Жил-был я. Кн. 3 Про жизнь. Гл. 4

      Мы с Отцом стоим на смотровом балкончике, в 55 цеху. Отметка – «68 метров». Под нами лежат три стапельных линии.
      На первой – головная «Акула». Тяжелый ракетоносец «Дмитрий Донской». Завершаются ремонтные работы, и скоро, очень скоро, лодку ждет новое оружие и,... не свойственные ей, задачи.
      Носовее - моя любимая подводная лодка проекта «Ясень».
      Я «заложил» этот чудо-корабль 21 декабря 1993 года, здесь, на этом самом месте, и отсюда же, в 1997 году, должен был повести первый ракетоносец четвертого поколения на испытания.
      - Вон, Батя, видишь моряка в парадной форме?
      - Где?
      - Да, вон, смотри, только что «вынырнул» из-под блок - секции. Сейчас-сейчас, будет подниматься по длинному трапу с никелированными поручнями. Это - я.
Офицер поднялся на гостевую площадку и громко доложил Уполномоченному ГУК ВМФ: «Товарищ капитан первого ранга! Закладные секции головной атомной подводной лодки «Северодвинск» мною приняты. Замечаний нет. К закладке готов. Ведущий военпред заказа «сто шестьдесят» капитан второго ....», - последние слова доклада утонули в громе оваций, заполнивших ковш дока первой стапельной линии.
      Тогда люди верили, что «временные трудности» пройдут, коль государство начинает строить сложнейшие корабли нового поколения.
      - Все верили, - отозвался Отец.
      И, правда, начали бурно. Опытно-конструкторские, отдельные проектные работы. Сколько было потрачено сил, здоровья и нервов, когда вели опытные работы по новым торо-коническим переходам прочного корпуса. Штампы, пуансоны. Благие намерения  и ошибки, неудачи, остановки, поиски решений, наощупь-наощупь, расчеты, споры, решение, новый рывок, новые неудачи.  И сначала.
      Отраслевые институты еще работают, но теряют специалистов и компетенции. Прорывные технологии – «сырые».  Разваливается кооперация предприятий промышленности. Под некогда громкими наименованиями орденоносных «почтовых ящиков» – пустышки – однодневки со своими просроченными некондициями.  «Сыпятся» пуансоны, «бьются» штампы («левый» металл, мыслимо ли это?!).
      В итоге  «лепестки» – основные детали корпуса получаются не той кривизны и формы. Вдобавок, с трещинами на кромках. Брак.
      Строительство «Ясеня» остановили где-то в 1996 году. Иссякло финансирование, и многие экземпляры  комплектующего оборудования осталось в чертежах.
      Увы, подводная лодка выйдет из цеха только в 2011 году. С запозданием  на 15 лет.

      На второй «нитке» - четвертое поколение - «Бореи». Тоже своя история. Их строили, используя корпуса подводных лодок проекта «Барс» и секции  крейсеров проекта «Антей». Задача  поставлена сложная: перевести из пятидесятого цеха в пятьдесят пятый прочные корпуса двух последних недостроенных заказов проекта «Барс» - с заводскими номерами 836 и 837.
      Тогда была собрана команда действительно лучших специалистов завода: технологов, конструкторов, строителей зданий и строителей кораблей, железнодорожников и нас, военпредов. Так что тоже пришлось поработать и  с этой темой.
      Корпуса перетащили по рельсам, уложенным вдоль цеховых торцов. Создатели завода предусмотрели и эти пути. Наши старшие товарищи при всех последующих стройках и переделках эти пути сохранили. Тоже думали.
      - Инженеры.
      - Патриоты. Люди.
      Проект создавался в условиях острой конфронтации  между Бюро - проектантами АПЛ, в атмосфере интриг и подковёрных игр  заинтересованных около промышленных структур.
      Моей экспертной группе была отведена четко обозначенная роль, группа провела  кропотливую работу, и  результаты были учтены при принятии окончательного решения по выбору проекта. Более ни слова.
      Да. В те достославные времена 1059 ВП МО было способно осуществлять не только надлежащий контроль качества и надежности военной техники, но и проводить экспертные и оценочные мероприятия, выходящие за рамки служебной деятельности военпредов. И вердикт 1059 ВП МО был аргументированным и обоснованным, а мнение – весомым.
      - Одним словом – военпредам  доверяли, - подытожил Отец.
      - Да.

      В третьем доке - братья «Курска». «Антеи» – долгострои. У страны для них денег нет.
      - А может - не хотят? А может, приказали «не хотеть», – Отец сделал плавное движение рукой, как будто рука погладила через полюс шарообразную поверхность.
      - Может и так? Но они, - я показал на подводные лодки, - планировались строиться под модернизацию комплекса оружия. А ракеты так и не создали. Может «Белгород» дождется своего часа. Почему - то верится в это.
      - А я знаю – дождется, - твердо сказал Отец. - Смотри, какие кранищи! «Фрегат» и «Гранит», сколько потянут?
      - Грузоподъемность? - я помолчал и, улыбаясь, добавил. – Не помню.
      - Да. Какая мощь! Ты и здесь принимал корабли?
      - Да здесь тоже, но мой основной цех - был «полтинник» - цех номер пятьдесят.
      - Знаю «пятидесятый». Я там бывал, когда строили БэДээРы.

