Харьков, 1946-ой

После окончания войны наша семья вернулась в Харьков. На улицах повсюду были руины домов. Харьков — единственный большой город, который пережил оккупацию дважды (в общей сложности 600 дней). При отступлении наши войска минировали многие здания и даже взрывали. То же делали при отступлении немцы.

Масштабы разрушений были неодинаковы в разных районах города. Наш дом на улице Чернышевского 86 остался цел, так же как и соседние дома на улицах Маяковского и Костомаровской.

На Западе специалисты по СССР были убеждены, что наша страна сможет восстановить своё хозяйство и достигнуть довоенного уровня через 40-50 лет, но в очередной раз просчитались, это произошло уже через шесть лет.

Мой отец был начальником строительного участка по восстановлению разрушенных зданий и по строительству новых жилых и промышленных объектов. Сроки давали жёсткие, невыполнение расценивалось как саботаж и могло иметь весьма тяжёлые последствия. Папа уезжал на работу на рассвете и возвращался, когда я уже собиралась ложиться спать. В первые годы после войны у него вообще не было отпуска и редкие выходные дни.

В распоряжении папы были строительные материалы и рабочие, но когда надо было сделать ремонт в квартире, мама шла на рынок, договаривалась с частными мастерами, покупала краску и всё, что нужно для ремонта, и платила им за работу. У папы даже мысли не возникало, что он может это сделать, используя своё служебное положение.

А кухню и коридор белили каждый год к весенним праздникам и платили поровну с соседями. Интересно, что у них тоже не возникало вопросов, ведь они знали, что папа — начальник строительства, но у людей были другие представления о том, что можно и что неприлично.

Уже недавно в Потсдаме один мой знакомый сказал:

— В Советском Союзе нельзя было жить нормально, если не воровать или не брать взятки. Этого не делали только те, у кого не было такой возможности.

Я возразила:
— В нашей семье этого не было.
— А кем был ваш отец?
— Он был военный инженер, начальник строительства.

Он долго смеялся, обращаясь с вопросом к окружающим:
— Вы слышали, что она говорит? Вы или врёте, или просто не знаете, какими делами он занимался. Отец ведь перед вами не отчитывался. Но мы хорошо знали, как жили начальники строительства, в распоряжении которых были строительные материалы и рабочие. Разве не так? — обратился он к стоявшим рядом с ним. Они с готовностью подтвердили.

Я всё же рассказала ему эпизод с ремонтом квартиры и о том, что мы жили всегда очень скромно, от зарплаты до зарплаты, занимая нередко деньги у соседки, жены полковника, который получал хорошую пенсию. В виде компромисса он выслушал это со странным выражением лица, а затем снисходительно буркнул:

— Вообще-то, бывают ненормальные люди.

Я ответила:
— Смотря, что считать нормой.

Я выросла в такой обстановке, и это стало моим мировоззрением. То же самое я могу сказать о моих подругах, которые учились со мной в одном классе, а затем и в университете.

Никто из моих знакомых не стремился к богатству. Быть богатым считалось неприличным. Ведь всем было ясно, что, получая зарплату даже выше средней, всё равно богатым не будешь. Те, кто по каким-то причинам жили богато, не пользовались уважением. Они даже стеснялись своего «богатства» и не выставляли его напоказ. И не они определяли стиль жизни общества

Жизнь была тяжёлая, но я помню, что каждый год становилась лучше. Страна залечивала раны, нанесённые войной. На месте развалин строили новые дома, отменили карточную систему, в магазинах появились по доступным ценам довоенные продукты: колбасы разных сортов, сыры, рыба, кофе, пирожные, печенье, какао, шоколад и даже такие деликатесы, как красная и чёрная икра, что было по карману поставить иногда на семейный стол при средней зарплате. В домах появились холодильники, затем первые телевизоры, но это было уже значительно позже.
Однако, после прихода к власти Хрущёва всё это снова из магазинов исчезло, и надо было стоять в длинных очередях за мясом, маслом, молоком и даже за хлебом… А деликатесы можно было увидеть на страницах кулинарных книг и в кинофильмах. Возродилось и уже подзабытое советскими людьми явление: блат, взятки, которые помогали некоторым решать различные бытовые проблемы. Теперь уже не боялись неизбежного наказания за такие грехи, в случае угрозы ареста можно было и откупиться…Тяжёлые времена культа личности и суровых неподкупных судей прошли. Справедливости ради скажем, что всё же для многих это время стало спасением и действительно «оттепелью» после диктатуры. Но, с другой стороны, некоторые современные историки, которые, в отличие от журналистов, детально изучили архивы, высказывают мнение: не будь этой диктатуры, не было бы и победы над фашизмом. Об этом же говорил и премьер-министр Великобритании Уинстон Черчилль: «Диктатуру могла победить только другая диктатура».