Ромео и Джульетта

Северо-Западный фронт, Новгородская область.
Старорусский район возле Демянска. На излучине реки Ловать.
Весна 1943 года.

Ударная группа войск генерала М. С. Хозина совместно с 1-й гвардейской танковой армией А. В. Чайко и 68-й армией во главе с генерал-лейтенантом Е. П. Журавлёвым расположилась поблизости, южнее рамушевского «горлышка из кувшина». Предстояло перерезать путь немцам, отступавшим из Демянского котла через реку Ловать в направлении Холмов, Ожедово, Пеннов и Старой Руссы.

***
 
Чернобровая красавица Катюша Одинцова призывалась из деревни Залучье, уютно примостившейся возле озера Селигер. Примерная ученица жила в школьном интернате и подавала надежды в художественном училище, пела в хоре местной самодеятельности райцентра Осташков, который располагался по шоссе в шестидесяти километрах от родного поселения. Ежели добираться на сельсоветской моторке по озеру, дорога была гораздо короче – чуть больше двадцати вёрст.
Когда немцы оккупировали новгородские земли, храбрая девушка без колебаний пришла в местный райвоенкомат и записалась на ускоренные трёхмесячные курсы медсестёр. А дальше всё просто, по накатанной. Приехал «хозяин» из 166-й стрелковой дивизии и не оставил призывникам выбора. Перед очередной кровавой срубкой срочно потребовалось пополнить персонал медсанбатов. Без вариантов. Так очаровательная молодая барышня оказалась в самом пекле противостояния.
Дмитрий Русанов к призыву в действующую подошёл по возрасту. Только выпускной отметили. Парень собирался отправиться на полевые работы в родном колхозе «Заветы Ильича» деревни Борки, что юго-западнее Новгорода. Не сложилось. Однажды в июльский полдень к аграрному стану приехал на велосипеде местный почтальон и вручил повестку.
Сборы были короткими. Мать причитала в уголке избы, отец молча грустил на табуретке под образами. У русских так принято: перед дальней дорожкой присесть на удачу. Простились. Димка смеялся и обещал вскорости, к зиме, вернуться. Домочадцы делали вид, что верили, и одобрительно похлопывали по плечу. Но грусть прослеживалась в голосе: как оно сложится у сыночка?

 Однако на войне как на войне. С Катюшей, сестричкой из медсанбата, юный рекрут случайно познакомился, когда набирал воду из ручья для полевой кухни. Сами понимаете, восемнадцатилетним молодым воздыхателям палец покажи, а они уже хохочут. Здесь тоже оба смешливые, весёлые, игривые. Совершенно неожиданно для себя Димка влюбился. Пока старшина не видел, у запавших молодых людей случались романтические свидания до утра. Даже целовались изредка.
В раненном амуром сердце Димона поселилась божественная нега. По утрам голова кружилась от сладострастного ожидания встречи, не до войны было. Чаровница Катюша была словно луч света в суровых фронтовых буднях, яркое солнце на полыхающем небосклоне.
Сентиментальный романтик с головой купался в несвойственных для грозовой поры возвышенных чувствах любви. Понятная история: впереди маячила Великая Победа. Дело оставалось за малым.
Ромео нестерпимо хотелось очаровать свою ненаглядную Джульетту звоном наград, блеском медалей.

***

Поутру добровольцам в экстренном порядке дали пятнадцать минут на сборы и выстроили на перекличку. В связи с важностью события присутствовал старший офицер НКВД. Командиры поставили задачу до безобразия нехитрую, рядовую. Предстояло встречным, неожиданным броском по торфяной взвеси ударить немцу во фланг.
Проще говоря, требовалось отвлечь на себя внимание, чтобы выходящий из вражеского тыла разведбат с добытой бесценной информацией сумел выскользнуть из кольца. Разумеется, гарантий никто не давал. Никто не удивился. У начальства крайнего не найдёшь, всё как обычно.
Наиболее осведомлённые вояки сообразили: бездумная затея в очередной раз бесперспективна. Люди понимали возможную обречённость. Однако жизнь решившихся на подвиг храбрецов была поставлена в противовес секретам, добытым разведчиками с превеликим трудом. Зато комполка обещал победителям награды. Димка уверовал, что рискнуть за медаль для любимой Катеньки стоило. Грудь в крестах или голова в кустах — другого расклада не дано.
И пошли ребятушки в бой наступать по грудь в болоте. Немецкие лёгкие пушки, «дверные молотки», поставленные на прямую наводку, расстреливали смельчаков в упор. В воздухе противно выли мины, взрывались они уже в трясине покрытой ряской.
От фугасных гидроударов разорванные фрагменты тел приговорённых жертв из болота вылетали на землю. Человеческое месиво после мясорубки стальными минными шнеками разбрасывалось обратно с берега по мутной жиже.
«Машиненгеверы», скорострельные пулемёты фрицев, не давали шансов выбраться на твёрдый окаём болота. Любое ранение было смертельным. До искромсанных железом организмов возможности добраться по воде попросту не существовало. Непонятно, где болтались в кисельной взвеси ещё живые мученики, а где бултыхались поплавками оторванные, размозжённые тела обезглавленных стрелков.
Кругом пахло сырой кровью, виделась безысходность, мрачное зрелище не давало поводов для оптимизма. Удар судьбы наотмашь.
Комбат, не пожелавший допустить безжалостного побоища, бездушного истребления своих людей, дал распоряжение идти на попятное отступление. Рота с трудом развернулась и пошла назад.
Когда измотанные, с обезумевшими глазами бойцы приблизились к кустам смородины возле земной тверди, из засады на родном берегу их стал беспощадно расстреливать заградотряд НКВД. Не выполнившие приказ, обречённые солдаты метались между двумя огненными ливнями. Никаких шансов.
Так и умирали бесславно страдальцы, тонули в сероводородной купели, глотали свинцовые пайки от своих же земляков.
Выбора не было. Смельчаки землю грызли, болотную ряску в ноздри вдыхали, донной слизью харкали, торфяной жижей рыгали, кровью блевали в грязи. Бесполезно. Продвинуться вперёд не удавалось, а назад пути командиры не предусмотрели.
Сквозь грохот взрывов и трескотню выстрелов слышалось, как с КП орал на залитого алой сукровицей, искромсанного сталью, оглохшего ротного холёный, чистенький офицер из штаба дивизии:
– Не завоюешь, оставишь плацдарм, убью собственноручно, старлей хренов!
В штрафбате заживо сгниёшь, в болоте захлебнёшься дерьмом, паскуда!
Всю родню в Северлаг на Колыму отправлю!
Вперёд, герой долбанный!
Выполняй поставленную задачу, сука!
– Майор, ты что творишь, мерзавец! Какого хрена людей моих гнобишь без совести и чести? Я даже убитых не считаю уже,  живых не вижу поблизости. Их почти не осталось в роте. Отмени приказ, падла!
Пожалей солдатушек, сволочь!
Приказ отмени!
Отме… А-ах-х-х…
Очередным взрывом под водой Димке, словно косой, обрезало ноги. Другим чудовищным смерчем вздыбило, а потом схлестнуло между собой два плотика, на которых были закреплены штатные «Максимы». Там и расплющило до сухожилий обе руки выше локтей.
На секунду очнулся парень от удара головой о ствол дерева, стоящего у взбаламученного края воды. Не успел даже боли почувствовать — мгновенно кромешная тьма вокруг. Сознание замутилось, провалился Дмитрий в пучину тартара. Кровища брызнула из переломленных шейных позвонков.
Может быть, так оно и лучше для солдата. Других-то по частям нашинковало. А ему повезло, долго не мучился в агонии, свои из винтореза добили. Как раз мимо два бойца тащили с «передка» волокушу с «котлетой», заполненную «мясным фаршем» бывшего комбата.

