День вознесения кузнечиков

   Острый, неприятный синтетический запах горящей пластмассы возник в комнате. Запах, похожий на запах с химзавода, который уже давно не работал.
   Не улице уже никого не было. Не потому, что усиливался ветер, ветер начал дуть ещё засветло, а потому, что уже был первый час ночи.
   Июньский воздух был чист и приятен.
   Неприятный запах усиливался, оттенённый ароматом сирени и шиповника.
   Дачник сидел за компьютером. Дачник повернул голову к окну с раскрытой балконной дверью.
   На улице, во дворе, ветер гнул кроны невысоких молодых деревьев. Деревья нагибались почти до земли.
   Дачник встал из-за стола, вышел на балкон.
   Неприятный запах налетал откуда-то вместе с порывами ветра.
   Ветер отрывал Дачника от балкона, ветер бросал внутрь, наполнял грудь чистым, невидимым воздухом, ветер хватал лёгкие и вырывался вверх, к звёздам. Но воздух скользил по скользким и упругим альвеолам и вырывался изнутри голым и горячим.
   Дачник засмеялся. Громко, гулко. Задиристое веселье рвалось наружу, оставленное ветром в крови.
   Дачник подставил ветру лицо, выпятил изо-всех сил грудь, ударил несколько раз кулаком по груди, расставил руки в стороны.
   - А-а-а-а-а!
   Дачник любил сильный ветер.
   Дачник стоял несколько минут на балконе, задыхался, когда ветер неожиданно бросался на него, смотрел на деревья, пригибающиеся к земле, на звёзды, до которых ветер так и не достал.
   Дачник вошёл в комнату, и резкий, острый, неприятный запах горящей пластмассы испортил всё настроение.
   Дачник осмотрел выключенный компьютер. Дачник осмотрел люстру, выкрутил поочерёдно в люстре все патроны и лампочки. Дачник задумался. Дачник прошёл на кухню, чтобы выпить чаю.
   На кухне, на плите стоял пустой, выкипевший чайник. Чайник дымился.
   Дачник подбежал к плите, схватил чайник за раскалённую пластмассовую ручку, обжёг пальцы, отпустил ручку.
   Чайник подпрыгнул над конфоркой, упал на решётку, громыхнул раскалённой ручкой по раскалённому боку.
   Дачник схватил тряпку, обернул тряпкой раскалённую ручку чайника, снял чайник с плиты, понёс в ванную в выпрямленной перед собой руке.
   Дачник поставил раскалённый чайник на дно ванны, под кран, открыл холодную воды.
   Холодная вода превращалась в пар, чайник остывал. Вода шипела, бурлила, грохотала, стреляла.
   Дачник повернул кран, направил струю холодной воды на пластмассовую ручку. Вода зашипела и подпрыгнула над чайником белым облаком.
   Чайник остыл. Обожжённые пальцы болели.
   Дачник поднял чайник со дна ванны, снял крышку, сполоснул, налил воды, закрыл крышку, вынес чайник из ванной, держал перед собой в вытянутой руке, подошёл к плите, поставил чайник на конфорку.
   С чайника стекали капли воды, затекали под чайник и шарахались, кто куда. Капли падали на конфорку и катались по раскалённой конфорке, пока не испарялись, висели на донышке, шипели, высыхали.
   Дачник поужинал, посидел на кухне, пока из квартиры выветривался острый, неприятный запах, и лён спать.
   Во время дождя и сильного ветра спиться легко и приятно. Сны не задерживаются и улетают вместе с ветром.
   Утром ветер дул не так сильно, как ночью, но постоянно, не останавливаясь не на секунду.
   Дачник позавтракал и вышел на улицу.
   Ветер словно звал куда-то. Ветер радовался Солнцу и разгонял облака, рождающиеся в небе после ночного дождя.
   Народ во дворе не обращал на ветер внимания. Люди занимались своими автомобилями, сидели в беседке, играли в настольный теннис белым тяжёлым, пластмассовым шаром.
   Дачник прошёл через двор.
   На выкошенных газонах, над короткой травой колыхались под ветром толстые, молодые, невысокие листья репейника.
   На берег Канала Дачник не пошёл, а перешёл через шоссе и прогуливался по грунтовой дороге, вдоль пустыря, который был нейтральной полосой между городом и Каналом.
   Чего-то не хватало на пустыре.
   На выстриженных газонах не хватало того же.
   Дачник обходил по мокрой земле лужи, собравшиеся в колее после ночного дождя. В лужах, прозрачных, с зеленоватой водой, согретых Солнцем, уже плавали букашки и личинки.
