Ты же выжил, солдат

     Передовой нужны были рядовые

     Федор Андреевич Усов попал на фронт девятнадцатилетним пацаном. После трех месяцев учебы в Архангельском военном пулеметном училище необстрелянных курсантов в июле 1942 года бросили в военное пекло. Весть о том, что едут на фронт, новобранцы встретили с радостью: «Куда поедем? Скорее всего, на юг, там нужны силы…» Но, сформировав из курсантов маршроту, их отправили на Волховский фронт. Ленинград был обложен блокадным кольцом, прорвать которое никак не удавалось, и передовой требовались рядовые бойцы.

     Просочилась весть, что идут к Ладожскому озеру в гвардейскую часть. «Автоматчиком будешь?» - спросили у Федора. «Конечно!» - с готовностью ответил он. Автоматы только появлялись, и уж очень хотелось подержать его в руках. Он попал в 67 армию, в автоматную роту 24-й Гвардейской пехотной дивизии. Но когда распределили оружие, вожделенного автомата молодому  бойцу не досталось. Вместо него дали винтовку без ремня. «Ничего, - успокаивал Федора лейтенант Слесаренко, -- пока привяжи бинт. А в бою добудешь немецкое!..» Их отделение было придано разведке. Вскоре произошла первая встреча с врагом. Немцы шли, не стреляя, и от этой картины мороз побежал по коже. Но они сумели заставить врага повернуть. Это была первая небольшая победа! Только миновали болото и вышли на поляну, как сверху пикировали немецкие бомбардировщики. Едва успели попадать на песок. Все обошлось, но страху натерпелись!..

     Пятнадцатикилометровый выступ Синявинского пространства, прозванный  немцами «горлышком бутылки», разделял войска Волховского и Ленинградского фронтов. Это место и было выбрано советским командованием для прорыва Ленинградской блокады. Синявинская операция стала для Федора Усова боевым крещением. Он впервые увидел, как стреляют наши «катюши». Все смешалось: земля и небо, снаряды рвались беспрерывно. Не забыть, как перед впереди идущим бойцом взорвалась противотанковая мина. Там, где только что стоял его товарищ, дымилась воронка. Немцы вели беспрерывный огонь, и было очень страшно.  «Стреляйте!» - кричали бывалые солдаты. И новички устремились вперед, заставив немцев бежать. Но повоевать гвардейцу удалось  недолго – через десять дней разрывной пулей его ранило в бедро. Провалявшись больше трех месяцев в госпитале, Усов вернулся в строй уже в 90-ю Краснознаменную дивизию 55-й армии.

     И лежать бы ему в Синявинских болотах…

     В редкие минуты отдыха ему удавалось вести «Солдатские записки».  Которые удивительно хорошо сохранились до сих пор. «…Кто сидел в переднем окопе перед наступлением, кто считал оставшиеся до него минуты, тот знает, как медленно они идут… Зато когда поступает сигнал, они быстрее молнии, и не успеешь оглянуться, как команда: «В атаку!..» Мы ждали, прижавшись каждый в своей ячейке, поглаживая  автоматы… Мне показалось, что прошло более получаса, а ракеты все не было. Наконец где-то далеко прошипела «катюша», и разом заговорили пушки. Снаряды рвались совсем рядом, осколки летели через наши головы и вдруг - белая ракета с фланга. Раздалось немногословное «ура», и я увидел, как до тридцати пехотинцев бросились в атаку. «Вперед!»  - закричал лейтенант Слесаренко. Я выскочил из окопа и рывком бросился вперед. Из груди вырывались гортанные звуки. И не «ура» я кричал, а что-то зловещее, похожее на рычание зверя. «Ы-ы-ы!..» - клокотало в груди. Рука твердо сжимала спуск автомата, он работал безотказно. Впереди меня бежал Игорь, я видел, как он проскочил через проволочные заграждения и упал, скошенный пулей. Кто-то уже кричал: «Сдавайся! Бей гадов!» Кто-то просил помощи. Справа солдаты залегли, я почувствовал, что упал на колючую проволоку…»

     В феврале 1943 года боец получил свое второе ранение. И лежать бы ему в Синявинских болотах, если бы осколок не пошел по касательной. На всю жизнь оставшись в его теле. Несколько лет назад хирург, увидев рентгенологическую пленку грудной клетки Федора Андреевича, поразился: «Что это такое у тебя?!..» А тогда перевязали и пошел дальше, поскольку не мог он оставить товарищей. Шли тяжкие бои, немцы беспрестанно бомбили Ленинград. Каждая пядь отвоеванной земли нашей армии доставалась потом и кровью.

