Московское счастье Николая Сличенко

Телепроект 2000 совместно с Людмилой Афицинской


Полвека назад в Первопрестольную приехал цыганский мальчишка Коля. Его песни пришлись столице по сердцу, с тех пор этот праздник всегда с нами.

­ Когда я жил в колхозе, мне было лет тринадцать, жили бедно, но по праздникам цыгане пели, танцевали. Очевидно, я так выделялся, что говорили: «Ну, Коленька, тебе бы в Москву, в театр «Ромэн». И это запало мне в душу. Но выяснилось, что денег на дорогу нет. И цыгане собрали по нескольку килограмм пшеницы. Повезли на рынок, продали и купили мне билет только в одну сторону. Если бы меня не принял театр, мне бы пришлось пешком возвращаться многие километры. Это было в пятьдесят первом году. Часов в семь утра я стоял у двери. Я простоял здесь часа четыре, стали артисты появляться на репетицию. Смотрят ­ пацан черненький, спрашивают: «Цыган?» Я говорю: «Хочу в театр». Ведут меня к главному режиссеру. Прочел я «Белеет парус одинокий», спел, станцевал. Весь коллектив был в зале. И вдруг я слышу в тишине голос ведущего артиста. Шишков Сергей Федорович крикнул: «Пришла мне замена!» Я перепугался. Но остался в этом доме навсегда. У театра было общежитие, сегодня я жил в одной комнатке ­ завтра в другой. Кушать было нечего, жить негде, зарплата маленькая. Я получал тридцать два рубля. Меня приняли во вспомогательный коллектив. Я был учеником, и снимать угол было невозможно. А кушали в буфете: я брал сардельку, буфетчица записывала в тетрадочку, приходила зарплата, и я приносил всё в буфет. Но каждый день был в душе праздник, я попал в семью. Это чудо, которое мне послал Бог.
Никогда вы не жалели, что переехали в Москву?
­ Да что вы, это чудо ­ Москва! Я стою в вестибюле, проходит красивая девушка. Я остолбенел и долго смотрел ей вслед, понимал, что надо подниматься высоко, чтобы завоевать ее. Через несколько лет мы стали мужем и женой.

Кто возьмется судить, что труднее: завоевать красавицу Тамилу или покорить Москву? Факты свидетельствуют: и ту, и другую красавицу Николай по праву может назвать своей. Как и всю нашу Родину. В самых отдаленных ее уголках Сличенко и знают, и любят. Он взрослел и менялся с Москвой, с цыганским театром. У истоков «Ромэна» стоял Анатолий Луначарский, первые шаги театра поддерживали Василий Качалов и Николай Хмелев, Иван Москвин и Алла Тарасова, пять лет коллективом руководил Михаил Яншин. Наш герой должен был соответствовать. Он пошел учиться.

­ Я приехал неграмотным мальчишкой. И пошел во второй класс учиться. Я уже был женат, у меня уже были дети, и я пошел в вечернюю школу рабочей молодежи. Я отучился два года на высших режиссерских курсах.

Каждый сданный экзамен Сличенко отмечал с Тамилой. А впереди были новые экзамены. И постепенно артист вспомогательного состава становится главным режиссером и худруком единственного в мире цыганского театра, а по совместительству ­ его суперзвездой. Под звуки цыганской музыки Николай Сличенко вместе с театром «Ромэн» кочевал по Москве, пока не обосновался в здании на Ленинградском проспекте.

­ Книга Гиннесса немножечко запаздывает с внесением фамилии. Я пришел из единственного в мире цыганского колхоза в единственный в мире цыганский театр «Ромэн». Я счастливый человек, и пусть меня Бог простит за такое откровение. Небо мне помогло.
При переезде в Москву многих посещает мысль, что лучше было остаться «первым парнем на деревне». Вы стали первым в городе. Вам везло?
­ Мишенька, милый человек, Вы же понимаете, что война, разруха, какой там «парень на деревне» ­ ни хлеба, ни жизни. И вдруг ­ Москва. Мне до сих пор не верится, что всё так произошло.
Москва сильно изменила того цыганского мальчика, который пятьдесят лет назад в нее приехал?
­ Мишенька, я сам себя не узнаю.