20. Сольёмся с природой

Двести Дней Света или во всём виноват нос

20. Сольёмся с природой.

 К субботе погода совсем испортилась. Температура упала в минус. В девять утра Дин уже набирал заветный номер. Она бросила в трубку:
 – Жди на парковке, я скоро!
  Дин заметил её не сразу. Вернее, не сразу узнал. Просто, какая то пробегавшая мимо девчонка вдруг повернула к его машине, плюхнулась в кресло, потянулась к нему, нашла его губы своими губами. Она целовала его даже не успев восстановить дыхание.
– Ты так выглядишь, - начал он.
– Да, я у дочки кое-что взяла поносить.
 На ней была короткая куртка, свитер, длиной чуть ниже попы и чёрные лосины.
– Не представляю, как они в этом ходят, – Светлана Павловна перешла на доверительный тон, - пока в метро ехала, меня не покидало ощущение, что я юбку надеть забыла и все вокруг это видят и на меня глазеют.
– Ничего особенного. Ты, в такой прекрасной форме, что, вполне, можешь себе позволить. С такими-то стройными ногами.
 В это время рядом с машиной прошёл какой-то мужик, и, с явным интересом, посмотрел на сидящую в ней парочку. Светлана Павловна, плохо скрывая разочарование, спросила:
– Почему стекла всё ещё прозрачные?
– Так машина тёплая. Я печку включил. Холодно на улице.
– Без печки замёрзнем, а с печкой…
 Как назло, мимо машины снова кто-то прошёл. Теперь уже и Дин раздражённо посетовал на слишком бойкое место.
– Давай уедем отсюда, – попросила Светлана Павловна.
– Куда?
– Всё равно…
– У меня нету ни одного варианта с крышей, – признался Дин.
– Тогда хоть в лес. Лишь бы отсюда…
  Дин привёз её на тот самый дикий пляж, где они со Стёпой часто бывали летом. Сейчас это был унылый, продуваемый ветром берег. Наружу выходить не хотелось. Зато случайно забредших людей здесь и сейчас никак не могло быть.
  Сначала они просто сидели, боясь пошевелиться. Осознание того, что больше нечего бояться и всё можно, странным образом затормозило время для них обоих. Затем, словно кто-то на небесах повернул невидимый выключатель и они, буквально набросились друг на друга. Светлана Павловна позволяла себя ласкать и гладить. Она настолько увлеклась, что опомнилась только тогда, когда Дин проникнув рукой под свитер, без особых усилий сдвинул лифчик вверх. Её размер груди позволял это. “Ну, вот и всё! Сейчас трахнет”, – подумала она, а вслух сказала:
– Только не здесь. Не хочу в машине.
  Зачем она это сказала… может быть, втайне, надеялась, что обойдётся. Светлана Павловна сама удивилась тому, что можно одновременно и одинаково сильно желать двух совершенно противоположных вещей.
– Прости, кажется, я слишком завёлся.
 Дин попытался вернуть лифчик на место, но это оказалось гораздо труднее.
– Эй! Эй! Я этого не просила!
  Мозг Дина не сразу просёк, чем именно возмущена Светлана Павловна. На всякий случай он предпочёл ретироваться из-под свитера.
– Верни на место!
– Может ты сама? А то мне неудобно!
– Что неудобно?
  Дин показал пантомиму, в которой изобразил, как он помещает лифчик туда, где ему положено быть. Светлана Павловна, сдерживая смех, отвернулась и тихо сказала:
– Я говорю, руку верни на место.
  Оба прыснули от смеха. Светлана Павловна абсолютно перестала стесняться Дина, но каждое его прикосновение заставляло её таять, как мороженое. Она и раньше слышала эту фразу, а теперь смогла почувствовать на себе весь богатый набор ощущений, обозначаемых тремя этими словами. Все ласки, о которых мечтала её душа, все самые сладкие фантазии, в его исполнении сводили с ума. Если бы Дин проявил настойчивость, то она отдалась бы ему даже здесь. Ей уже было всё равно. Но… не случилось. Какая-то невидимая граница, которую они оба так и не решились перейти, наверное, потому что каждый ждал нарушения этой самой границы от другого.
  Они оба порядком истомились, устали. Ленивые касания друг друга, редкие слова… Припухшие от бесконечных поцелуев губы.