Военные песни в школе

Когда я была во втором классе, мы получили задание — выучить одно стихотворение о войне. Мама вырезала из газеты стихотворение, которое называлось «Детская больница». Автора я тогда не знала, думаю, что это стихотворение теперь никому не известно. Привожу его по памяти:

В Сокольниках есть детская больница,
Из русских сёл, истерзанных врагом
Ребят угрюмых привезли в столицу,
В укрытый елями старинный дом.
Стоит он, странной тишиной объятый,
В большие окна ровный свет летит…
Прошла я осторожно вдоль палаты,
Где девочка лежала лет пяти.
С неё сорвали немцы полушалок,
Когда на стужу выгнали семью.
На маленький комочек мать дышала,
Стараясь дочку отогреть свою.
А на дворе метель по-волчьи выла,
На детских щёчках стыли капли льда,
И не забыло маленькое тело,
Что было очень холодно тогда.
Но девочке понравилась больница.
Спокойные, в халатах белых, дни,
Смежаются усталые ресницы,
Бегут, мелькают, кружатся огни…
И думает ребёнок, засыпая,
Что небо распахнётся широко,
Что вырастет в саду трава густая,
Что босиком бежать по ней легко.
Потом она вдруг вспомнила о маме —
И вся рванулась, словно ветерок.
И вижу я, что стянуты бинтами
Два маленьких обрубка вместо ног…
Пусть не слеза, пусть гнев горячий брызнет,
Пусть сердце запылает, как в бою,
Пред этой искалеченною жизнью,
Зовущей мстить за Родину мою.

Позже я узнала, что автором этих пронзительных строчек была малоизвестная сейчас поэтесса Екатерина Шевелёва.

Когда я читала это стихотворение в госпитале, куда приходил наш класс, санитарки, стоявшие у кроватей раненых, плакали. У меня тоже были слёзы на глазах. Ученицы нашего класса, в том числе и я, выступали с песнями (до 5-го класса у меня был хороший голос). Интересно, что в самые тяжёлые дни войны наши поэты и композиторы создавали замечательные песни о любви, о разлуках и расставаниях, о вере в победу. Особенно мне нравилась песня об Одессе:

Ты одессит, Мишка, а это значит,
Что не страшны тебе ни горе, ни беда.
Ведь ты моряк, Мишка, моряк не плачет
И не теряет бодрость духа никогда.

Пели мы и задорную, весёлую «Смуглянку»:

Раскудрявый, клён зелёный, лист резной,
Я влюблённый и смущённый пред тобой.

Перед началом выступления (особенно, если оно было сольное) я всегда чувствовала вдохновенное волнение. Оно рождалось где-то в глубине, поднималось кверху, билось в горле… Но всё это было до того, как я выходила на середину больничной палаты. Я обводила глазами вокруг, глядя на лежащих и сидящих раненых. Пауза… комок в горле исчезает, волнение прекращается, я чувствую освобождение как бы от сброшенного груза и начинаю петь. При этом я всегда смотрела в глаза слушающим, это придавало мне силы. Только взяв высокую ноту, я переводила взгляд поверх голов вверх и тянула её столько, сколько могла.

Во время исполнения всегда было тихо, то ли нравилось моё пение, то ли боялись, что я сорвусь. В конце бурно аплодировали, иногда вызывали на бис. Для этого случая у меня была приготовлена песня «Вася-Василёк»:

Что ты, Вася приуныл,
Голову повесил,
Ясны очи опустил,
Хмуришься, невесел.
С прибауткой, шуткой в бой
Хаживал дружочек.
Что случилося с тобой,
Вася-Василёчек?
Не к лицу бойцу кручина,
Места горю не давай,
Если даже есть причина —
Никогда не унывай.
Место горю — не давай!
Никогда не унывай, не унывай!

Далее Вася признавался, что долго не получает писем от любимой девушки, а собеседник ему резонно советовал:

Не захочет написать, значит, позабыла.
Значит, надо понимать, вовсе не любила.

Эта песня многим нравилась: «...вот и Васе тоже не написала девушка, а не только мне», и становилось легче на душе. Полностью текста песни я не помню, но в конце говорилось о том, что «если в сердце есть любовь — девушка найдётся».
Я выступала в тёмносиней юбке и белой блузке, на груди красная октябрятская звездочка, в косах красные шёлковые банты.

Голос у меня был до 5-го класса, но потом исчез, а любовь к песне осталась, поэтому я перешла в хористы, и мне это тоже доставляло удовольствие. Я понимала, что в солисты уже не гожусь, но с удовольствием слушала, как в этой роли выступает моя подруга Юля Городецкая, у которой было прекрасное сопрано, и я ею очень гордилась.

Это было уже в Харькове, в 5-м классе. Мы оставались после уроков, в нашем хоре было человек пятнадцать, а руководителем у нас был баянист, демобилизованный офицер. Он всё время ходил в военной форме, но без погон. Мы пели чудесные песни:

Соловьи, соловьи, не тревожьте солдат,
Пусть солдаты немного поспят.

Соло пела Юля, выводя такие высокие ноты, что её голос звенел как хрусталь, по которому ударяли серебряной палочкой. А хор подхватывал: «Пусть солдаты немного поспят…». А затем быстро и радостно вступали вторые голоса:
Пришла и к нам на фронт весна,
Солдатам стало не до сна.
Не потому, что пушки бьют,
А потому, что здесь поют,
Забыв, что здесь идут бои,
Поют шальные соловьи.

Пели мы и украинские песни:

Думи мої, думи мої,
Лихо мені з вами.
Нащо стали на папері
Сумними рядами.
В Україну ідіть, діти,
В нашу Україну.
Там найдете щире серце
И слово ласкаве,
Там найдете щиру правду,
А ще, може, ій славу.

Я тогда плохо знала украинский язык, но эти стихи покоряли своим волшебным звучанием. Наш хор оставался после уроков, в классе было уже совсем темно, но на партах стояли маленькие самодельные светильники. Мы приносили их с собой из дома: маленькая баночка, в которой налито немного масла и свёрнут кусочек бинта. И классная комната вся была в мерцающих огоньках.