Екатерина II. Часть 2

АВТОРСКИЙ ВАРИАНТ ЛЕКЦИИ (В РЕДАКЦИИ 2020 ГОДА). ИЗ ОПЫТА РАБОТЫ В ШАХТИНСКОМ ИНСТИТУТЕ (ФИЛИАЛЕ) ЮРГТУ (НПИ)

ЛИЧНОСТЬ И ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ЕКАТЕРИНЫ II (ПРОДОЛЖЕНИЕ)

Екатерина II и в личной переписке, и в официальных документах постоянно провозглашала стремление управлять во имя “блаженства всех подданных”. И некоторые действия императрицы, особенно в первые годы правления, убеждали, казалось бы, в ее искренности.

Однако достаточно обратиться к конкретной политике Екатерины II, посмотреть, как менялось в годы ее правления положение разных сословий, чтобы понять, что стремление к “общему благу”, как правило, оборачивалось пустыми фразами. На практике царица руководствовалась холодным и нередко циничным расчетом. Она понимала, насколько серьезную силу представляет в России поместное дворянство во главе со своим передовым и хорошо вооруженным отрядом – гвардией. Взойдя с помощью этой силы на престол, она опиралась на нее и впоследствии. За эту поддержку дворянство получало от нее все новые и новые имущественные и социальные привилегии. Недаром царствование Екатерины II характеризуется как “золотой век российского дворянства”. Расплачиваться же за процветание дворянства приходилось прежде всего крепостным.

Одним из главных направлений социальной политики стало расширение дворянского землевладения. В 1765 г. Екатерина II издала манифест, в котором отказывалась от проверки прав помещиков на землю. Дело в том, что многие помещики обвинялись в хищениях земель у мелкопоместных соседей, но чаще всего у государства. Теперь эти земли закреплялись за помещиками.

Царица широко раздавала помещикам земли вместе с населением – государственными крестьянами. Всего за правление Екатерины II было передано в собственность помещикам около 800 тысяч душ государственных крестьян. Когда же вследствие успешных войн с Османской империей в состав России были включены плодородные южные земли, значительная их часть также перешла в руки помещиков на самых льготных условиях. Новые хозяева заводили на пожалованных землях привычное для себя крепостное хозяйство, переселяя туда своих крестьян.

Крепостное право распространялось на новые территории еще и другим способом. На Левобережной Украине крестьянство сохраняло право свободного перехода от одного землевладельца к другому. Здешние же землевладельцы – казачья старшина – стремилась укрепить крестьян, закрепостить их по русскому образцу. Императрица охотно пошла им навстречу: в 1783 г. был издан закон, закреплявший трудовое земледельческое население Левобережной Украины там, где застала его очередная ревизия. На казачью старшину закон распространял права российского дворянства.

Помимо того что крепостное право при Екатерине II расползалось вширь, охватив новые территории, оно приобретало все более жестокий и интенсивный характер. Законодательство сделало почти беспредельной власть помещика над крестьянами. Так, например, если Елизавета в 1760 г. позволила помещикам ссылать крестьян в Сибирь на поселение, то Екатерина II предоставила им в 1765 г. право ссылать своих крепостных на каторжные работы. В результате у помещиков появился новый мощный рычаг давления на крепостных. Любое их неповиновение могло теперь привести к этому страшному наказанию.

В 1767 г. Екатерина II издала указ, запрещавший крестьянам жаловаться на помещиков. Челобитчиков ждали кнут и ссылка на вечные каторжные работы. Историк В. О. Ключевский отмечал противоречивость ситуации: указ, превращавший людей в бессловесный рабочий скот, был издан “в то самое время, как депутаты Уложенной комиссии слушали статьи “Наказа” о свободе и равенстве”.

