помирились и продолжили жить дружно, втроем. Только с ней, Мурзик больше никогда не спал. Эмилия спуталась с немцем, который после многочисленных неудачных посещений злачных мест и случайных знакомств, к своему величайшему удивлению, обнаружил стойкую реакцию на ее роскошное тело. После чего, он незамедлительно предложил ей руку, сердце, домик в окрестностях Мюнхена и  немалое состояние. Она, естественно согласилась и укатила в благополучный Дойчланд. В далекой Флориде, несчастный Марсель, после неудач с женой, любовницей, с соседками и знакомыми в пределах квартала, потом района, потом штата и округа, чуть не сошел с ума, почти выдохся, но додумался приобрести билет до Кубы. Там, в любимой Гаване, он нашел ту, с которой все и началось. Жозефина была удивлена и с радостью приняла исчезнувшего любовника.
Человечество смирилось с произошедшими изменениями и пыталось приспособиться к новым условиям жизни. Планета постепенно возвращалась к райскому умиротворению и благоденствию. Как возможно и задумывалось, в самом начале.