Мой отец

 
    Папа, фронтовик, Иван Романович, майор в запасе, награждённый орденом «Красной Звезды», медалью «За отвагу», ушел из жизни не так давно. 2005 год, 28 февраля стали последней точкой отчета в его биографии.
    Был он подлинно, по- мужски, красив: выше среднего роста, по-украински бровастый, смело смотрящий тебе в глаза, с авторитетным носом, красивым рисунком губ, мужественным подбородком. Он был по-спортивному сложен, строен и подтянут, даже в свои за 80. Папа обожал футбол и сам играл в молодости за городскую команду «Торпедо» города Армавира.

    В день Победы надевал он свои награды, и чувство гордости  переполняло меня! О войне вспоминать не любил. Сколько раз я просила его: «Папа, расскажи про войну!», но он отмахивался. Когда стала постарше, говорил: «Дочка, война – это страшное время. Это горе и кровь многих, очень многих людей. Это не эти сказки, что вам показывают в кино. Жутко смотреть на поле после боя: издалека видно, будто человек сидит, а подберешься поближе - там мало, что от человека-то осталось»,- он горестно умолкал.  Но я приставала опять, мол, расскажи, да расскажи ещё! И был он как всегда немногословен:

   «Из захватывающих событий, пожалуй, запомнилось, как брали мы «языка», когда я служил в разведке. Взяли его и спрятались на чердаке дома, а в дом зашли немцы и полоснули по чердаку очередью из автомата. Слава Богу, всё обошлось…
 Наградили потом».
 
    Это папино воспоминание, видимо, потрясло моё воображение.
    Мне несколько раз снился один и тот же кошмарный сон: будто я прячусь от фашистов на чердаке избушки и вся дрожу от страха, жду, что кто-то из них поднимется наверх, и всё ищу, куда ещё можно спрятаться…

    Маленькой я чуть не утонула в Кубани. На глазах у всех рядом с берегом стало затягивать в воронку. И папа сказал тогда: «Когда Днепр форсировали, столько сибиряков утонуло, потому что не умели плавать. Сибирские реки холодные, в них не наплаваешься. В моём батальоне были тоже сибиряки, но ни один не утонул. Вместе выплывали, потому что плавал я хорошо. И ты, дочка, давай учись хорошо плавать!» После войны был он многие годы директором стадиона на Северном Кавказе в г. Армавире и привёл нас туда с братом на секцию в бассейн.

    В битве под Москвой папа получил серьёзное ранение, год пролежал в госпитале.   
И отправили его на службу в тыл, в далёкую Сибирь, в военкомат  Минусинска. Он какое-то время работал здесь. Когда я с мужем и детьми переехала в Минусинск, папа живо интересовался, как выглядит теперь военкомат. И понял, что здание со времен войны совсем не изменилось.

   А на руке его оставался страшный шрам. И как она ныла порой, напоминая о боевой молодости …

   Уже после смерти отца мне удалось найти в Центральном архиве Министерства Обороны РФ описание его воинского подвига.
   На фронт попал в 19 лет, сразу после года обучения  в 1-ом Орджоникидзевском Краснознаменном пехотном училище, которое занималось подготовкой  командиров для Красной армии. С волнением читала я  выписку из наградного листка, вновь открывая для себя родного человека: «С первых дней наступления после выбывшего из строя командира батальона, командовал батальоном. Умело организовал и вел в атаку свой батальон. Его батальон первым врывался в деревни: Ступино, Большая  Василевка, Пустошь, Снегирево и село Холм с малыми потерями. Смелый, отважный в бою, всё время находился впереди батальона. Его батальон первым форсировал реку Днепр.
   Достоин представления к правительственной награде:
Медали «За отвагу».
 
   Сердце прыгало в груди, как мячик … Папа, папочка! Какой же ты молодец...
   
   Как мало же мы знаем о подвиге своих родных и близких в той страшной войне! Пародоксально, возможно, страшное ранение сохранило жизнь моему отцу, и он умер своей смертью. Но скольких война поглотила безвозвратно...