Последние дни

Шли самые первые годы начинающегося бардака, и последние годы «старой» жизни. Ну конечно командировка, конечно очередная, и если помнится, последняя или из последних. Наверное видели в фильмах последние секунды осциллограммы покидающего этот мир. Тук…тук…тук…. И все. Ровно так и «уходили» работа и командировки. Это был Ленинград. Был там в юности, сравнительно долго,  тогда видел весь город и даже окрестности, а потом попадал туда на три-четыре дня с полной занятостью, так что было не до города. «Петька» достоин величия хотя бы только за этот город, даже если бы он больше ничего не сделал. Ничто после него до таких красот не дотянуло.

И вот, начало. «В воздухе повеяло свободой»,- так обычно говорят. Выражалась эта свобода очень ярко: на улицах масса лотков, толпы людей, и продавали всё,  абсолютно всё. Можно было купить генеральские погоны и шапку капитана дальнего плавания или какой-нибудь орден, даже Библию разных изданий.  Цены, правда, покусывали. Импортные сигареты, которых в советское время не было, пачки Кемл, Марльборо, были слишком дорогие, поэтому «бабушки» их вскрывали и продавали поштучно. В лавках можно было купить и попробовать маленький бутербродик с черной икрой, и для кого-то впервые в жизни узнать ее вкус, или тяпнуть стопку. Появилась «фанта», в стаканчиках на розлив, как квас…

И начались поиски, ну чего, чего,- гостиницы, конечно. Но все было забито иностранцами. В одной из гостиниц, швейцар заметил меня и шепнул пару слов на ухо. Мы отошли и он дал мне адресок своего знакомого, где я смогу снять комнату. Видимо, это был у них совместный бизнес. Поехал по этому адресу, на втором или третьем этаже массивную дверь открыл мужик в майке, - дело ж было летом. Узнал кто, от кого, впустил в квартиру. Вход в квартиру продолжался длинным коридором. Сразу направо была большая зала, дальше, опять же справа он открыл дверь и мы вошли в небольшую комнатушку.

-Вот, одна кровать свободная, сказал хозяин и показал на кровать прямо посередине комнаты. Три кровати стояли вдоль стен и одна посередине, причем не оставалось места даже для передвижения. «И смех и грех», но комната сразу была похожа на больничную палату, на одной кровати сидел мужичок с перебинтованной правой рукой и головой, а на другой – лежат такой же «экземпляр», но с ногой в гипсе. Разумеется, я отказался, извинился за беспокойство и собрался уходить. Но какой разумный «продавец» просто так выпустит из рук реального клиента? Увидев, что я действительно ухожу, хозяин предложил новый вариант, поселиться в зале. Тут я буду один, дверь закрывается, - согласился, пару тройку дней можно пережить. Конечно, это не гостиница «Космос», но лучше чем снова в поисках шататься по городу.

Зала была большая. просторная и не забита мебелью. У двери стояло глубокое мягкое кресло, у стены слева небольшой комод, а у стены  справа большой чёрный настоящий рояль. Под роялем лежали чемоданы, вероятно, тех самых жильцов. Прямо возле рояля мне и устроили раскладную кровать. Ну что ж устроился и сразу ушел на работу. Командировка была по принуждению, больше некому было ехать, поэтому хотелось быстрей ее закончить.

Вечером, вернувшись  домой, снова встретил хозяина, чуток с ним поговорили о разном. Он рассказал про своего соседа с нижнего этажа, который гордился тем, что «даже» кавказцы хотели его жену изнасиловать в лифте. Кто знает, может ему больше нечем было гордиться и это была последняя «соломинка».
Следующий день спозаранку опять умчался на работу. Хозяин тоже куда-то уходил, похоже, на работу. Уже потом другие квартиранты рассказали, что он то ли мент, то ли бывший мент, короче, что-то непонятное. На вид ему было чуть за сорок, высокий, здоровый, усатый,- то что бросалось в глаза.

Когда в обед я вернулся в квартиру, вдруг в кресле, том самом глубоком мягком кресле у двери обнаружил молодую женщину. Чтобы ее не описывать, она сразу мне напомнила известную картину «Чаепитие…» или «Купчиха за чаем», но чуть моложе, где-нибудь лет тридцати. В руках у нее была книжечка стихов. Она встала, чтобы уйти, но я ее успокоил, что она совершенно не мешает, даже наоборот, поинтересовался, что она читает, попросил что-нибудь почитать. она прочитала, что-то там про любовь, про осенние листочки…Нет, она была достаточно милая пухленькая девушка, но на тот момент совершенно меня не интересовала, голова была занята другим и другими. Тут я стал замечать, что в комнату каждые пять минут стали то заглядывать, то заходить и ковыряться в чемодане забинтованные жильцы. То были хозяйские стукачи, которые блюли его жену. Сам вид этих жильцов и вся ситуация  были похожи на черно-белые немые комедии начала века, не хватало только музыки в ритм.

Из разных разговоров прояснилось, что она его вторая жена, он ее второй муж, у нее своя дочь, у него свой сын, детям где-то семь-восемь лет, она не любит его сына, он не любит ее дочь… В общем семейка, я вам скажу, «та». Вечером в зал вошла ее дочь и я увидел маленького, забитого испуганного ребенка, который, вероятно, всех страшился и ни с кем не разговаривал. У меня в сумке были  открытки  с видами города и церквей, которые я всегда на всякий случай возил с собой. Отдав ей эти открытки, мы чуть-чуть поговорили, и даже удалось ее чем-то рассмешить. Его сына так и не увидел, возможно он тут и не жил.

Стукачи, видимо, со своей колокольни обрисовали чтение стихов и со следующего дня мент взял отпуск и вплоть до моего отъезда целыми днями сидел дома.
Дни были хорошие, солнечные, не было ни одного дня с обычными ленинградскими дождями, и в последний,  мне удалось с удовольствием немного прогуляться.