Подобная законодательная деятельность привела крестьян в состояние, мало чем отличавшееся от рабского. Правда, в законодательстве все же указывались границы помещичьей власти: помещик подлежал уголовному преследованию за истязание и убийство своих крепостных. Однако при запрещении жаловаться на помещиков нелегко было установить сам факт истязания или убийства. К тому же разница между запрещенным законом истязанием и повсеместно распространенными телесными наказаниями была очень неопределенной. Дворянство при Екатерине II ясно ощущало, что “в своих рабах вольно” и может эксплуатировать их так, как считает нужным.

Кроме дворянства, еще одна категория населения в России могла добром поминать царствование Екатерины II – это были купцы-предприниматели. Купечество получило заметные выгоды из-за стремления царицы развивать промышленность и торговлю.

Деятельность Екатерины II в этой сфере была связана прежде всего с отменой некоторых ограничений времен Петра I. Создавая мануфактурное производство почти на голом месте, великий преобразователь, с одной стороны, предоставлял тому или иному предпринимателю монопольное право на производство той или иной продукции. С другой стороны, не вполне доверяя российским предпринимателям, Петр I подчинил их жесткому чиновничьему контролю. Обе эти меры, возможно оправданные в условиях Петровских реформ, во второй половине XVIII в. играли уже явно отрицательную роль, сковывая нормальное развитие производства.

В 1762 г. Екатерина II упразднила монополии в торговле и промышленности; в 1775 г. объявила свободу предпринимательства. По указу 1762 г. предприниматель был волен производить ту продукцию, какую хотел, и торговать ею. По указу 1775 г. открыть промышленное или торговое заведение мог каждый желающий без всякого разрешения и регистрации в государственном учреждении. Оба указа, способствовавшие проявлению инициативы и предприимчивости, заметно оживили промышленность и торговлю.

В вопросе защиты отечественного предпринимательства от иностранной конкуренции Екатерина II продолжала держаться петровской политики. Таможенный тариф 1796 г. запрещал ввоз полотен, кожевенных изделий, изделий из железа, чугуна. Кроме того, купечество было освобождено от подушной подати, замененной сбором 1% с капитала. Купцы получили и право откупаться от рекрутчины.

Своеобразным подтверждением итогов социальной политики Екатерины II по отношению к привилегированным сословиям стали Жалованные грамоты, дарованные им в 1785 г. Жалованная грамота дворянству представляла собой изложение и закрепление за “благородным сословием” всех дарованных ему ранее прав и привилегий с некоторыми новыми прибавлениями. К важнейшим из этих привилегий относилось право владения вотчинами (землями, передаваемыми по наследству) и крестьянами. Грамота подтверждала освобождение дворян от обязательной службы. Кроме того, они освобождались от уплаты подушной подати и телесных наказаний.

Дворянство получило и еще одну привилегию, которой не имело в России никакое другое сословие: у него появилась возможность создавать свои корпоративные организации на местах. На уездном уровне дворяне объединялись в уездное дворянское собрание, на губернском – в губернское дворянское собрание. Раз в три года члены этих собраний устраивали съезды, на которых обсуждали свои дела и избирали своих предводителей. Уездный и губернский предводители дворянства должны были защищать интересы своего сословия перед местными властями; через них дворяне могли ходатайствовать о своих нуждах перед генерал-губернаторами. В особых случаях поместному дворянству было позволено посылать специально выбранные для этой цели депутации и к самой государыне.

Если губернская реформа 1775 г. передала в руки выборных представителей дворянства управление уездами, то теперь в определенную зависимость от этого сословия попадали и губернские власти. Самый своенравный губернатор должен был не раз подумать, прежде чем пойти на конфликт с дворянами. Ведь теперь ему приходилось иметь дело не с разрозненными местными землевладельцами, а с единой корпорацией, готовой последовательно защищать интересы своих членов и имевшей прямой выход на верховную власть.

