Московское счастье Татьяны Васильевой

Телепроект 2000 совместно с Людмилой Афицинской

Когда приезжаешь на вокзал и заходишь в метро ­ кажется, что вся столица состоит из одних приезжих. Но когда поживешь здесь ­ кажется, что Москва состоит из сплошных звезд. Звезд тут очень много, невозможно стать еще одной. Но когда Татьяна Васильева приехала на Ленинградский вокзал, она тверда была убеждена, что второй такой здесь нет.

­ Это первый вокзал в моей жизни. Это первый шаг из родного дома.
Вы вышли из вокзала, что почувствовали?
­ Это было шокирующее состояние, ужас, страх, это подкосило, сбило с ног, раздробило на части, но меня это не удержало. Хотя я была домашним ребенком, я почти сбежала из дома в другой город… Родители не верили, что я еду поступать. Они думали, что я сбежала из дома и захотела попробовать столичной жизни, думали самое плохое.

Танины родители тревожились напрасно. Пока она училась в школе­студии МХАТ, времени не было даже на молодых людей. В 1969­м она стала дипломированной актрисой и поступила в театр Сатиры. Московское время многих признанных звезд начиналось в общежитии.
­ Общежитие театра Сатиры. Я здесь прожила 10 лет, на первом этаже. С тех пор больше сюда не заходила. Я слишком волнуюсь, когда бываю в местах, с которыми связан важный период, и стараюсь избегать этих мест. Здесь я не спала перед премьерами. Я жила с Ниной Корниенко. Она работает в театре Сатиры, моя ;партнерша и подруга.
И сюда начали ходить молодые люди…
­ Да, здесь окно, о котором вспоминает Державин, трудно понять, как можно было ему в это окно протиснуться. Ну, наверное, когда очень хочешь…
Лазил к вам?
­ Лазил.
Вы его не впускали в двери?
­ Нет, я ждала. Но он должен был через окно войти. Чтоб ни с кем не встретиться. Иногда было очень свидание романтическое, не единственное, конечно. И не только Миша сюда приходил. Разные люди. Очень достойные, известные. Ну, все хотели сюда прийти, потому что здесь, казалось, происходит настоящая жизнь, любовь, страсть. На творческую тему спорили. Дыховичный Ваня, Боря Галкин. У них были очень серьезные темы, которые им нужно было обсудить, и они хотели что­то изменить, попробовать. Леня Филатов. В нашей комнате все стены были исписаны его стихами.
А не было мысли, что десять лет в общежитии? Не москвичка?
­ Нет, меня это абсолютно не волновало. Я не хотела выйти замуж, я бегала от своего суженого, с которым мы должны были пожениться.

Мы вошли в квартиру, и Татьяна Григорьевна расплакалась. А когда мы смогли продолжить, отправились к станции метро «Красносельская», а потом ­ к ближайшему почтовому отделению.

Татьяна Григорьевна, я думаю, что вы в метро не ездили много лет.
­ Нет, я в метро езжу, чтобы избежать пробок. Но вот здесь не была сто лет. Когда я пришла в театр Сатиры, у нас была скромная зарплата. И мы сюда пришли с Ниной Корниенко подработать. Вот мы мыли метро.
Вы?!?
­ Да, по ночам.
А сколько платили за то, что вы мыли метро?
­ Метро не помню, почта ­ двадцать четыре рубля мы получали в месяц. Но это было очень тяжело, нужно было дождаться, пока метро закроется. Я ­ жаворонок, я ночью должна спать, а спать некогда было. Нам поставили условие: или мы моем метро, или мы работаем в театре. То же самое было и на почте, но нас очень любили, потому что мы все делали хорошо, даже метро мыли хорошо.
Расскажите о любимых людях, которых вы встретили в этом городе?
­ Прежде всего ­ мой педагог Василий Петрович Марков, он слепил из меня подобие артистки. Потом Валентин Плучек, который меня взял в труппу. Я играла все основные роли, тринадцать лет я там работала, и не проходило сезона, чтоб он не выпустил новый спектакль. И в главной роли была я.

Когда она мыла полы в метро, ела дешевую кашу и разносила письма, ничто не выдавало в ней актрису. Это были суровые пробы, которые она устроила себе сама, раз и навсегда оторвавшись от родительского дома в Ленинграде. Одной из площадок съемки стал вещевой рынок.

­ Мы здесь продавали свои вещи. Когда совсем ходили полунищими.
Я думал, это желание артистки менять свой гардероб.
­ Когда я была артисткой ведущей, я здесь покупала вещи для спектакля. Мы стояли при входе, там обычно торговали шмотками, а здесь я пальто с себя сняла. Так хорошо торговля пошла, я сняла с себя пальто за шесть рублей, это был большой бизнес. За четырнадцать рублей у Нины ушла куртка. Это были бешеные деньги. Мы уходили самыми счастливыми, было продано все. В чем мы завтра пойдем, никому было неизвестно. Но бизнес состоялся.
То есть, «художник должен страдать»?
­ Были трудности, но они были естественными. И отсутствие чего­то не повергало в дурное настроение. Я помню, мы с Мишей Державиным по Арбату шли, на мне были огромные валенки, которые я из реквизита взяла, потому что было очень холодно, я была больна. И Миша не стеснялся со мной ходить. Он водил меня в гости к очень известным людям, я снимала в прихожей валенки, снимала жуткую шубу вылезшую, и это никак не волновало.

Ох и трудным же оказалось московское счастье Татьяны Васильевой! Мы заканчивали программу у памятника Карлу Марксу ­ когда­то великая шутница Раневская нарекла его «холодильником с бородой!»
­ Именно тут первое в жизни свидание я назначила молодому человеку. Почему я Маркса выбрала? Наверное, чтоб не перепутал, где я жду. Цвела сирень, он мне ее нарвал, и мы впервые поцеловались. Очень поздно. Не поздно вечером, а можно было раньше начать целоваться. Но я все делаю позже, чем нужно… Карл Маркс для меня имеет большое значение.
В Москве много разных городов: метро ­ это один город, те, кто едет в машинах ­ это другая Москва, есть третья, четвертая, их, наверное, штук семь.
­ Я думаю, что и больше. Но, поскольку я живу не одно десятилетие в Москве, я прошла все круги: и метро, и машины, и трамваи, и общежитие. Для меня это больше, чем дом. Если даже у меня не будет квартиры ­ у меня есть Москва, она мне очень многое может заменить. Я без нее ­ не я.