3. Нитки. Шрам

«Дети, не трогайте руками шведскую стенку на улице, пальцы могут прилипнуть», — сказала воспитательница.

Пальцы - фигня, а вот язык? И, высунув краешек, красный и липкий от сладкой ириски, я дотронулась до синей перекладины.

Заметили не сразу – сказать-то ничего не могла. А когда всё же увидели — побежали за чайником с тёплой водой. Только, я же не дура — стоять, ждать. Закрыла глаза, да дёрнула.

Во рту стало тепло и ещё слаще, а на новой куртке появилось два красных пятна. Есть смогла только через несколько дней. Зато проверила.

Проверяла всё и всех, а в особенности себя, я постоянно – то проверю, могу ли залезть вон на ту крышу, откуда мальчишки прыгают, то – а что будет, если поесть крыжовник из зарешёченного огорода, то, пробегу ли я быстрее всех в казаках-разбойниках.

В года три я в первый раз влюбилась. Его звали Максим, он был постарше. Любимым его занятием было забираться в обед на стол, как только воспитатели уходили, и стягивать шорты. Такой детский эксгибиционизм. Пользовался успехом. Ещё он постоянно бегал от меня. А я догоняла. Правда, не всегда.

Вот и в этот раз он побежал, а я за ним, запнулась и упала головой об бордюр. Потом меня везли на скорой, а отец орал что-то про «убили ребёнка». Мать его успокаивала и останавливала, а он начинал ругаться и на неё. Потом помню, как нитки шелестят по коже лба, я кажется плачу, а врач говорит, что всё до свадьбы заживёт. Тонкий шрам над бровью остался на всю жизнь. И до свадьбы не зажило. Обманул.