   Утро солнечное, ветреное, прохладное и приятное.
   Вдоль бордюра шоссе,вдоль дороги росли берёзы, тополя и вязы с липами.
   После частых дождей кроны деревьев и кустов густы и гибки, листья чисты и сочны.
   Трава была упруга, высока и налилась глубоким, здоровым изумрудным цветом. Трава цвела. Над травой летали шмели... И мотыльки... Мотыльки шарахались из-под ног, ударялись в близкие, толстые, сочные стебли, садились на листья, пригибали листья к земле, взлетали и неслись перед ногами Дачника маленькой, порхающей, разноцветной стайкой. Мотыльки поднимались над травой, и ветер сносил их в сторону.
   Ветер мог унести ночью невесомых комаров, мотыльков и бабочек.
   Дачник прошёл по траве к грунтовой дороге. Чего-то не было в траве.
   Серебристый тополь, окружённый молодняком. молодняк серебристого тополя, похожий на траву, - серебристые стебли, большие, серебристые неповоротливые, мясистые листья.
   На руку Дачника села маленькая, длинная, чёрная мошка, ползала по руке, переползала с пальца на палец. Дачник сдунул мошку.
   Тля сидела на сочном стебле репейника. Божьи коровки сидели на колючем соцветии, среди тли и пережидали ветер.   
   Тысячелистник растолкал листья репейника и тянулся верх своими фиолетовыми цветками, похожими на цветы репейника.
   Шмель ползал по листьям тысячелистника.
   Жуки ползали по траве и поперёк тропинки.
   Чёрные муравьи, большие и ловкие, лазали по стеблям травы.
   Ветер унёс ночью пчёл и ос.
   Дачник свернул с тропинки, пошёл по пустырю, по густой траве. Чего-то не хватало. Никто не стрекотал в траве, никто не прыгал с травины на травину, громко щёлкая ножками. Дачник присел перед густыми, высоким кустом пырея. Толстый, сильный пырей с острыми листьями выделялся в траве, словно камыш у реки.
   - Ты их ешь?
   Дачник обернулся. Сбоку от Дачника, в клевере сидела Такса, наблюдала за Дачником. Ветер шевелил её длинные уши.
   - Нет. Я вегет. Я траву ем. Дачник потянул за верхушку травинку пырея. Травинка вытянулась, свесилась светло-салатовым сочным, мягким, сладким основанием стебля. Дачник откусил вкусный стебель.
   Такса сидела, наклонив на бок голову.
   - Эту и я ем. Такса встала, подошла к Дачнику, понюхала ногу. - Человеком пахнешь. Такса снова села, смотрела на Дачника.
   - Ты знаешь, где они? Дачник бросил травинку на землю.
   Такса наклонила голову к другому плечу.
   - Они могли улететь этой ночью вместе с ветром. Ты знаешь, куда?
   - Краар! Краар! Краар! Краар!
   Дачник посмотрел вверх.
   Над пустырём летел сокол. Сокол держал что-то в лапах. Две вороны летали вокруг сокола, старались клюнуть, били крыльями. Сокол летел за Канал, вороны не отставали.
   Дачник огляделся, поднялся.
   Такса бежала по тропинке, вдоль шоссе, за своей хозяйкой, толкавшей перед собой детскую коляску.
   Дачник шёл по грунтовой дороге, ведущей к вершине глиняной горы, стоявшей за гаражным городком, шёл вдоль берега Канала, шёл вдоль шоссе, мимо двух новых высоток и древней девятиэтажки, шёл мимо новой высотки, шёл к автостоянке.
   Дачник прошёл мимо автостоянки.
   Справа осталось озеро, - неглубокая, большая лужа. Полынь, пырей, репейник, густые травы, названия которых Дачник не знал, выросли вокруг озера, загородили обзор и загородили дорогу к озерцу со стороны шоссе. Дачник пошёл налево, к дальнему озеру, образовавшемуся в глубокой яме, выкопанной неизвестно кем, неизвестно для чего.
   В озёрах, неглубоком и дальнем, жили лягушки. Лягушки уже не горланили по ночам.
   Дачник шёл по лесу, по грунтовой дороге.
   Ветер дул сильнее. Ветер дул вдоль просеки,вдоль дороги. Ветер сбивал дыхание.
   Дачник задыхался. Дачник вытянул руки вдоль тела, лег грудью на встречный ветер.
   Неожиданно ветер стих.
   Дачник прислушался. Чирикали воробьи. За лесом, за остатками деревни, на Дмитровском шоссе гудели автомобили.
   Лягушки молчали.
   По Каналу шёл речной трамвай.
   Над Каналом летали чайки.