13. Сашкин колокол. Из далёкого 1937. Повесть

                - гл.13/24 -

Страшно усталый, замёрзший, весь в снегу, как Дед Мороз, но вполне удовлетворённый проделанной частью задуманного им дерзкого плана, Сашка вернулся в свой маленький бревенчатый дом. На берегу вечно спешащей речки Ковры. Что в деревушке Старая Мельница. Он вернулся в свой родной, тёплый, и любимый им мирок. Островок счастья и спокойствия в этом жестоком и страшном в своей непредсказуемости и непонятности большом мире.

Жена Шура и двое их мальчишек, шести и трёх лет от роду, ещё не легли. Они ещё не спали, дожидаясь его, отца-кормильца семьи. Любимого мужа. И любимого отца своего.

Сашка подробно рассказал супруге о сегодняшних печальных событиях в ЛукАх. О новом акте вандализма, свершённом бесстыжими, наглыми большевиками. Об ограблении, осквернении, надругательстве над Успенской церковью.

О разорении этой бесовской властью ближайшго к их деревеньке храма. Силуэт которого в ясную погоду отчётливо виден на горизонте. Прямо с их родного порога. На фоне высоких тёмных лесных красавиц-елей. Как ещё одна из верхушек этих елей. Только присмотреться надо внимательней, чтобы отличить.

Он поведал ей всё-всё, что видел. О гадком насилии над красавицей их. Над Красной церковью. У Шурки задрожал подбородок. И покатились крупные слёзы. Слёзы по поруганному храму. Она тихонько запричитала, как по покойнику. Её била дрожь, как в лихорадке, от рассказа мужа. Как будто не Сашка, а она сама только что вернулась с мороза и с ветра приладожского, пронзительного, ледяного.

***********

Она собрала на стол. Кот Васька, избалованный любимец Сашкин, запрыгнул к нему на колени, и громко замурчал. Рассказывая любимому хозяину о своих сегодняшних проделках. И о том, что днём младшенький опять дёрнул его за хвост. А он его за это немножко наказал. Цапнул-царапнул своими острыми коготками. А потом удрал из горницы и спрятался.

Подальше от громкого рёва негодного мальчишки. И от противного веника разгневанной хозяйки. А после они все помирились. И сейчас никто ни на кого не в обиде. Сашка потрепал этого маленького жулика по голове. Налил ему молочка. И начал есть.

Про колокол он рассказал Шурке только то, что вандалы его сбросили со звонницы в сугроб. Где он благополучно и спрятался от комиссаров этих богомерзких. Которые в угаре революционного своего пыла-азарта, и в угаре бражно-самогонного опьянения, напрочь забыли о его существовании. И без него укатили восвояси на своих рычащих полуторках.

А про свой план по спасению колокола он не стал говорить Шурке. Боясь, что она во весь голос запричитает-заголосит. И начнёт его отговаривать от задуманного им. А у него всё уже в голове было рассчитано до мельчайших подробностей. Не сказал он жене про подготовку свою к похищению из Лукинского многострадального колокола. Того единственного, что ещё осталось людям от прежней весёлой Успенской церкви.

Иначе взвыла бы Шурка горестно. И упросила бы его не вмешиваться в естественный ход событий. И не рисковать своей жизнью, своей свободой. И благополучием семьи своей. Ради этой, теперь уже, реликвии. В одночасье, из-за этого бедного поруганного колокола, вся семья их может ухнуть-провалиться в глубокую пропасть бед и потерь. Лишь только хоть один посторонний человек узнает, кто это сделал.

***********

Шурка заметила мужу, что большевистские грабители доберутся до колокола в снегу теперь не скоро. Пока они поймут, что потеряли его. Пока они соберутся. Да выберут хороший для поездки день. Без снегопада. И т.д. и т. п. Пара-тройка недель. А то месяц и пройдёт. А может, и до середины весны он там у церкви поруганной пролежит. Пока весь снег не сойдёт, не растает.

Сашку это вполне устраивало. Такая перспектива, обрисованная его рассудительной супружницей. Если аж до весны, то времечка у него будет вполне достаточно. Чтобы умыкнуть колокол из-под носа злых вОрогов.

- Твоими устами сам господь глаголет, Шурка. Хоть бы они, бандюки эти, подольше не кинулись забытого ими колокола. Ты, Шура, никому не сказывай про колокол. А то и до них эта молва дойдёт. Живо спохватятся его. Если кто им напомнит. Их сейчас много на Руси развелось, напоминателей этих. Пусть лучше колокол в сугробе лежит. А там, может кто-нибудь и перепрячет его. До лучших времён.

- Буду молчать как рыба, Сашка. Не беспокойся. Считай, что я забыла про утерянный ими колокол. Или даже совсем не слышала о нём от тебя. Я сейчас стараюсь на людях поменьше говорить и побольше слушать. Так безопаснее для меня, и для наших детей.

- Ну и славно, Шурочка.

***********

Старший, шестилетний Юрка, молча и внимательно, не по годам, слушал отца, открыв рот. И забыв обо всём. Даже о маленьком складном ножичке. Который его любимый папка недавно обещал купить ему в посёлке. Младшенький с увлечением катал по полу деревянный игрушечный грузовичок. Он пыхтел, рычал, гудел, сопел. И был вполне счастлив тем, что все дома. И все рядом с ним. И тем, что он помирился с котом Василием. В маленький деревянный кузов он посадил тряпочного зайца. И возил его туда-сюда. Заяц этот, видимо, был всем доволен. В отличие от гордого и обидчивого кота Васьки.

- Подумаешь, один разочек за хвостик его чуть-чуть дёрнул. А чего он на меня никакого внимания не обращает? А после ещё и царапнул меня. Вот заяц не царапается. А Ваську не прокачу на своей машине. Пусть даже и не просит.