В Жалованной грамоте городам того же 1785 г. закреплялись привилегии, уже полученные купцами-предпринимателями, и предоставлялись некоторые новые. Отныне благодаря введенному грамотой делению городского населения на 6 разрядов очень четко определялась привилегированная верхушка. К ней относились прежде всего именитые граждане (1-й разряд), состоявшие в основном из самых богатых купцов и банкиров, к которым примыкала и городская интеллигенция (архитекторы, художники, ученые). Примерно на одном правовом уровне с ними находилось и менее богатое купечество первой и второй гильдий (2-й и 3-й разряды). Представители всех этих разрядов освобождались теперь не только от подушной подати и рекрутчины, но и от телесных наказаний. Остальные три разряда составляли разные слои мещанства (ремесленники, мелкие торговцы, домовладельцы), которые занимались своими прежними заботами и делами.

Привилегированная верхушка имела заметное преобладание и в новой системе городского управления. Наряду с введенными еще Петром I магистратами, которые по-прежнему осуществляли административные и судебные функции, действуя в основном в интересах государства, в городах наконец появились органы самоуправления, которые должны были заботиться о городском благоустройстве и благополучии горожан. Важнейшим органом городского самоуправления являлось созываемое раз в три года “Собрание градского общества”. На нем обсуждались волновавшие горожан вопросы и выбиралась шестигласная дума (по одному представителю от каждого разряда) во главе с городским головой.

Дума была постоянно действующим исполнительным органом, поскольку она осуществляла текущее управление городом, наблюдала за состоянием домов, улиц, площадей, пристаней, контролировала подвоз товаров и продовольствия. Жалованная грамота городам не только укрепила положение верхушки, но и заметно оживила городскую жизнь, содействовала развитию городского хозяйства, промышленности и торговли.

Еще раз следует отметить внутреннюю противоречивость правления Екатерины II. В ее правлении, особенно поначалу, достаточно ясно прослеживались черты “просвещенного абсолютизма” – политики, направленной во многом на решение внутренних проблем и усиление государственной мощи путем различных реформ, на повышение уровня благосостояния страны в целом. Однако при общей оценке екатерининского царствования эти черты оказываются вторичными; они затмеваются социальной политикой царицы, направленной в первую очередь на удовлетворение интересов дворянства, превращение его в привилегированное сословие. Недаром в исторической литературе царствование Екатерины II нередко характеризуется как “золотой век российского дворянства”.

Бесправное же крестьянство все больше превращалось в подобие рабочего скота в дворянских поместьях. Подобная политика, полностью противоречащая заявлениям “просвещенной” царицы о ее стремлении к “блаженству всех подданных”, неизбежно разжигала ненависть крестьян к помещикам и обостряла внутриполитическую ситуацию в стране.

Напряжение и истощение народных сил, решение государственных проблем и предоставление привилегий дворянству за крестьянский счет – все это вызвало грандиозный социальный взрыв – крестьянскую войну, получившую у современников название пугачевщины.

Так же как и предыдущую крестьянскую войну под руководством Степана Тимофеевича Разина, пугачевщину начали казаки, на этот раз жившие на Южном Урале – на реке Яик. У них были свои счеты с самодержавно-бюрократической властью. Еще предшественники Екатерины II начали наступление на исконные казачьи права: в 40-х гг. XVIII в. была отменена выборность казачьих атаманов, казаков все чаще стали привлекать на службу вдали от родных мест. Попытки отстоять старые обычаи вызывали лишь наказания и еще большее ограничение казачьих прав. Екатерина II упразднила в 1773 г. самоуправление яицких казаков. Теперь они полностью подчинялись власти оренбургского губернатора. Недовольством яицких казаков в полной мере сумел воспользоваться Пугачев.

Емельян Иванович Пугачев и сам был казаком с Дона, из той же Зимовейской станицы, откуда происходил Степан Разин. Новый казачий вождь выдавал себя за чудом спасшегося императора Петра III, стремившегося восстановить свою законную власть и наказать изменницу-жену. 17 сентября 1773 г. Пугачев поднял казаков на восстание, обещая им восстановление прежней “вольности”, и двинулся на Оренбург.

