Мой отец был военный шофер

Рассказывает Виктор Землянский


Мой отец Афанасий Филиппович Землянский родился в 1894году. Ещё до революции он окончил первые в России курсы шоферов, которые были созданы в 1912 году по инициативе Великого Князя Алексея Романова. Отец получил диплом военного водителя, и был отправлен на фронт. Отгремела революция, гражданская война, прошло почти 20 лет, и вот снова война с Германией. Отцу было уже 47 лет, он не получил повестку из военкомата, но пошел добровольно чтобы его отправили на фронт. Однако, его в армию не взяли, как и других мужчин его возраста, находившихся в запасе. Как инженер сахарного завода (г. Гулькевичи, Кубань) он получил задание демонтировать оборудование завода и отправить в тыл.

То, что нельзя было вывезти, закопали в землю. Семьи всех рабочих и инженеров были эвакуированы в Татарстан. Я в это время уже был на фронте, а моя мать Мария Ивановна с тремя детьми в селе под Казанью. Через пару месяцев мой отец выполнил задание по эвакуации заводского оборудования и приехал туда же, стал работать в колхозе. Поскольку он вырос в крестьянской семье, то умел делать всё: и с лошадьми управляться, и трактор водить. Для председателя колхоза, в котором остались одни женщины, это была большая удача. Но отец продолжал ходить в военкомат и просил отправить его на фронт. В ответ на просьбу председателя остаться он отвечал: «Нет, не могу. Как же это получается? Все мужики на фронте, и только я один здесь в тылу. Это не годится. Я ведь военные курсы шоферов заканчивал, это там понадобится.» Однако эти доводы на военкомат не действовали, пока в 1942 году не вышел приказ Верховного Главнокомандующего: «вследствие больших потерь на фронте призвать старых солдат — ветеранов Первой мировой войны». И 48-летний солдат снова пошел на фронт. Он возил на своей машине крупнокалиберные снаряды на передовую, к артиллеристам. Это о нём и о таких как он была песня тех лет, которую пел Леонид Утёсов:

«Мы вели машины, объезжая мины
По путям-дорогам фронтовым.
Эх, путь-дорожка фронтовая,
Не страшна нам бомбёжка любая.
А помирать нам рановато —
Есть у нас ещё дома дела.
Путь наш до Берлина, между прочим,
Был, друзья, нелёгок и нескор.
Шли мы дни и ночи,
Трудно было очень,
Но баранку не бросал шофёр.

Мотив этой песни был очень весёлый, как и у многих других песен того времени. Это даже удивительно, что в то трагическое время, когда с фронта шли эшелоны с тяжелоранеными солдатами, по радио сообщали о колоссальных потерях, о сдаче немцам городов и сёл, композиторы и поэты сочиняли, а люди пели, весёлые бодрые песни. И все были уверены в победе:

«Одержим победу,
К тебе я приеду
На горячем вороном коне»

Вот один из эпизодов фронтовой жизни моего отца. Однажды он и ещё один водитель — молодой сержант — везли на своих машинах солдат. Впереди — минное поле, в котором сапёры очистили проезд и поставили обозначения. Пространство для проезда было довольно узкое. Отец вёл машину очень медленно и осторожно. Здесь было действительно так: шаг влево, шаг вправо — и смерть. Так и произошло с водителем второй машины, который ехал по этому же полю и сделал один неверный поворот руля. Погиб и он и все, кто были в кузове машины. Но кроме этого случая, была ежедневная опасная работа, когда над машиной, которую вёл мой отец, кружили немецкие бомбардировщики. А он вез снаряды. Шофёру надо было иметь сноровку, смелость, крепкие нервы и просто солдатское счастье.

Когда наши войска в 1944 году пересекли государственную границу, фронт переместился в Польшу и Восточную Пруссию. Сталин издал указ о демобилизации всех солдат пожилого возраста на этом участке фронта. Приказы, как известно, не обсуждаются, а выполняются. И Афанасий Землянский вернулся домой на Кубань, где предстояло восстанавливать сахарный завод.

И снова как в песне:

С войной покончили мы счёты,
Бери шинель — пошли домой.

И начались трудные голодные послевоенные годы, но люди чувствовали себя счастливыми. Самое страшное было уже позади. А в 1946 году вернулся домой после демобилизации и я. Начал я войну под Киевом, а закончил в Хабаровске на границе с Японией.

То, что наша семья уцелела, это было в то время редкое счастье.

У моего отца был старший брат Леонид. До войны он окончил ветеринарный институт в Ленинграде и работал на таможне ветеринарным врачом. К концу 20-х годов наладились дипломатические и торговые связи нашей страны с другими государствами, в Ленинградский порт привозили животных из Европы, Америки: лошадей, крупный рогатый скот, овец. Все они должны были быть проверены, чтобы исключить возможность каких-либо болезней. Делались анализы, устанавливали карантин, и всё это осуществлял Леонид Афанасьевич, который к тому времени уже был военным. Понятно, что ответственность была большая, любой недосмотр мог быть расценен как саботаж или вредительство, так что права на ошибку у ветеринара Землянского не было.

Во время блокады Ленинграда он с женой оставался в городе, отвечал за ветеринарный контроль животных, которые из совхозных хозяйств поступали для снабжения армии мясом. Мой дядя лично ездил в совхозы, делал проверку и на каждой туше свиньи или коровы ставился штамп, что животное здорово, одновременно в специальном журнале записывали номер животного, дату и результаты анализа с личной подписью проверяющего. Однажды председатель совхоза предложил ему:
— Товарищ майор, я вижу, что у вас сапоги разрезаны, значит, ноги опухли от голода. А ведь для работы силы нужны. Запишите одного поросёнка как больного, а мы его разделаем, упакуем и заберёте его домой. Наверное, и жена у вас голодная дома. А пару кусков мне оставьте.

Майор Землянский ответил:

— Жена дома действительно голодная, я из офицерской столовой ей стараюсь кусочек хлеба или картофелину от своего пайка принести, но если так делать, как вы предлагаете, то будут голодными наши солдаты. Как же тогда мы победим? У меня этот кусок в рот не пойдёт. Я никому не скажу об этом разговоре, но чтоб больше этого я не слышал. Совесть терять нельзя.

И таких людей было немало. Иначе бы мы не победили. И никаких жертв не жалели люди, они понимали, что другого пути у нас нет, на чаше весов была судьба всего народа и страны. В заключение я хочу привести строки Анны Ахматовой:

Мы знаем, что ныне лежит на весах
И что совершается ныне.
Час мужества пробил на наших часах,
И мужество нас не покинет.

Это так и было, и люди это понимали. Но я уже на склоне лет, к сожалению, стал свидетелем того, как историю этой войны бессовестно искажают современные борзописцы, даже название их раздражает, они отказываются признавать то, что это была действительно Отечественная война, и что решающий вклад в эту победу сделала именно наша страна. Тогда это было ясно для всех: и для наших союзников, и для побеждённых. Достаточно прочитать воспоминания современников по обе стороны фронта.
;