***********

Сашке нужна была лошадь с санями. На следующую ночь. У них на работе была казённая старая кобылка Дунька, приписанная к медпункту. Для поездок по ближайшим деревням и сёлам. К лежачим, нетранспортабельным пациентам. Для прописанных врачом инъекций и процедур.

Конюхом и извозчиком был дедок Григорий. Которого все звали Кирилычем. Сашке нужно было правдоподобно объяснить вечно пьяненькому старикашке, для чего он хочет забрать вечером, после работы, его любимицу лошадку в свою Старую Мельницу.

Проще говоря, Сашке нужно было алиби. Объяснение причины поездки домой, после работы, на санях, запряжённых медпунктовской лошадью. Чего он обычно не делал. За редкими исключениями. Когда нужно было привезти дровишек домой. Или ещё чего-нибудь срочное по хозяйству.

***********

После своего ужина, отец пошёл в сарай, за дровами для печки. И попросил старшенького сына Юру помочь ему и посветить в дровяном сарайчике керосиновой лампой. Они тепло оделись и ушли. Там, в сарае, Сашка, в доступной для ребёнка форме, объяснил Юре, что от него хочет его папа.

Он тихонько сказал Юре, что тот должен, для их общего с папой дела, послезавтра в посёлке притвориться заболевшим. Стараться правдоподобно кашлять и простуженно сопеть перед врачом в больнице. Куда папка его отвезёт с утра на санях. Юра молча кивал головой и смотрел на отца во все глаза.

- Запомни, Юрик. Только одно говори в больнице дяде доктору. Что ты днём случайно провалился по пояс. На тонком льду. В нашу речку Ковру. Около дома. И никто этого не видел. А после сам выбрался из воды и прибежал домой. А ночью вдруг стал кашлять. И в груди заболело. И жарко стало. И пот. Больше, сынок, ничего никому не говори. Только покашливай иногда.

А если расскажешь хоть кому-нибудь, что я тебе сейчас говорил, то папу твоего заберут чужие злые дядьки. И увезут далеко-далеко. И не будет больше тогда у тебя твоего папки. Совсем не будет. Никогда. И ножичек маленький складной тебе никто не купит. Некому тогда будет его купить. Только молчи и покашливай иногда. Ты уже большой. Вот-вот уже семь лет тебе будет. И я на тебя надеюсь. Только молчи и покашливай. Понял меня, сыночек?

Мальчик, внимательно глядевший в рот отцу, и слушавший его во все уши, не задал ему ни одного вопроса. И только молча и не по-детски важно кивнул головою.

Не больно-то разговорчив сын, - с удовлетворением отметил про себя Сашка. Это к лучшему, в дальнейшей его жизни. Когда вырастет.

- А маме я завтра скажу, что ты простудился после этого дровяного сарая. А ты немножко покашливай и при ней с утра. Не вставай с постели. И не шали завтра днём. Только, Юрик, не очень сильно кашляй. Не переиграй. А так, понемножку. А я заберу тебя из больницы через несколько деньков. Так надо. Ну, с богом, сынок.

Юрка снова важно кивнул головой. За всё время их разговора с отцом он не произнёс и пару слов. Только внимательно слушал. Ведь он уже большой совсем. Не то что этот мелюзга - младший братишка. Ведь ему совсем скоро будет уже целых семь лет. И ему очень понравилась эта новая, предложенная папкой, игра в болезнь.

- Все жалеть меня будут. И конфетки вкусные мне давать, - быстро сообразил этот маленький хитрец. - А папа ножичек купит.

- Вроде бы понял, - подумал с удовлетворением Сашка. - Смышлёный растёт. В мамку. Кажись, не подведёт сынок.

Он облил водой пару ровных досок из сарая. Чтобы они заледенели на морозе. И были скользкие. Затем он нашёл большую совковую лопату и поставил её рядом с этими мокрыми досками. Чтобы не искать после. Сашка набрал большую охапку сухих берёзовых дров, пока сын подсвечивал ему керосиновой лампой. И они вернулись в дом. В тепло и уют.

***********

На следующий день, на своей работе, Сашка пожаловался Тоне, медсестре своего медпункта, что у него несчастье.

- Вчера провалился в речку, на тонком льду, и чуть не утонул старший сын Юра. Он сам выкарабкался из ледяной воды на берег. Речка была неглубокой в том месте. Недалеко от нашего дома. Прибежал он домой через 10 минут. В обледеневшей одежде. Ночью кашлял. Поднялась температура. Придётся везти его из деревни в поселковую больницу на санях. Завтра с утра. А может и сегодня вечером. Или этой ночью. Если ему хуже станет.

Добродушному Кирилычу он рассказал про ту же историю со своим сыном. Кирилыч поохал. Покрякал сочувствующе. И, к концу рабочего дня, запряг Дуньку в сани.

- Может мне с тобой поехать Сашок? Справишься-ли один с лошадкой?

- Не беспокойся, дорогой мой Кирилыч. Завтра утром привезу сына в больницу нашу. Пусть полежит с недельку. Полечится. И врачом детским понаблюдается. А Дуньку твою вечером накормлю сеном. И овса немножко найдётся для неё. Справлюсь. Не впервой. Мы с твоей Дунькой приятельствуем. Не беспокойся за неё. Будет довольна.

- Да мне-то не жалко. Лишь бы твой сынок Юрка выздоровел. Ну езжай, с богом, Сашок. Привет твоей Шуре. Ей-то ведь каково! Сочувствую.

- Передам Кирилыч, спасибо. Будем живы - не помрём!

Н-ноо, милая! Н-ноо, Дунюшка!


(Продолжение следует)

***********

27.10.12. СПб