Последние свидетели. Часть третья

ВОЙНА ГЛАЗАМИ НЕМЦЕВ.

На фронте и в тылу.


Что рассказали Виктору Землянскому бывшие немецкие солдаты.

Когда я оказался в Германии, у меня возник вопрос о том, что думают люди моего поколения о войне, где наши народы сражались друг с другом. Я встречал бывших немецких солдат, вернувшихся из советского плена. Они жили в лагерях военнопленных и работали в основном на восстановлении разрушенных зданий.

Я беседовал здесь в Потсдаме с разными людьми, разговор начинали всегда они сами, когда слышали русскую речь. Первый раз, помню, меня это поразило. Я стоял с женой на остановке автобуса, мы о чём-то говорили. Подходит седой старик, протягивает мне руку, дружески улыбается и спрашивает по-русски, с заметным акцентом:

— Вы из России? Спасибо вам.
— За что?!
— Мы остались живы. Мы работали, получали хлебный паек, не голодали, если болели, нас лечили, я сам лежал в госпитале. Это было в Донбассе. Вначале работали на стройке, потом на шахте. Работа была трудная, но на шахте всегда так. Со многими вашими людьми даже подружился, хотя и не сразу. Теперь часто вспоминаю то время. Два раза ездил туда в отпуск. И сейчас бы хотел, но здоровье уже не то. Я и дочку научил по-русски говорить, в Потсдаме много ваших было, и она работала в военном магазине.

После молчания добавляет:

— Вашим солдатам было хуже. В плену в Германии условия были жуткие, только работать и умирать можно было.

Многие немецкие пенсионеры словоохотливы. А поскольку я не раз лежал в больнице, беседы с немцами были нередки.

В клинике Бергмана моим соседом был один инженер, в плену он был один год, после чего его отпустили домой. Меня это, конечно, удивило, т.к. большая часть пленных возвращались домой в 1949 году. Он рассказал мне свою историю:» Весной 1945 года в Германии была объявлено тотальная мобилизация, гестаповцы делали обыски, разыскивая молодых ребят. Никто не хотел воевать, всё было ясно с этой проклятой войной». И дальше начал рассуждать:

«Свалился этот идиот из Австрии на нашу голову, хотя бы Бисмарка прочитал, он ведь завещал, что никогда не надо воевать с Россией, это будет катастрофа для Германии, так и вышло. А предупреждение было совершенно ясное, никогда не ступайте на Российскую землю».

— Но вы всё же ступили?
— Я — нет. Когда меня отправили на фронт , война была уже в Пруссии. Мы, подростки, на военных пайках были такие истощенные, что я еле держал винтовку. Да и никакого желания воевать за Гитлера у меня не было. В первом же бою попал в плен. В лагере был под Ленинградом, один год работал на стройке, но чувствовал себя плохо, часто болел. Через год военная комиссия освободила меня от работы, и было принято решение отправить меня домой в Германию. Многие мне не верят, но именно так и было. Я выучился, стал инженером» Потом поинтересовался, где воевал я. Я сказал, что был механиком на аэродроме и большую часть войны служил на границе с Японией. Он улыбнулся, пожал мне руку и сказал:

— И мне и вам повезло, что мы пережили эту страшную войну и дожили до старости. Желаю вам здоровья, у вас такая заботливая жена, а я увы, один — вдовец.


Ёщё один рассказ

Я очень скучал по саду, который остался в Харькове, он даже снился мне по ночам. Но жить на два дома в Потсдаме и в Харькове было невозможно, хотя мы и пытались. Потом мы приняли решение арендовать сад в Потсдаме, так как оказалось, что это разрешается. Недалеко от русской деревни Александровки нам предложили небольшой участок две сотки, которыми раньше владела одна немецкая семья. Перед подписанием договора мы встретились с бывшим арендатором этого сада, господином Мартином. Он пригласил нас к себе домой, показал план участка, сказал, что передаст нам бесплатно все инструменты для обработки земли и, если мы хотим, то огородит участок забором, как иногда это делают. Заборы здесь чисто декоративные, через них можно просто перешагнуть, но сделаны они очень красиво из тесаных деревянных столбиков. Когда мы это услышали то, удивилась, т.к. дерево здесь стоит очень дорого, да к тому же ещё и установка забора. Оказывается, он собирался сделать это за свой счет. Мы с удивились еще больше. Тогда он объяснил:

— Я очень доволен, что мой участок будут арендовать русские. Мой отец был в плену в России девять лет и вернулся. Был в концлагере на Дальнем Востоке. В это время зашел в комнату и его отец. В отличие от сына, он мог говорить по-русски. У нас было что вспомнить о Дальнем Востоке, в частности о Хабаровске.
— А почему вы так долго там были – 9 лет? — спросил я. И тут выяснилось, что наш хозяин был… эсэсовец, комендант концлагеря, где были советские военнопленные.
В марте 1945 года он получил приказ: « Расстрелять оставшихся военнопленных и приготовиться к обороне». И полковник Мартин впервые в жизни не выполнил приказ. Он вызвал к себе русского майора, который немного знал немецкий и без переводчика сообщил ему, что ночью караула не будет и пленные могут идти куда хотят. Конечно, это не было геройством с его стороны, но значительный риск все равно был. Даже в апреле 1945-го года ещё казнили тех, кто оказывался под подозрением. Но для полковника все обошлось. Советские войска вступили в город. Обычно с нацистами такого ранга поступали по законам военного времени без всяких шансов на помилование. Но в данном случае судьба ему улыбнулась. Бежавший русский майор своим свидетельством спас ему жизнь. А потом были Сибирь и Дальний Восток, где он даже занял руководящий пост в лагере для немецких военнопленных, подчиняясь непосредственно руководству в лице начальника лагеря. «Научился говорить по-русски и водку пить, хотя и не так как вы». А потом — домой в Потсдам. Это был уже 1954 год. И сейчас у него сохранилась военная выправка, нордическая внешность и светло-голубые глаза. Я смотрел на него с каким-то странным смешанным чувством. Ведь ясно, сколько грехов на нём…
 По немецкому телевидению нередко показывают бывших солдат, и они подробно рассказывают о себе и о той войне. Это конечно полезно для молодежи, которая знает о войне понаслышке. Вся эта героика и романтика войны — просто выдумка и выдумка вредная. У тех немцев, которых я знаю, (причем не только у пожилых но и у молодых) только одно упоминание о войне вызывает гримасу отвращения.

Мы по привычке начинаем обсуждать, справедлива эта война или нет, а здесь это вообще не принято. Отвращение вызывает любая война, где бы она ни была: в Афганистане, в Ираке и т.д. Создается впечатление, что народ Германии получил мощную прививку, и даже так называемые «правые», недовольные количеством иностранцев в Германии, никогда не говорят о военных решениях. Остается надеяться, что это так и останется. Однажды услышал я и такое: «Взять бы всех этих политиков, которые войны устраивают, посадить в один мешок и бросить в воду, чтобы люди спокойно жили».
;