      Мы покинули балкон и обратились на Юг, пройдя, мимо кадок с раскидистыми цветами, к огромным окнам – витринам. Красный кирпичный «полтинник» был как на ладони.
      - Сколько он в длину?
      - Двенадцать пролетов по тридцать метров плюс «преддоковые проходы» - около четырёхсот метров. Этот, - я притопнул ногой по стальному настилу, - подлиннее, метров на сто.
      Какая перспектива открылась перед нами! Дух захватило. Из края в край, утопая в сочной умытой зелени, уплывая в синий горизонт, расположился белый красавец - город. Северодвинск.  Шалый ветер, раскачивая могучие тополя, играет листвой, смахивая с них капли залетного дождика. Блестящее солнце, выглядывая из-за небесных ватных комков, ослепляет ярким светом. Теплые лучи через гигантскую прозрачную стену пронзают цех, осторожно, трогают кожу лица.
      Мы прикрыли глаза козырьками ладоней.
               
                ----------------------------------------------
      - На стапеле «полтинника» одновременно строилось восемь кораблей. В Южном доке - четыре ракетоносца, в Северном – четыре «Барса». Тоже неслабо.
Работа шла днем и ночью.
      Бывало, стоишь на крыше инженерного «острова» Северного дока, а Южного дока - не видать. От сварки - все в дыму.
      Гул, грохот, злобный скрежет электострожки, визг пневмотурбинок. Молнии сполохов электрических дуг. Перезвон и гулкий ход мостовых кранов. «Поберегись!». «Майна!». «Вира помалу». Это днем.
      Ночью, дым рассеивается, оседает на стапельную плиту. Веришь? К примеру, принимаю, вварку деталей в корпус, или приклейку резинового покрытия, идешь на объект, светишь себе фонарями, а лучи, как клинки, рубят сизый дым.
Летом проще. Летом, ворота - настежь. Естественная вентиляция. 
      А зимой. Порой, возвращаешься после приемки в «контору», в заводоуправление. Хорошо, свежо, ясно.  Звезды - что белые точки на черном небе. 
      Снежок – свежий пушистый. Плюнешь – черная точка на снегу. К вечеру, белые сугробы утыканы десятками черных точек.
               
      Там, в цехах, на кораблях - военпреды: штурмана, вооруженцы, связисты - радиотехники, механики, корабелы. У каждого своя ниша, свои перечни приемок техники. У всех свои этапы. Военпреды везде – на стапелях и на плазе, в корпусо – сборочных, механических и механосборочных цехах, стендах и лабораториях, малярных, гуммировочных, мебельных цехах и участках. Не удивляйся, и в литейном тоже.
      - В литейном - то зачем?
      - Есть ряд ответственных отливок. Да мало ли, где еще нужен военный контроль.
      - И сколько же вас было?
      - Да всего - то около семидесяти человек. Везде успевали: и в цеха, и на достроечные набережные, и на какой-нибудь участок с летучий или плановым контролем; в отделы и управления - на совещание с конструкторами, технологами, проектантами, строителями. Да мало ли чего еще? 
      Зря военпреда представляют неповоротливым и толстым. Нет, мы были поджарыми,  выносливые, с хорошей дыхалкой. Мы быстро ходили. Мы много ходили. А ну-ка, намотай в день по десять – пятнадцать километров, да по лестницам, переходам, строительным лесам цистернам и конструкциям. А корабли-то не маленькие - с пятиэтажный дом. Нет, не пухлыми мы были, а спортивными. Гибкими.
      Первыми начинали дело и последними его заканчивали – корабелы. У них - последнее удостоверение Военного представительства на приемку военной техники – «Окончательная отделка корабля».
                ------------------------------------------------
      Да, воистину, корабли, как люди. Божья искра - мысль Генерального конструктора и вот уже ангелы - конструкторы воплощают замысел Всевышнего. Каждый на своем участке, продумывает, прорабатывает свою систему, комплекс, трубу, пучок кабелей, свою гайку. Гражданская наука, военная наука. Опыт и знания. Теория и уникальные разработки, изобретения. Замысел воплощен в аванпроект,  потом в эскизный проект, технический проект, рабочий, и вот уже не облик, а лицо, проявляется на листах чертежей.
      Плаз. Цех. Стапель. Зарождение корабля.
      Первая позиция стапеля – сборка тела. Сварка прочного корпуса. Его части –  секции, обычно, появляются ночью, будто из Ниоткуда. Но мы - то знаем, кто Волшебник. Это наши соседи, седьмой цех. Потом гидравлические испытания всего корпуса и перевод на вторую позицию.
      Вторая позиция – изоляция,  электромонтаж, насыщение корпуса механизмами, обвязка системами, прокладка трубопроводов, монтаж всех сборочных единиц и узлов, главных и вспомогательных механизмов, систем управления и прибории. Окраска. Обрезинивание корпуса. Цеховые испытания.
      И апофеоз! Долгожданное событие - вывод корабля из цеха. Все усилия, помыслы, стремления и силы - всё нацелены,  на это событие-рождение подводного корабля в срок. Ведь корабли..., как люди. Преждевременные роды или задержка с ними  одинаково вредны и человеку, и кораблю.
      Месяца за два до «вывода» я переходил на житьё в цех, приемки с утра до вечера, плюс испытания, которые проходят только ночью. Домой - на побывку. Помылся, проверил уроки у ребенка, упал спать.
      В два часа ночи телефонный звонок, не нужный, но ожидаемый. Отвлеченный голос диспетчера: «За Вами выслан автобус». Приемка. Через сорок минут опять железо (резина, краска) и тому подобное.
     После каждого корабля я выбрасывал, рваные и битые - в хлам, измазанные краской и смолой и тысячами блесток острых металлических опилок – иголок робу, ботинки и каску.
     «Опилки», - повторил я и осторожно, чтобы не занозить кожу, обтер  ладони друг о друга.

                (По мотивам дневниковых записей конца 20 и начала 21 веков).

Фото из Интернета. Белый цех - 55, красный  - "полтинник".

http://proza.ru/2020/05/04/1054