Змея

  Иногда, во сне, я превращаюсь в змею. В самую обыкновенную гадюку. Ползаю по Русской равнине и кусаю людей. Много их, не понравившихся мне, бывает даже не хватает яда на всех.
  Вот и сегодня, кипя злобой, я полз, извиваясь шлангом тела, по траве.
"Едрит твою мать, — мысленно возмущаюсь я — до чего додумались: до обнуления президентских сроков! Вроде как для всех время есть, а для кого-то нет. Никакого равенства!"
  От этой несправедливости, яд из пасти, драгоценный яд, моё оружие, капает на землю. И хоть я знаю, что время существует лишь в наших головах и предмета возмущения нет, всё равно противно. Так мерзко, что весь яд пролился. От злости мутился разум и я начал нецензурно шипеть:
— ...баные политтехнологи, — шиплю я — бессовестные, не погнушались подставить женщину-космонавта!
  Кто следующий прорекламирует безумную идею этих господ, было неясно.  Михаил Поречёнков? Да запросто. Лотерею рекламирует, будь здоров, наш Мишутка. Аж уши заворачиваются. Тьфу ты, нет у змеи ушей. Аж хвост заворачивается. У нас выигрывают! Обычно приближённые устроителей и выигрывают. Нет, не назначат его на эту роль. Проигравших в лотерею много, не поверят ему.
  Где это я сейчас? Я продвинутая гадюка и смотрю в навигатор. Нифига себе, в Нижегородскую область занесло. Впереди по курсу, я заметил низко висящий сетчатый гамак, в нём чья-то туша в трусах расцвеченных цветочками. Туша храпела по нарастающей, и в моменты между пиками крещендо, издавала пук.
 Ба, да это Михаилков Никита Сергеевич собственной персоной. Потомственный дворянин. Вот кто сможет идею обнуления двигать. Обнулять он готов аж до тех времен, когда его прапрадеды пороли крестьян на конюшне. Для прыжка, я сворачиваюсь в петли. Укушу без всяких предупреждений. Спящего. И никаких угрызений совести. Прочь гамлетовские метания. Мелькает мысль — яда то нет. Да и чёрт с ним, и я разжав пружину тела, бросаюсь на Никиту. Кусаю в задницу. Уже в кустах, выплюнул из пасти кусок ткани.
"Аристократишка хренов, — я исполнился презрением —  трусы синтетические носишь, яйца не потеют у тебя, что ли"?
 Очумевший, с глазами блюдцами, барин Никита Сергеевич, зажимая руками ягодицу, истошно вопил словно в него вселился бес:
 — А-а-а-а-а-а!!! А-а-а-а-а-а!!!
Да так громко вопил, что я проснулся перед работающим телевизором. Детский хор пел:

А-а, крокодилы, бегемоты,
А-а, обезьяны, кашалоты,
А-а, и зелёный попугай,
А-а, и зелёный попугай.

  Во рту был неприятный вкус, словно накануне ел рыхлый жир. В желудке чувствовалась тяжесть. Ну ничего страшного, в следующий раз в птицу преображусь, облегчусь на кого-нибудь сверху. В попугая обернусь. В зелёного попугая.