     В июне 44-го дивизия, в которой служил Усов, подошла вплотную к Выборгу. Расчет, которым командовал Федор, получил задание подавить пулеметную точку противника. Укрывшись в воронке, метким огнем им удалось заставить замолчать немецкого пулеметчика, и дать пехоте возможность пойти в атаку. Жаркая схватка продолжалась весь день. Поле боя было все усеяно трупами. До сих пор стоят перед глазами Федора Андреевича юные лица его погибших товарищей. Только к вечеру станция перешла в руки нашей армии. За тот бой под Выборгом Усов получил орден Славы третьей степени. 

     Кровь. Боль. Потери…

     Свой пулемет они через всю войну пронесли на руках. Федору как первому номеру поначалу досталось носить ствол, второму -- лафету, третьему – шестнадцатикилограммовую плиту (на нее ставился пулемет). Сколько раз сменялся  расчет: наводчик, заряжающий, подносчик. В 1944 году на Карельском перешейке погиб наводчик Александр Иванович Мичков. Который был для девятнадцатилетнего Федора как отец.  «Сынок, чует мое сердце, последний раз иду», - накануне сказал он. Из того боя из пятидесяти восьми человек живыми вышли всего девятнадцать… 27 января 1944 года блокада Ленинграда была окончательно снята. Но Усову  предстояло идти дальше на запад: от Эстонии через Польшу до Берлина. Он вспоминает, как на хуторе под Пярну молодой эстонец угостил его яблоком. И как выскочила хозяйка, зло заругавшись на парня за этот жест. Именно тогда Федор понял, что многим эстонцам неплохо жилось и при немцах.

     А в марте сорок пятого под Данцигом, в Польше погиб его друг, смолянин Ваня Вязьминов. Им  нужно было закрепиться на вражеском берегу. Переплыли Вислу, завязалась перестрелка. Немецкие минометчики часа три обстреливали наших солдат, прижав их к каналу. И тогда Ваня с двумя гранатами бросился на вражеский пулемет. Обеспечив успех атаки. На его  теле  потом насчитали восемнадцать пулевых отверстий. Было парню девятнадцать лет. За этот бой  Усов получил свой второй орден Славы второй степени. Кровь. Боль. Потери…  Никогда не изгладится это из памяти ветерана.

     Спасибо, что жив остался

     Весть о победе сержант Усов встретил в Германии. Где он прослужил до 1948 года. Сопровождал эшелоны, идущие через Польшу в счет репатриации. В сентябре сорок пятого Федор получил отпуск. За окнами вагона проплывали разрушенный Берлин, Варшава... Москва радостно гудела, опьяненная запахом победы. Победа!!! Мы выстояли!!! В Молотовске пленные немцы благоустраивали тротуары, вместо деревянных настилов насыпая гравий. Плачущей от счастья сестре, к которой Федор первым делом приехал, он подарил трофейное кольцо и хром на сапоги. А на следующий день бравый солдат, увешанный орденами и медалями, явился к той, которая всю войну поддерживала его своими письмами. Было Феде на тот момент двадцать два года. И даже не целовался он еще по-настоящему. К тому же, нужно было возвращаться в Германию. Так что Наташка вышла замуж за другого. А он встретил свою настоящую любовь позже, когда вернулся окончательно домой. Из Германии Федор Усов привез железный утюг, велосипед с широкими шинами да трофейный аккордеон,  который до сих пор хранит как реликвию.

     В пяти тетрадях убористым ровным почерком, с рисунками на полях вместо фотографий, поместилась летопись его жизни. Сейчас эти памятные строки  читают его дети. Ветеран войны награжден двумя орденами Славы I и II степени, медалями «За отвагу», «За боевые заслуги», «За оборону Ленинграда», «За взятие Кенигсберга»… Последнюю из двадцати трех наград «к 60-летию Победы в ВОВ» Усов получил 23 февраля 2005 года. «Я просто честно выполнял долг солдата», - сччитал он. Однажды на встрече в ДОФе к нему подошел молодой парень: «О, два ордена славы! Если бы было три - тебя приравняли бы к Герою Советского союза!» «Милый мой, спасибо, что голова на плечах осталась», -- ответил ему Федор Андреевич.