Поход Пугачева превратился в триумфальное шествие: казачество вливалось в его войско, а небольшие крепости были не в силах оказывать серьезное сопротивление. В начале октября Пугачев подошел к Оренбургу, но взять штурмом эту сильную, хорошо подготовившуюся к отражению неприятеля крепость не смог. Началась осада города. 1,5-тысячный отряд правительственных войск, спешивший на выручку оренбургскому гарнизону, был разбит наголову. Победа над регулярными войсками еще больше усилила популярность Пугачева; его армия в это время начала пополняться не только казаками, но и уральскими горнозаводскими рабочими и приписными крестьянами. Поддержали Пугачева и башкиры – этот кочевой народ постоянно подвергался притеснениям властей.

Пытаясь соответствовать образу законного главы государства, Пугачев создал подобие двора, организовал свою гвардию и Военную коллегию, которая занималась не только военными, но и административными делами, представляя собой правительство при “царе Петре Федоровиче”. Роль государственных деятелей и военачальников брали на себя ближайшие сподвижники Пугачева, которых он жаловал графскими титулами и генеральскими званиями. Некоторые из них – казаки Чика-Зарубин, Перфильев, мастеровой Соколов, по прозвищу Хлопуша, предводитель башкир Салават Юлаев – проявили незаурядные военные и организаторские способности.

Екатерина II, чрезвычайно встревоженная ходом событий, направила против Пугачева отряд во главе с опытным генералом А. И. Бибиковым. 22 марта 1774 г. под Татищевой крепостью Пугачев потерпел поражение и потерял почти всю свою армию. Он двинулся к Уральским горам – к центру русской металлургической и горнодобывающей промышленности. За счет подневольных, приписных крестьян, работавших на заводах, Пугачев пополнил свою армию. Однако в мае 1774 г. у Троицкой крепости она вновь потерпела поражение. С небольшим отрядом самозванец повернул на запад, к Волге. Здесь его армия вновь выросла. В июле 1774 г. Пугачев овладел Казанью – лишь кремль, где укрылся гарнизон, захватить не удалось. Между тем к Казани подошли царские войска под командованием генерала И. И. Михельсона и нанесли повстанцам поражение.

С остатками разбитой армии Пугачев переправился на правый берег Волги и двинулся на юг. Судя по всему, в это время у него не было уже никаких определенных планов. Он стремился лишь оторваться от упорно преследовавших его царских войск. На своем пути Пугачев с удивительной легкостью один за другим захватывал города – и так же легко оставлял их.

Но именно этот, завершающий этап пугачевщины стал самым страшным, если не для правительства, то для поместного дворянства. Пугачев действовал теперь в регионе, где крепостное хозяйство было преобладающим, и появление его армии здесь вызвало массовое крестьянское движение. Именно тогда пугачевщина приобрела характер крестьянской войны. Летом 1774 г. Пугачев в своем манифесте призвал крестьян “ловить, казнить и вешать” дворян-помещиков, поступать с ними “равным образом так, как они чинили с вами, крестьянами”. Эти призывы как нельзя лучше отвечали настроениям крестьянства. В Поволжье начались массовые убийства помещиков.

Сам Пугачев в августе был разбит у Царицына. С небольшим отрядом он снова переправился через Волгу, на левый берег, где был схвачен своими сподвижниками-казаками, уставшими от этой безысходной войны. 10 января 1775 г. Пугачев был казнен в Москве.

И еще. Весь ход и конечные результаты пугачевщины ясно показывают ее бесперспективность. Стихийное в основном движение при отсутствии позитивной программы действий не могло привести к успеху. Хорошо организованное государство, имеющее регулярные войска, неизбежно должно было разгромить авантюриста-самозванца. Однако тем более показателен размах пугачевщины, ее способность возрождаться после тяжелых поражений. Это было предопределено той мощной поддержкой, которую оказывала Пугачеву основная масса трудового населения России – помещичьи и приписные крестьяне, горнозаводские рабочие. Он воспринимался ими как “добрый царь”, несущий освобождение от того страшного гнета, которым обременяли их государство, помещики, промышленники. Пугачевщина ярко продемонстрировала, до какой степени дошла ненависть народных масс против своих угнетателей.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.