Баба Аня

            Баба Аня любила жизнь, умела радоваться каждому солнечному утру, удачно заведённой опаре на хлеб, прочим мелочам, словом, была всегда в хорошем настроении и, следовательно, в приличном здоровье. А возраст у неё был почтенный, 76 лет…
    Многое в жизни бабы Ани было невесёлым. Война, страшное время, непонятное. Проводила мужа, прожив с ним всего ничего, так и не напившись женского счастья.
    Тяжко пришлось всем, но надеялись, что и это пройдёт. Работали много, иногда казалось, что конца края не будет этой войне. Голос Левитана, об оставленных городах стучал в голове и мучил до ломоты в теле.
    Но вот пришла весна, весна Победы. В апреле бабу Аню, тогда еще Нюру Самохвалову отправили на курсы повышения зоотехников. Да, готовились к концу войны, кадры в сей тяжёлый час для страны, буквально, решали многое. Мужиков мало на селе оставалось.
    Встретила в городе Новосибирске Нюра человека, хорошего, доброго… И её молодое и не до любившее сердце, а что там греха таить и тело… попросило любви.
    Познакомилась я с бабой Аней, когда её жизнь катилась к закату и я не могла судить о её личной жизни объективно, потому как сама была молода и, порой, безрассудна. Да и кто может осудить женщину, только парторганизация и откровенная бабья зависть.
    Человек был женат, он никогда ничего не обещал Нюре. Да она и не ждала, как это бывает, в омут головой.
    Всё это рассказывала мне баба Аня в наши долгие вечера на кухне, я жила у ней на квартире. Наша геофизическая партия располагалась поблизости, но женский пол был в единственном моём лице и поэтому отдельный вагончик мне не полагался.
    Хозяйка моя была невероятная чистюля. Полы выкрашены, занавески на окнах накрахмалены, на кухонном столе нигде ни крошечки. Баба Аня всегда в движении, заканчивалась одна работа, начиналась другая.
    Будильника у ней не было. С вечера, а ложилась она ровно в одиннадцать, оставляла включённое радио. Да ещё на полную громкость. Как она засыпала под орущий динамик, непонятно! Зато утром, под Гимн, баба Аня поднималась и, поплескавшись под рукомойником, спешила подоить корову и проводить её с телёнком в стадо.
    Я не высыпалась… Ну не могла я спать с радио, которое в эти вечерние часы передавало постановки «Театр у микрофона», там, на виртуальной сцене бушевали страсти, а мне завтра сидеть и, считать и сводить геодезию и геофизику в одно целое.
   «Ну и что, баба Аня, как кончился ваш роман с добрым человеком?», спрашивала я, когда мы на пару лепили пельмени в один из вечеров. Учила меня хозяйка готовить, фарш для пельменей был особый, курочка, капуста, лучок и сливочное масло.
   «Любовь наша кончилась, когда мне надо было уезжать обратно, в деревню. А я и не знала, что муж мой уже демобилизовался и ждёт меня дома. Чужой он пришёл с войны, глаза пустые. Не приголубил, не утешил. Нам ведь и здесь, в тылу не сладко приходилось… Пить сильно начал, бил меня. Но я ничего, терпела. Двух детей родила», баба Аня умела говорить и делать сто дел одновременно.
    Замешивая тесто, подмигнула: «Ну, толстушка голубоглазая! Там на печи фляга с брагой, налей кружечку, под пельмени, святое дело!».
    Я откинула печную занавеску: «Бабуля, а куда аж три фляги?».
   «А сено кто мне будет косить? Дров на зиму надо, и в баньку тоже», баба Аня ловкими руками лепила крохотные пельмени.
   «Ты городская, забот наших не понимаешь…».
    Ночи были до того звёздные в том августе… Тёмные ночи, тёплые ночи, так хорошо было. Мы с хозяйкой сидели на крыльце и тихонько пели. Кошка непонятного окраса, рыжая с чёрными пятнами тёрлась у наших ног. Корова вздыхала в стайке. Все отдыхали от дневных забот.
   «Ну ладно, Олюшка… Пойду и я спать. У меня к тебе на завтра поручение будет», баба Аня сняла платок с головы. Простоволосая, она казалась ещё меньше. Гребешком расчесала волосы, седые, негустые.
