Тётя в немецкой форме

Рассказывает Лидия, жительница Запорожья

Мы ехали вместе с нею в одном вагоне в Киев. Вот ее рассказ.

Немецкие войска вступили в наш город, когда мне было четыре года. В этом возрасте ребенок мало что запоминает. Но оккупация продолжалась долго, и последний год я уже помню, а что-то рассказала мне мама, хотя она и не любила вспоминать это тяжелое время. Мы жили на окраине города, недалеко была больница. В ней размещался немецкий военный госпиталь. Я редко выходила на улицу, мать меня больше держала в комнате или во дворе (мы жили в маленьком домике).

Я вспоминаю то время как что-то душное, холодное и голодное. Отец был на фронте (слава Богу, вернулся живым!). Мать мне потом рассказывала, что многие из наших соседей по улице не пережили это время. Одни умерли от болезней, другие от голода. А нескольких мужчин и женщин казнили по подозрению в связи с партизанами.

Однажды я заболела. Что мать ни делала — ничего не помогало. Мне было трудно дышать, как будто кто-то сдавливает мне горло, не хватало воздуха. Я помню тот день: у нас была какая-то тетя, одетая в серо-зеленую форму. А почему она была у нас, я не знаю. Мать не говорила, а придумывать я не буду.

Женщина показала, чтобы я открыла рот, придавила язык какой-то палочкой, посмотрела. Она что-то говорила матери по-немецки. Что — мать не поняла, но услышал слово «дифтерит». Мама знала, что это опасно, а что делать — не знала. Думала: «Хоть бы скорее пришли наши, может тогда дочку вылечу».

С востока уже громко доносилась канонада, это стреляли тяжелые орудия, бои шли совсем близко. Немцы спешно готовились к эвакуации. Около нашего дома стояли две большие машины, в них грузили ящики, которые выносили из госпиталя. В кузов прыгали солдаты. Это мне рассказала мама. А дальше — уже то, что я запомнила сама. К нам в комнату вдруг вбежала эта женщина. Она тяжело дышала и знаками показала маме, чтобы она открыла одеяло и подержала меня:

— Schnell, schnell, spritzen!

Мама держала меня, а она наклонилась, и вдруг в меня вонзилось что-то острое... Было больно. Это был укол противодифтерийной сыворотки. Все это время с улицы слышался громкий настойчивый сигнал машины. Мать, подойдя к окну, увидела, что машина уже отъехала, а врач бежит, догоняет ее и садится на ходу. Еще немного — и она осталась бы здесь, на нашей улице и попала бы в плен.

А уже через час мимо нашего дома ехали советские танки, на них сидели солдаты с автоматами. Оккупация закончилась. Я выздоровела довольно быстро и пошла в школу. Мать меня строго предупредила: «Лида, никому ничего не говори, что тебя немка вылечила».

Я пообещала и выполнила это.

Моя попутчица помолчала, потом вздохнула и добавила: «Матери уже давно нет, сколько лет прошло... И время сейчас другое. А я так никому и не рассказывала. Вам — первой. Даже не знаю, почему».

Поезд Харьков-Киев, 1988 г.
;