***

Прости, родная сторонка. Не держите зла, родители. Не сбудутся ваши грёзы, не придётся увидеть родную кровиночку ни к этой зиме, ни к следующей весне и тем более к лету. Сложил белокурую головушку ваш сыночка за правое дело. Не судьба.
В конце мая 1943 года от блокированного Красной армией Демянска в сторону Старой Руссы прорывались остатки разгромленных частей 16-й армии вермахта. Отступлением руководил генерал пехоты Вальтер фон Брокдорф Алефельд.
Головорезы 3-й танковой дивизии ваффен-СС «Мёртвая голова» не знали пощады. По направлению их спасительного бегства на западном берегу реки Полисть у новгородского болота возле Бракловицей Старорусского района оказался 10-й медсанбат Катеньки, эвакогоспиталь № 1077.
После роковой встречи непримиримых сторон образ дивной красоты уже не очарует прекраснейшее место на земле возле озера Селигер. На берегу голубой жемчужины России Катюша Одинцова не споёт колыбельную для своего ребёночка. На мольберте не оставит след акварели её рука.
Сгинула в безвестность девушка с неустрашимым характером, как будто не было на земле предмета очарования Ромео. Даже светлый лик Джульетты не станет известен последующим поколениям. Словно не видел никто на родине образ непорочного изящества.

***

В том гиблом болоте сложила головушки до последнего человека вся рота. Не поднимется она больше никогда из промозглой сырости. Снег растает, дожди омоют косточки бессмертных храбрецов, ручейки сквозь прогнившие рёбра пробегут. Ушли, как один, защитники Родины на небо.
Однажды на лазурном небосклоне встанет солнце и улыбнётся тёплым лучиком в окно. Это взгляд того самого Ромео, юного воина Димки Русанова, с перебитыми по локоть руками, сломанными шейными позвонками, обрезанными осколками ногами и расплющенными мозгами. По случаю именно его светлый образ заглянул сюда повидаться к Джульетте. Тоскливо и с болью смотрят его глаза в синие небеса, окончен солдатский путь. Душа получила вольную.
Хотя присмотритесь внимательно к небесному мирозданию. Страждущий человек обязательно увидит образы увлечённых голубков. На веки вечные объединились души молодых людей.
Так и будут парить над землёй два девственно-белоснежных амура, раненных стрелами любви — Ромео и Джульетта.

 Эпилог
 
Сегодня мимо проходящие люди не замечают фантомы отважного сына Марса и его королевы. Обыватели снуют туда-сюда мирно и знать не знают о героическом подразделении, которое упокоилось повзводно личным составом в высохшем перегное возле Ловати. Новая поросль напитала разложившиеся тела. Впереди – вечно двадцатилетний старший лейтенант.
Сквозь оставшуюся навсегда молодой голову ротного пробивается роскошный весенний первоцвет подснежников.
С черепа, отполированного непогодой и временем до блеска, сорвался чёрный ворон. Взмахнув пару раз метровыми крыльями, стервятник исчез за кронами деревьев. Начеку телохранитель ратников. Никто не смеет тронуть прах воинов. Табу.
С головы до пят у Родины в долгу покоятся ребята, не выполнившие приказ. Все двести пацанов окостенели глазницами в рассвет, всем вместе четыре тыщи лет.

Рассказ «Ромео и Джульетта» – мой подарок Ижевску на День города
12 июня 2018 года