   «Какое поручение? Корову доить не буду, сразу говорю», засмеялась я.
   «Кто тебе такое важное дело доверит? Сестра моя именинница завтра. Пойду, водки выпью, песен попою. Платок у меня для неё в подарок, Палехский. Корову соседка подоит, а ты уж телёнка напои. Я тебе обрат приготовлю, в холодной стоять будет».
    Поручение казалось мне не трудным тем более, что с телёнком, по имени Дружок, мы были в хороших отношениях.
    На следующий день я поднялась вместе с бабой Аней. Она гладила рубашку и юбку, чистого хлопка, без конца смачивая их марлевой тряпочкой.
   «Красота какая, вы прямо как из сказки. Цветочная принцесса. А на ноги что же будет?».
   «Не боись, не лапти. Лодочки у меня бежевые есть, замшевые», она быстро развесила все вещи по стульям и присела.
   «Сестре моей уж 70 сегодня, а давно ли я её в люльке качала… Эх, время».
    Работала я в это день рассеянно, журналы топографов заполнены небрежно, ну как так можно! Мне что с лупой по записям ползать?! К себе на квартиру шла не торопясь, ждала, когда стадо запылит и пастух защёлкает кнутом. И мы с соседкой встретим корову Ласточку и телёнка, которого мне предстояло напоить. Напрасно я думала, что это легче лёгкого.
    Дружок сразу же перевернул ведро с обратом упрямой головой. Соседка уже ушла, и я осталась один на один с телёнком, который мычал жалобно и просил пить. Я налила ведро воды, он даже не прикоснулся.
    Можете верить или не верить, но я, действительно, не понимала, что делать. Пошла к соседке, но на дверях висел замок и записка на гвоздике: «Ушла в кино».
    И было это всего каких-то тридцать лет назад. Это сейчас я бы срочно полезла в интернет и мне бы в множестве вариантов выдали, как надо поить телёнка и ещё во что надо одеться, чтобы животное не испытало стресс.
    А тогда я ждала бабу Аню на крылечке и без конца бегала в стайку, смотреть, как там Дружок. А он вообще чихать хотел на мои переживания. Они там с мамкой чего- то жевали и смотрели на меня равнодушно. Вот жизнь! Хочу в следующей жизни быть коровой, но где-нибудь в Бельгии. Корова там просто королева полей. Чистенькая, ухоженная, всегда на свежем воздухе.
    Стемнело и я уже собралась идти спать, как вдруг послышалась женская песня. Тоненький, жалобный голос старательно выводил строчки романса:
    «Не уходи, побудь со мною
     Здесь так отрадно, так светло
     Я поцелуями покрою
     Уста и очи и чело…»
    Хозяюшка моя, не так чтобы в хлам, но изрядно принявши, подошла к калитке.
    «Сидишь? Меня ждёшь? Телёнка не напоила?», баба Аня уселась рядом со мной на крыльце и положила мне голову на плечо.
    «Баба Аня, ну он сразу опрокинул ведро, может он только из ваших рук принимает?», начала я оправдываться.
    «Ну что же безрукая ты такая, телёнку губы надо было сперва смочить, он бы и пил…Вот дети мои, что дочь, что сын на драге работают. Всё золотишко моют. И деньги хорошие имеют и внуки мои грамотные. А вот приедут раз в полгода и не знают куда себя деть. Я ведь не заставляю их мне помогать, хотя могли бы. Вы в лес сходите, на речку. Нет, выйдут на лавочку и семечки лузгают, а то и пиво пьют. Ну куда это годится?».
     Я молчала и смотрела на огромную жёлтую луну, которая сияла над горой. Новосибирская область, Маслянинский район, предгорье Салаирского Кряжа. Места здесь были замечательные. Можно, конечно, описывать каждый листочек, травинку и прочее. Но мне дороже ощущение, которое даёт момент восприятия природы. Это невозможно описать. Это чувство, или оно есть, или его нет…
    «Ты давай худей, девка… Вижу ты работящая. А вес с годами мешать будет. Мужа надо радовать, а если ты с задницей шире ворот перед ним сверкать будешь? Сердце у тебя доброе… Видела, как ты в город к матери собиралась, гостинцы складывала», баба Аня поднялась и тронула меня за плечо.
    «Пошли спать, завтра новый день…».

 

Слова и музыка романса Николая Зубова